Ярость ацтека - Гэри Дженнингс

Поселок был невелик: дюжина лачуг, убогая церквушка да пулькерия.

Никого, кроме bandidos, там сейчас не было: оставшиеся в живых местные жители удрали куда глаза глядят. Нас поджидало около полусотни головорезов Лопеса.

Под черной курткой я был опоясан тремя ремнями, к каждому из которых было подвешено по четыре набитых золотом кошеля. Два ремня перекрещивались у меня на груди, третий охватывал талию, и в каждом было около семи фунтов чистого золота. Немалое богатство, а ведь эти отщепенцы не задумываясь прикончили бы нас ради того, чтобы заполучить наши сапоги. Да что там сапоги, просто забавы ради. Глядя на «комитет по встрече» и посасывая сигару, я усмехнулся: мне было прекрасно известно, где так называемый генерал Лопес набрал своих бравых бойцов, потому как я и сам провел некоторое время в подобной компании – когда сидел в каталажке в Гуанахуато. Лопес явно опустошил тюрьмы и записал в свой отряд уголовников и прочий сброд.

Один из bandidos на заплетающихся с перепою ногах направился мне навстречу, размахивая пистолетом. Поравнявшись со мной, он протянул руку вперед, словно ожидал, что я вложу в нее деньги. Но разбойник просчитался. Я вложил всю свою силу в удар ногой ему по челюсти: от соприкосновения с моим каблуком челюсть треснула, он подскочил и рухнул наземь.

При виде этого его compañeros разразились смехом. Когда я оглянулся, двое бандитов уже сцепились из-за его драных, просивших каши сапог.

Еще около полусотни таких же ублюдков встретили нас возле местной церкви. Они походили на орду каннибалов, дожидающихся своего людоедского обеда. Рядом с этими двуногими мокрицами сам Канек Кровожадный показался бы культурным, воспитанным человеком.

Пьяный толстяк, с пузом, выпиравшим из тесного, явно с чужого плеча испанского мундира, вывалился, шатаясь, из церкви и приветствовал нас следующим образом:

– Добро пожаловать, amigos. Привезли мне dinero?

Он от души рыгнул и сделал выразительный жест рукой.

Стадо оживших кошмаров громко загоготало.

Оставив коня на попечение vaquero, я в сопровождении Ренато вошел внутрь. Мы проследовали в «кабинет» генерала Лопеса, где напротив алтаря было установлено помпезное, что твой трон, кресло. Туда же ввалился и сам толстяк – он плюхнулся на трон, отпил здоровенный глоток вина, снова рыгнул и утер рот рукавом мундира. Я не стал оскорблять «генерала» в лучших чувствах, указывая на то, что мундир у него лейтенантский.

Я подал Лопесу письмо падре с подтверждением моих полномочий и приказом передать мне маркиза в обмен на выкуп. Проходимец с глубокомысленным видом уставился на бумагу, но я по его лицу понял, что читать он не умеет. Потом разбойник скомкал ее и щелчком отправил мне в грудь.

– Как вы можете видеть, – сказал я ему, – дон Мигель Идальго, generalíssimo повстанческой армии Америки, шлет вам свое приветствие и приказывает передать пленника по имени Умберто мне. Естественно, взамен вы получите подобающее возмещение в три тысячи песо.

Вообще-то я располагал пятью тысячами песо, но хотел, чтобы Лопес сам, торгуясь, довел размер выкупа до этой суммы.

Он снова отпил большой глоток вина и в очередной раз рыгнул.

– У вашего generalíssimo, как я слышал, возникли некоторые затруднения...

Я поднял бровь.

– В каком смысле?

– Мы тут перехватили вице-королевского гонца. В ходе... э-э-э... беседы он умер, но мы успели узнать, что намедни армия генерала Кальехи разбила падре под Акулько...

Я похолодел.

– Что с падре?

– Он жив и не попал в плен. Гонец сообщил, что ему удалось уйти с частью армии.

Разбойник давал мне понять, что мои позиции в торге не так уж сильны.

– В Бахио у падре уйма сторонников, и скоро его армия снова станет самой мощной силой в Новой Испании, – заявил я. – Королевским войскам не устоять перед ним, и после победы он отблагодарит всех, кто оказывал ему услуги.

– Моя армия выметет гачупинос с нашей земли, как это, – Лопес указал на валявшийся в церкви мусор, – и возведет падре на королевский трон.

Видя, что война и политика не относятся к сильным сторонам моего собеседника, я перешел к делу:

– Мы предлагаем вам золото.

– Я хочу десять тысяч песо.

– У меня только пять, но зато меня дожидается большое войско, и солдаты очень рассердятся, если я здесь задержусь. Нам нужно незамедлительно двигаться на соединение с падре, так что лучше поспешить. Где пленник? Я должен убедиться, что с ним все в порядке.

Bandidos втащили маркиза через боковую дверь. В столице я издали видел дона Умберто, но теперь бы ни за что его не узнал. Он совсем не походил на того дородного, заносчивого аристократа, привыкшего вытирать сапоги о спины простолюдинов. Бедняга сильно исхудал, был бледен и изнурен. Разбойники сорвали с него дорогую одежду, заменив ее на грязные лохмотья. Но особенно поразил меня его бессмысленный взгляд: эти жуткие глаза, походившие на выбитые, пустые окна заброшенного дома.

Лопес воззрился на меня из-под полуопущенных век.

– Что, интересно, такого особенного в этом купце, если его выкупает сам generalíssimo?

Оставив вопрос без ответа, я сгреб маркиза сзади за рубаху, подталкивая к двери.

– Пошли, деньги получите там, снаружи.

Головорезы высыпали наружу раньше меня, рассчитывая, что заберут золото из седельных вьюков Урагана. Только там никакого золота не было, а мой благородный скакун терпеть не мог, когда вонючие чужаки тянулись к нему своими грязными лапами. Один lépero получил копытом по голове, другой по пояснице, а остальных я разогнал, взмахнув клинком.

Лопес последовал за мной наружу с окровавленным мачете в руке, и тут в отдалении мои vaqueros взорвали первую флягу с порохом. Все остолбенели.

– Это палят пушки моей армии, – пояснил я, пожимая плечами. – Маются, бедняги, от нечего делать: им скучно, если за целый день никого не убили.

Прогрохотал еще один взрыв, не раз и не два отразившись эхом от скал вокруг поселка.

Я расстегнул куртку, продемонстрировав перекрещивающиеся на моей груди, как патронташи, два набитых монетами ремня – третий охватывал мою талию. Расстегнув все три, я швырнул к ногам разбойника двадцать фунтов золота: один ремень за другим. Каждый из них со стуком ударился о землю.

– Ремни можешь оставить себе, – сказал я.

Забросив маркиза на могучего, широкогрудого чалого коня, я закрепил его ноги, припутав ремнями к передней и задней лукам седла, привязал к седлу запястья, а поводья коня обмотал вокруг его шеи. Взявшись за сдвоенные концы mecate, который ранее прикрепил к оголовью чалого, я тронул Урагана, ведя вторую лошадь за собой, как на буксире.

Лопес позади был занят тем, что не подпускал своих «солдат» к золоту. Один bandido наклонился, чтобы ухватить пригоршню, и мачете Лопеса, сверкнув в воздухе, обрушилось ему на шею. Брызнул фонтан крови, отсеченная голова стукнулась о землю. Я вскочил на Урагана. Еще одно эхо грянуло и прокатилось по округе.