Девятое Правило Волшебника, или Огненная Цепь - Терри Гудкайнд

Натан задумался, поглаживая подбородок.

— Вот тут-то и кроется самое странное. Многие из недостающих пророчеств мы прежде знали отлично и должны были бы помнить наизусть — но в памяти у нас внезапно образуются такие же пробелы, как на страницах, стоит лишь подумать о них. Мы забыли все до единого слова. Мы не помним даже, чего они касались — а поскольку в книгах их тоже не осталось, то я не могу ответить тебе, связаны ли они были с определенным событием или с каким-то отрезком времени. Мы осознаем, что пророчества пропали, вот и все!

Ричард посмотрел на Никки — видимо, желая убедиться, что она уловила сходство с его случаем. Она ответила утверждающим взглядом. Его голос остался спокойным, но Никки знала, какой жгучий интерес стоит за его вопросами.

— Очень странно! Отчего бы это вдруг знания, давным-давно вами усвоенные, исчезли из вашей памяти?

— И впрямь странно, — согласился Натан. — Есть какие-нибудь соображения на этот счет, Зедд?

Зедд, молча, внимательно наблюдавший за Ричардом, кивнул.

— Пожалуй, я знаю причину этого явления.

Он невинно улыбнулся. Никки заметила, что Рикка, стоящая в тени за колоннами красного камня, тоже улыбнулась. Натан, поначалу ошеломленный, опомнился и выказал признаки живейшего любопытства.

Ричард тихонько потянул Зедда за рукав:

— Ты действительно это знаешь?

— Да-да, скажи, если знаешь! — попросил Натан, отодвигая Ричарда, и подошел к старому волшебнику вплотную. Энн засеменила за ним. — Что это? Что происходит? Говори же!

— Боюсь, что это пророческий червь.

Натан и Энн заморгали, явно не понимая, о чем он говорит.

— Что-что? — наконец вымолвил Натан осторожно, даже слегка подозрительно.

— Исчезновение текста вызывается пророческим червем. Если кто-то внесет эту заразу в точку развилки предсказаний, она распространяется по всей ветви последствий и стирает ее содержание. Поскольку при этом уничтожается и исходное пророчество, со временем все его проявления, хоть письменные, хоть устные, запечатленные в памяти, разрушаются. Очень опасная штука. — Зедд оглядел потрясенные лица присутствующих с еще более вежливой улыбкой. — Если желаете, могу показать соответствующий трактат.

— Конечно, желаю! — живо сказал Натан.

— Зедд, это очень важно! — воскликнул Ричард. — Почему ты мне прежде ничего не сказал?

Зедд по-родственному похлопал его по плечу, собираясь удалиться:

— Видишь ли, мой мальчик, когда ты сюда прибыл, ты не был настроен прислушиваться к чему бы то ни было, кроме того, что тебя особенно занимало. Помнишь? Ты так настойчиво твердил, что попал в беду и хочешь поговорить со мною! Ну, а потом ты вообще не был расположен к разговорам. Ты был слишком… рассеян.

— К сожалению, ты прав. — Ричард ухватил деда за руку. — Зедд, погоди, я должен кое-что сказать тебе обо всем этом деле, и о той ночи тоже.

— Говори, мой мальчик, я весь внимание!

— Я знаю, что противоречий не существует.

— Да неужели? А я-то думал, ты и не слыхал о таком правиле, Ричард!

— Но дело не в этом. К тому, что происходило там, у могилы, нужно приложить не то правило! Тебе в тот момент могло так показаться, но я ошибся в применении другого правила — того, которое утверждает, что человека можно заставить поверить в ложь, если он боится, что это правда. — Ричард выделил голосом последние слова. — Вот именно это я и сделал. Я не в противоречие верил, а в ложь, именно потому, что очень боялся, как бы она не оказалась правдой. А правило о противоречиях я должен был применить, чтобы проверить свои предположения. Я этого не сделал, и в этом моя ошибка! Я понимаю теперь, как это должно было выглядеть в твоих глазах — ведь ты не знал всего, что случилось, но я не должен был прекращать поиски истины лишь из-за нежелания огорчить тебя или из боязни, что ты плохо обо мне подумаешь.

Ричард коротко взглянул на Никки и добавил:

— Никки помогла мне увидеть, что именно я делал неправильно. Я думаю, ты хотел мне дать понять, что правило это приложимо и к более широкому кругу понятий. Оно означает, что не может быть ценностей или целей, противоречащих друг другу. Например, ты не можешь объявлять честность великой ценностью и в то же время кому-то лгать. Ты не можешь поставить своей целью справедливость, но позволить виновным оставаться безнаказанными. В этом суть нашей борьбы и объяснение зловредности Имперского Ордена. Они объявляют человеколюбие своей высшей целью. Но, беззаветно заботясь об одних людях, они приносят в жертву других и убеждают тех, кому предстоит пролить кровь, что это их моральный долг. А кроется за этим лишь разнузданный грабеж, жажда наслаждений, обуявшая шайку воров и убийц, равнодушных к судьбе жертв. При таком противоречии между целью мнимой и настоящей ничего не получается, кроме страданий и смерти. Нельзя стремиться к жизни, используя смерть как орудие! Но согласно этому правилу, я не могу, подобно адептам Джеганя, говорить, что ищу истину — и тут же безоговорочно поверить в ложь, хотя бы даже и из страха. Именно здесь кроется нарушение твоего правила. Я должен был выделить все имеющиеся видимые противоречия и, разбирая их, увидеть истину, глядящую мне прямо в лицо. В этом я подвел самого себя.

— Ты подразумеваешь, что уже не веришь, будто в могиле лежит Кэлен Амнелл? — спросил Зедд.

— Откуда известно, что тело в гробу принадлежало ей? Ничто из увиденного мною не противоречило моему убеждению, что это не она. А поверил я тебе из страха, что ты прав. Но ты не был прав!

Зедд глубоко вздохнул и медленно выдохнул:

— Слишком тонко натянуто, Ричард!

— Разве? Тебе бы не слишком понравилось, если бы я вполне разумно стал доказывать, что пророчеств вообще не существует, указав на книги с пустыми страницами и уверяя, что твое убеждение в их существовании неверно, да? Но если ты, глядя на пустые книги, сохранишь уверенность в существовании пророчеств, это не будет противоречием, а просто сложной задачей с отсутствием достаточного количества данных. Нельзя выносить окончательное решение раньше, чем ты получишь все нужные данные и тщательно их исследуешь! Какой был бы из меня Искатель, если бы я так поступал? Ведь Искателем в конечном счете человек становится благодаря определенному складу ума, а не благодаря мечу. Меч — это лишь орудие, ты сам объяснял мне это когда-то. Что касается Кэлен, — добавил он чуть тише, — здесь все еще остается много вопросов без ответа, и я не могу с уверенностью утверждать, что именно мы видели той дождливой ночью. Пока дело так или иначе не прояснится, я намерен продолжать поиски ответов — поиски истины. Потому что уверен: происходит нечто чрезвычайно опасное для всех нас, хотя, кроме меня, этого никто не осознает. Необходимость найти женщину, нуждающуюся в моей помощи — это лишь одна сторона многогранной задачи.

Зедд улыбнулся, как добрый дедушка:

— Весьма разумно, Ричард, весьма. Но я жду доказательств. Я не собираюсь принимать твои слова на веру.