Песнь крови - Энтони Райан

На некотором расстоянии от альпиранского побережья равнина, поросшая кустарником, сменялась бескрайней, бездорожной пустыней, выметенной резким южным ветром, который вздымал над песками столбы пыли, призраками бродившие по барханам. Войско держалось на границах пустыни, двигаясь в сторону Унтеша колонной более двух миль длиной. Вид войска напоминал Ваэлину огромную змею, которая однажды у него на глазах выбралась из клетки на корабле с Дальнего Запада. Змея растянулась поперек всей палубы, и чешуя блестела на солнце, в точности как сейчас – копья королевской стражи.

Он стоял на каменистом холме, на несколько миль опередив основное войско, и пил из фляги, в то время как Плюй неподалеку жевал чахлые листья пустынного кустарника. Френтис со своим отрядом разведчиков – тем, что от него осталось после битвы на берегу, – стояли лагерем вокруг холма и бдительно наблюдали за восточным горизонтом.

Ваэлин думал о позавчерашней битве, о том человеке в белом и о посольстве, которое пришло просить его тело: четверо императорских гвардейцев с суровыми лицами, которые появились из пустыни и потребовали встречи с владыкой битв. Аль-Гестиан выехал им навстречу в сопровождении всех армейских тузов, демонстрируя соблюдение всех положенных церемоний, однако альпиранцы пренебрегли этикетом, оставшись в седлах. Аль-Гестиан зачитывал им королевскую декларацию об официальной аннексии трех городов, Унтеша, Линеша и Марбеллиса, когда один из гвардейцев, статный человек с седыми, как зола, волосами, перебил его на полуслове и на хорошем языке Королевства произнес:

– Довольно распинаться, северянин. Мы приехали за телом Эрухина. Отдай его нам или убей нас, без него мы не уйдем.

Сдержанность изменила Аль-Гестиану, лицо у него вспыхнуло от гнева.

– Что еще за Эрухин такой?

– Человек в белом, – сказал Ваэлин. Его не приглашали присоединиться к переговорам, но он все равно держался поблизости, понимая, что владыка битв не станет устраивать скандала, отсылая его прочь, тем более в такой судьбоносный момент, как первая встреча с неприятелем.

– Эрухин, да? – спросил он у гвардейца.

Гвардеец впился в него взглядом, смерил его глазами с головы до ног, всмотрелся в лицо.

– Это ты? Ты его убил?

Ваэлин кивнул. Один из гвардейцев осклабился и наполовину выхватил саблю из ножен прежде, чем седоволосый приструнил его резким приказом.

– Кто это был? – спросил Ваэлин.

– Его имя было Селиесен Макстор Алюран, – ответил гвардеец. – Эрухин, «светоч» по-вашему. Избранный наследник императора.

– Мы приносим соболезнования вашему императору, – ловко вклинился владыка битв. – Подобная потеря и впрямь весьма прискорбна, но мы явились лишь затем, чтобы взять то, что по праву наше…

– Вы явились завоевывать и грабить, северянин, – ответил ему седоволосый. – И в наших землях вам не найти ничего, кроме смерти. Не будет больше переговоров, не будет больше разговоров, мы будем убивать вас, как вы убили нашего Светоча. Пощады не ждите. А теперь отдайте тело.

Лорд Дарнел отхлебнул из фляжки, набрал в рот вина и сплюнул его под копыта лошади гвардейца.

– Он нарушает правила переговоров своей неучтивостью, милорд, – заметил он, обращаясь к Аль-Гестиану. – Его следует покарать смертью.

– Нет.

Ваэлин пришпорил коня, въехал в промежуток между двумя отрядами и обратился к гвардейцам:

– Я провожу вас к телу.

Они поехали туда, где лежал труп. Ваэлин почувствовал ярость владыки битв, ненависть лорда Дарнела и вспомнил то, что сказал ему аспект Арлин: «Люди, которые любят себя, ненавидят тех, кто затмевает их величие».

Гвардейцы спешились, подняли тело Светоча и положили его на вьючную лошадь. Седоволосый стражник затянул ремни, притягивающие тело к седлу, и обернулся к Ваэлину. В глазах у него блестели слезы.

– Как твое имя? – хрипло спросил он.

Ваэлин не видел причин умалчивать.

– Ваэлин Аль-Сорна.

– Твоя учтивость не уменьшит моей ненависти, Ваэлин Аль-Сорна, Эрухин Махтар, Убийца Светоча. Честь велит мне лишить себя жизни, но ненависть заставляет остаться в живых. Отныне каждый мой вдох будет служить лишь одной цели: увидеть твою гибель. Мое имя – Нелиесен Нестер Хеврен, командир десятой когорты императорской гвардии. Не забывай этого.

С этими словами он и его товарищи сели в седло и ускакали прочь.

«Иногда Вера требует всего, что у нас есть». Снова слова аспекта, услышанные в тот день прошлой зимой, когда они с Ваэлином бродили по заснеженному тренировочному полю и Ваэлин рассказывал ему то, что следовало рассказать о королевских планах. День был холодный, куда холоднее обычного, даже для веслина, и послушники спотыкались в снегу, бегая, сражаясь и получая удары розгой от своих мастеров.

– Эта война будет не похожа ни на одну из тех, которые мы знали, – сказал аспект. Изо рта у него валил пар. – Будут принесены великие жертвы. Многие из наших братьев не вернутся назад. Ты это понимаешь?

Ваэлин кивнул. Он уже долго слушал аспекта и обнаружил, что сказать ему больше нечего.

– Но ты должен вернуться, Ваэлин. Сражайся так отважно, как только можешь, убивай столько, сколько придется. Но, сколько бы твоих солдат и братьев ни погибло, ты вернешься назад, в Королевство.

Ваэлин снова кивнул, и аспект улыбнулся – единственный раз за все эти годы, впервые с тех пор, как Ваэлин увидел его у ворот Дома ордена в свой первый день пребывания здесь. Улыбка почему-то сделала его старым – стали заметнее морщины вокруг глаз и тонких губ. Прежде аспект никогда не выглядел старым.

– Иногда ты так похож на свою мать! – печально сказал аспект. Потом повернулся и зашагал прочь. Его высокая фигура двигалась по снегу уверенно, не оступаясь.

Снизу, вздымая клубы пыли, огромными скачками примчался Меченый. В зубах у него болтался заяц. В здешних кустарниках водилось великое множество зайцев, крупных, широколапых, и королевская стража, как и Меченый, вовсю пользовалась легкой добычей. Травильная собака бросила зайца к ногам Ваэлина и коротко, хрипло гавкнула.

– Молодчина, дурацкая собака, – Ваэлин почесал ему шею. – Спасибо, бери его себе.

Он взял зайца и швырнул его вниз с холма. Меченый помчался следом, радостно тявкая.

– Ты обычно оставляешь его дома, когда мы отправляемся в поход, – заметил Френтис, присаживаясь и откупоривая фляжку.

– Я решил, что ему понравятся новые охотничьи угодья.

– Так это, значит, был сын их императора, да? – спросил Френтис. – Мужик-то тот в белых доспехах.

– Избранный наследник. Похоже, император выбирает себе наследника из числа своих подданных.

Френтис нахмурился.

– Это как же?