Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата? - Юрий Емельянов

Рюйтеля поддержал Ландсбергис, заявивший: «СССР подошел к рубежу, когда перестройка должна перекатиться через барьер национально-государственного устройства». Ему отвечал Горбачев: «Приостановите Декларацию, и мы тут же отменим все блокадные меры». Ландсбергис давал понять, что никакие планы реформировать Союз его не устраивают: «Будет ли нынешний СССР определяться как федерация или сообщество, все равно Литва сохранит свой путь как суверенный субъект международного права».

Далее, судя по протоколу, «Горбачев настойчиво высказывается за приостановление Декларации хотя бы на год. Ландсбергис упорствует. Горбачев: «Тогда придется продолжать меры против вас. Подумайте, взвесьте». (В июне 1990 года Литва объявила о временной приостановке Декларации о независимости на 6 месяцев, а Совет Министров СССР снял запрет на ввоз ряда товаров в Литву.)

Дискуссия продолжалась. Последовавшее в ходе ее замечание Яковлева раскрывало то, что на самом деле определяло его позицию в прибалтийском вопросе: «Мы во многом в плену прошлого. Рынок все изменит». Таким образом, он давал понять, что главным для него были ликвидация социализма и реставрация капиталистических отношений, вне зависимости от цены таких перемен.

В заключение выступил Горбачев, который, как обычно, от гневных грозных слов перешел к общим словам и туманным фразам, по сути, поддерживая Яковлева: «Мы с самого начала формировались как многонациональное государство. Этот процесс наложил отпечаток на весь характер общества. Переплелись человеческие судьбы. Я убежденный сторонник сохранения общего государства. Обеспокоенность республик понятна. Сепаратистские (если не нравится это слово — самоуправленческие) решения не дают выхода в интересах всех. Если будем искать выход в рынке, свободном общении, самостоятельности — это будет укреплять Союз. В противном случае — распад, развал, от которого все пострадают. Нам нужна федерация с разной степенью свободы. Я — за формулу «Союз суверенных социалистических государств». Горбачев не знал, что через полтора года он будет смещен с поста президента СССР, а сам Союз будет ликвидирован под прикрытием формулы «Содружество независимых государств», которая так напоминала ту, что он огласил 12 июня 1990 года.

Отказ руководителей трех прибалтийских республик обсуждать вопрос об участии в Союзе, прежнем или реформированном, происходил в то время, когда они уже перешли к прямым контактам со странами Запада в своих усилиях заручиться их поддержкой. В 1990 году было открыто представительство Латвии в Великобритании. Как отмечал М.Ю. Крысин, 30 июля 1990 года председатель Совета министров Латвийской республики Ивар Годманис и министр иностранных дел Янис Юрканс «прибыли с частным визитом в Вашингтон, чтобы заручиться поддержкой Дж. Буша (старшего) в своем стремлении к отделению от Советского Союза. Годманис прямо признал в беседе с журналистами, что его политика… преследует цель «мирного и постепенного перехода к независимой рыночной экономике и политическому суверенитету…» «Мы хотим полностью восстановить нашу независимость», — сказал Годманис, правда, уточнив при этом, что «обретение независимости будет постепенным процессом, так как потребует определенного времени».

По словам М.Ю. Крысина, «Годманис и Юрканс выразили пожелание, чтобы США создали свой информационный центр в Риге… оказали экономическую поддержку частному сектору в Латвии… содействовали американским капиталовложениям в экономику Латвии и помогли в подготовке специалистов по политологии, экономике и международному праву».

Одновременно в Прибалтике активизировались бывшие пособники Гитлера. В Латвии и Эстонии были сооружены памятники в честь тех, кто сражался на стороне гитлеровской армии. Как напоминал М.Ю. Крысин, «27 ноября 1990 года министр обороны СССР Д. Язов выступил по Центральному телевидению с заявлением, в котором, в частности, сказал, что командующим военных округов отдан приказ «решительно противодействовать сооружению памятников и других форм прославления фашистов и их наймитов, ликвидировать уже имеющиеся символы такого рода». Во исполнение этого приказа 5 декабря 1990 года «в четырех поселках Латвии прогремело четыре взрыва, уничтожившие памятники латышским легионерам СС».

Нарастало и сопротивление политике национал-сепаратистов и от значительной части населения Прибалтики. Помимо «Интерфронта» и «Равноправия», в Прибалтике были созданы и другие движения в защиту «некоренного населения». Против национализма выступала Компартия Литвы (на платформе КПСС), многие коммунисты Латвии и Эстонии, являвшиеся представителями местного населения. Несмотря на моральный террор, угрозы и нападения, они выступали за сохранение Союза. Они обращались к Москве за помощью. 6 декабря 1990 года Вселатвийский комитет спасения обратился к Горбачеву с просьбой ввести в Латвии президентское правление. Аналогичные призывы к союзному правительству шли также из Эстонии и Латвии.

Однако Москва молчала. Более того, национал-сепаратисты получали моральную и материальную поддержку от тех, кто разваливал СССР из Москвы. «Межрегиональная группа» депутатов во главе с Ельциным, Афанасьевым, Поповым, Станкевичем постоянно декларировала свою солидарность с национал-сепаратистским движением в Прибалтике. Предательскую роль играли и некоторые высшие чины в союзном правительстве. М.Ю. Крысин пишет: «По инициативе В. Бакатина, возглавлявшего в это время МВД СССР, «добровольцы «Саюдиса» получили стрелковое оружие, автотранспорт, помещения из ведомства КГБ, а для их подготовки открыли в Литве военную академию. Из них были сформированы отряды боевиков так называемого Госдепартамента охраны края — что-то вроде аналога МВД или КГБ при правительстве Ландсбергиса. Создав вооруженные силы добровольцев, Ландсбергис заявил, что «между Литвой и Советским Союзом — состояние войны».

Обстановка в Прибалтике накалялась. С 12 по 24 декабря 1990 года в Латвии произошло восемь терактов. Были произведены взрывы возле ряда общественных зданий, в том числе около Общественно-политического центра ЦК Компартии Латвии, зданий райкомов партии, военного училища, военной комендатуры, республиканского КГБ.

Эти события требовали ответа Москвы. В.А. Крючков вспоминал: «В конце декабря 1990 года на совещании у Горбачева было принято решение применить силу против действий экстремистов в Латвии и Литве, пытавшихся явочным порядком сменить общественный строй, покончить с Советской властью и выйти из Союза. Горбачев вел себя решительно, но это не прибавило уверенности в нем… Горбачев дал указания Язову, Пуго и мне ускорить подготовку конкретных мероприятий, но к вечеру того же дня нам было дано уточнение: «Вы особенно не горячитесь, поделикатнее все взвесьте, потом еще раз обсудим». По словам Болдина, до этого у Горбачева состоялся продолжительный разговор с Яковлевым».

И все же, как писал М.Ю. Крысин, в ответ на декабрьские теракты последовали «действия военных и КГБ. 2 января 1991 года автоматчики внутренних войск МВД СССР по просьбе ЦК Компартии Латвии заняли Дом печати в Риге… 8 января в Вильнюс прибыли подразделения воздушно-десантных войск… чтобы обеспечить проведение весеннего призыва в ряды Советской Армии».

В.А. Крючков вспоминал: «Начало 1991 года выдалось тяжелым. Январские события в Литве, в частности в Вильнюсе, явились отражением спровоцированного кризиса в республике, охватившего все стороны жизни литовского общества. Многочисленные случаи нарушения прав человека, попытки решить проблему обретения независимости Литвы, не считаясь с законными интересами Союза, с обязательствами перед ним, с волей и интересами значительной части населения самой республики, ухудшение экономического положения и, как следствие, снижение жизненного уровня и другие негативные явления породили глубокий и всесторонний кризис. Усилилось противостояние политических сил, их позиции, их взгляды становились все более полярными».