Высадка в Нормандии - Энтони Бивор

Огромное число английских и американских эскадрилий, атаковавших наземные цели по своему усмотрению, привело ко множеству случаев «огня по своим». Иронический возглас: «Прячьтесь, ребята, это могут быть наши!» – стал на редкость актуальным. Штаб 12-й армейской группы Брэдли признавал, что «из-за невнимательности имели место случаи нанесения ударов по английским бронемашинам», но указывал и на то, что англичане везли на броне столько различного снаряжения, что их отличительные белые звезды зачастую «невозможно было за всем этим разглядеть».

Из-за таких неожиданных ударов с воздуха канадская 4-я танковая дивизия не спешила брать Трен и решилась на это лишь во второй половине дня 18 августа. Дивизии также мешали вялость и неподготовленность командира – генерал-майора Джорджа Китчинга, – а также план Симондса, в соответствии с которым ее танковая бригада должна была совершить прорыв и возглавить наступление в направлении Сены. Вечером 18 августа одно подразделение дивизии достигло деревни Сен-Ламбер-сюр-Див, расположенной между Треном и Шамбуа, но не смогло ее взять без подкреплений.

Направлявшаяся к Шамбуа польская боевая группа допустила серьезную ошибку в определении маршрута по карте и остановилась в 10 км к северу от города. Кроме того, у нее не хватало боеприпасов, а горючее и вовсе было на исходе. 10-й разведполк конных стрелков достиг окраин Шамбуа, но его сил было явно недостаточно для взятия городка. Тем временем американская 90-я дивизия при поддержке 2-й танковой дивизии Леклерка вышла к Шамбуа с юга на расстояние меньше полутора километров. И Монтгомери, и американские командующие считали, что овладеть городом невозможно без поддержки авиации и артиллерии. Однако и канадские, и польские, и американские войска были слишком растянуты для того, чтобы сдержать пытавшихся вырваться из окружения немцев и отразить угрозу контрудара с тыла со стороны остатков танковых соединений СС.

19 августа поляки направили 10-й драгунский полк на поддержку своих разведчиков в районе Трена. Все они соединились с американской 90-й дивизией. Американцы и поляки пожали друг другу руки. «Они были отличными солдатами, очень хладнокровными», – сообщал позднее один американский лейтенант. Шамбуа, вскоре получивший прозвище «бойня», пылал после бомбардировки. Улицы были завалены убитыми немцами и сожженными машинами. Доклады о степени разрушений в тылу врага, вне всяких сомнений, привели командиров союзных соединений в состояние крайнего удовлетворения и успокоенности. Даже энергичный Симондс, командир канадского 2-го корпуса, провел следующее утро за «разбором официальной переписки», вместо того чтобы подгонять свои дивизии.

По словам немецких источников, условия внутри котла мог представить себе лишь тот, кто там побывал. «Дороги были забиты сгоревшими и взорванными машинами, стоявшими бок о бок по две-три в ряд, – писал один офицер 21-й танковой дивизии. – Санитарные машины горели вместе с ранеными. Боеприпасы взрывались, танки вспыхивали, а упавшие лошади в агонии били ногами. В полях царил такой же хаос. В беспорядочно бежавшие скопления людей и машин со всех сторон летели снаряды и бронебойные реактивные гранаты».

Пулеметчик Бек из 277-й пехотной дивизии видел, как мимо него, спотыкаясь, неслись пехотинцы, совсем еще подростки: «На их лицах было трагическое выражение людей, прошедших через весь этот ужас и неспособных с ним справиться». После нескольких дней без сна многие солдаты превратились в тени. Некоторые прятались в лесах, предпочитая попасть в плен, лишь бы не находиться больше в этом аду. На коней, которым приходилось еще хуже, было жалко смотреть: «Головы, спины и бока лошадей побелели от пота. Мы бродили среди них, словно на бойне».

В дневные часы люди и машины прятались от вражеской авиации в лесах и садах. Ночью изможденные и голодные немецкие солдаты ковыляли, проклиная своих заблудившихся в темноте командиров. Многие везли на французских двухколесных ручных тележках снаряжение и тяжелое вооружение. Фронтовики с передовой перемешались с тыловыми войсками, включая подразделения сапожников и портных. Все пытались вырваться из окружения, но не имели ни малейшего представления, куда двигаться. Горизонт освещали магниевые ракеты и «елочные огоньки», медленно спускавшиеся на парашютах. В их свете были видны очертания разрушенных домов и сломанных деревьев. Беспрерывно слышался грохот американских и французских тяжелых орудий, которые продолжали вести по дорогам беспокоящий огонь.

19 августа оберстгруппенфюрер СС Хауссер по настоянию генералов Майндля и Герсдорфа дал приказ прорываться под покровом ночи через реку Див, на которой стояли Трен, Сен-Ламбер и Шамбуа. Приказ был передан по радио и через нарочных. Хауссер также просил 2-й танковый корпус СС атаковать поляков и канадцев с тыла, пробив таким образом брешь в котле.

В 22:00 остатки 277-й пехотной дивизии получили приказ готовиться к прорыву из котла. Хауссер и те офицеры его штаба, кто не был ранен, присоединились к уцелевшим бойцам 3-й парашютно-десантной дивизии, чтобы попытаться прорваться в пешем строю. Тяжелораненого командира дивизии генерала Шимпфа вместе с другими ранеными повезли на борту танков. Во главе групп прорыва шли оставшиеся «Тигры» и «Пантеры», которые могли столкнуть с дороги любую мешавшую проезду машину. Рядовые солдаты и генералы ехали вместе на бронетранспортерах и других бронемашинах, в любой момент готовые спешиться и пойти в атаку. Один офицер утверждал, что видел, как два генерала, чьи дивизии были полностью уничтожены, сами надели каски и вооружились автоматами.

Атака на Сен-Ламбер началась вскоре после полуночи. Канадский Аргайлско-Сазерлендский Шотландский полк был выбит из деревни. Из-за нехватки взрывчатки канадцы не смогли взорвать мост. На рассвете немецкие части все еще шли по нему потоком.

Ночью генерал Майндль сколотил из своих парашютистов два отряда. Он повел их к реке Див, которую они и форсировали вплавь, стараясь соблюдать полную тишину. Обрывистый противоположный берег весь зарос колючим кустарником. Когда немцы, переправившись, достигли дороги Трен – Шамбуа, они смогли разглядеть очертания вражеских танков и услышать голоса беспечно болтавших между собой танкистов. Немцы бросались на землю каждый раз, когда в небо взлетала осветительная ракета. Они прокрались незамеченными мимо трех танков, но четвертый заметил их и открыл огонь из пулемета. К счастью для немцев, пулеметчик взял слишком высоко.

Они прошли мимо ломовых лошадей, убитых англо-американскими истребителями-бомбардировщиками как раз в тот момент, когда они тянули подбитую машину вермахта. После нескольких жарких августовских дней вздувшиеся туши невыносимо смердели. Позади слышались пулеметные очереди – значит, другие группы тоже пытаются прорваться. Именно тогда у бойцов Майндля начала зарождаться безумная надежда. К ним присоединилась еще одна прорвавшаяся группа парашютистов. С северо-востока донесся звук приближавшихся танков. Майндль на минуту допустил, что это может быть 2-й танковый корпус СС, пришедший «снаружи» – из Вимутье, – чтобы прорвать оборону. Но очертания башен и корпусов танков нельзя было спутать ни с чем. Это были английские «Кромвели». Три машины остановились у сухого рва, в котором, укрывшись среди зарослей сорняков, лежали немецкие парашютисты. Танкисты разговорились. Скоро немцы поняли, что разговор идет на польском. «Значит, это поляков нам следует благодарить!» – удрученно произнес Майндль. Им пришлось пролежать там полтора часа, не смея даже шевельнуться, чтобы случайно не потревожить какой-нибудь сорняк. Тогда было уже 20 августа, 07:30.