Всё о непослушных принцессах и коварных драконах - Патриция Рэде

— М-ммм... кажется, они сделали частичное заклинание перемещения, закрепили петлю, привязали конец к временной конструкции, а затем...

Казюль предупреждающе кашлянула. Телемайн осекся и беспомощно развел руками:

— По-другому объяснить не умею.

— Земенар использовал заклинание перемещения, чтобы куда-то отправить Менданбара. Но почему-то остановился на середине, — предположила Морвен.

— Нет, это было бы нестабильным, — возразил Телемайн. — Если они не сделали бы петлю и не прикрепили бы конец к чему-то, полностью разрушилось бы поле заклинания. Теоретически такое возможно, но требует невероятного запаса сил.

Симорен оглядела обширную выжженную пустошь, окружавшую замок.

— Им хватило бы волшебства, которое они высосали из этой части сожженного Заколдованного Леса? — спросила она.

— Я думаю, все же большую часть им пришлось использовать на защитный световой купол над замком, — сказал Телемайн. — Но если кто-нибудь и мог сделать перемещение с петлей, так это несомненно Земенар. В конце концов, он Главный колдун.

— Да будь он хоть премьер-министром Большого Цубаха Великой Империи Катая! Все равно утонул с ножками в пасти Казюль! — воскликнула Симорен. — Меня интересует одно — как мы будем вызволять оттуда Менданбара?

— Мы не сможем, — понурился Телемайн.

— Что-о-о?

— Чтобы разрушить заклинание, нам надо попасть внутрь замка. Чтобы проникнуть в замок, нужно пропороть защитный световой купол. Это может сделать лишь меч Менданбара. Но мечом в силах воспользоваться лишь сам Менданбар.

Симорен закрыла лицо ладонями.

— Тогда Менданбар застрял там навсегда, — прошептала она.

— Или пока не умрет с голоду, — печально вставил Бандит.

— Ничего подобного, — сказала Морвен. Все с надеждой обернулись к ней. — Во-первых, если прав Телемайн, не может Менданбар умереть от голода. Завязанное петлей заклинание перемещения лишь усыпляет, и зачарованный не нуждается в пище.

Телемайн согласно закивал.

— Эксперименты Гершенфельда, — подхватил он, — подтвердили это. Они были абсолютно корректными и...

— Во-вторых, — твердо продолжала Морвен, — это только пока никто из нас не может воспользоваться мечом. — Ведьма поверх очков выразительно глянула на Симорен.

— Что?.. О, Морвен, ты имеешь в виду нашего с Менданбаром будущего сына? — прошептала Симорен, краснея.

— Сын. Неплохо сказано, — покосился на кошечку Мистер Беда.

— Вер-рно! — мурлыкнула Фырк.

— У-урр? — встряхнулся Горацио.

Телемайн с сомнением покачал головой.

— Не думаю, что это будет скоро, Морвен. Меч требует определенного уровня контроля, а я сомневаюсь, что ребенок со своим малым опытом сможет осознанно направить волшебную силу...

— Ничего, подождем, пока он вырастет, — оборвала его Казюль. — Это не так уж и долго.

— Может, по меркам драконов лет пятнадцать пустяки, — сказала Симорен, — но для людей очень долго. А что, если родится девочка?

— Это не имеет значения, — уверенно сказал Телемайн. — Для меча важна линия крови и... личность. Хотя я не имел возможности исследовать данный процесс и потому не могу утверждать наверняка.

— Нет, — решительно возразила Симорен, — нет и еще раз нет! Слишком все долго и неопределенно. А что если кто-то из колдунов возвратится в замок и убьет Менданбара?

— Кто-нибудь может предложить что-нибудь получше? — спросила Казюль.

— Устроить обед! — вмешался Бандит. — Говорят, что на сытый желудок лучше думается.

— Ну да, — фыркнула кошечка, — кролики ведь думают животом.

— Я уже не кролик, — бубукнул Бандит, и уши его поникли.

— Пообедать? Неплохая идея! — вдруг оживилась Казюль. — Тем более что нам не надо теперь спешить спасать Менданбара.

Бандит вздрогнул и, судорожно взмахнув крыльями, отлетел от драконши подальше. Глаза его выпучились, а хвост мелко затрясся.

— Ты не можешь съесть меня! Я же пустота! — длинная морда его вытянулась еще сильнее. — Пустота не жуется!

— Зато глотается, — ехидно заметил Мистер Беда.

— Не собираюсь я тебя есть, — отмахнулась от осла Казюль. — Мне бы сейчас хотелось ведер шесть сидра Морвен и тазик вишневого мусса Симорен.

— Я-то думала, тебе хватило Земенара, — сказала Морвен.

— Для десерта у меня всегда остается место, — облизнулась драконша. — А проглоченный колдун вызывает жажду.

— И вправду пора подкрепиться, — согласилась Симорен. — Все равно пока никто ничего не может придумать.

— А как же я буду есть? — всполошился осел. — Верните мне хотя бы живот!

— Тогда не только ты, но и тебя могут съесть, — весело фыркнул Мистер Беда, косясь на Казюль.

Несчастный осел испустил отчаянный вопль. Этого уже вытерпеть никто не мог, и Телемайн вызвался помочь бедняге. Пока Казюль, созвав Огненных ведьм и драконов, готовила знатный обед, Телемайн принялся выгружать из всех карманов и карманчиков кучу странных инструментов, кусок проволоки, моток ниток, крючки, гвозди, пуговицы, разноцветные стеклышки. Морвен, помогавшая Казюль, оторвалась от хозяйственных дел, подошла к Телемайну и присела рядом с ним на корточки. Она видела, как горят глаза чародея, наконец-то дорвавшегося до своих любимых научных занятий, и поняла, что он уже напрочь забыл про Бандита, а собирается исследовать нечто непонятное вроде поглощения взаимосвязанных слоев волшебства в нематериальной субстанции. Уф-ф! Надо было его вернуть к действительности и заставить заняться бывшим кроликом, превращенным в крылатого голубого осла, который стал вдобавок невесомой пустотой и вот-вот мог исчезнуть совсем.

Как выяснилось, они вовремя спохватились. Окутавшие незадачливого Бандита чары уже начали разъедать даже пустотную оболочку осла. Он становился прозрачным. Еще немного, и Бандит растает в воздухе, как облачко дыма, развеянное ветром. Потребовались двойные усилия ведьмы и чародея, чтобы сначала хотя бы остановить роковое действие чар. Осел уже не таял, не превращался в дрожащее марево. Правда, полкопыта на правой передней ноге успело раствориться, словно его срезало острой косой. Если бы Бандит не был крылатым и ему пришлось топать по земле, как всем нормальным ослам, он вдобавок оказался бы и хромым!

Но Морвен и Телемайн продолжали ворожить. Чародей соединял проволочки, нанизывал на нитки большие и маленькие пуговицы и все это развешивал на осле, как на новогодней елке. А Морвен просто поглаживала беднягу по щетинистой, мокрой от слез щеке и что-то ласково шептала. И случилось чудо! По шкуре осла вдруг побежали цепочки искр, тело налилось тяжестью. Для пробы он подлетел к дереву и с размаху ткнулся головой в ствол.

— Иа-иа-аа! — завопил от боли и одновременно от радости Бандит. Он перестал быть пустотой!