Убийца, мой приятель - Артур Конан Дойл

– Вы и ваши товарищи, – ответил римлянин.

Ещё яснее вырисовалось будущее, и ужас отразился на лицах депутатов.

– Но, твоя светлость, если легионы покинут нас, то в течение месяца придут дикие скотты в Эборакум и северяне на Темзу; мы можем укрыться под вашей защитой, а через несколько лет нам будет уже легче справиться, но не сейчас, твоя светлость, не сейчас!

– Умолкните! Сколько лет вы кричите нам в уши и подстрекаете народ. Теперь вы получили всё, чего хотели. Что же ещё вам нужно? Через месяц вы будете так же свободны, как ваши предки, прежде чем Цезарь ступил на ваш берег.

– Ради бога, твоя светлость, забудь слова наши! Это дело плохо обдумано. Мы пошлём в Рим, мы сами сейчас же направимся туда, мы падём к ногам императора, встанем на колени перед сенатом и вымолим оставить легионы.

Римский наместник встал и сделал знак, что аудиенция окончена.

– Можете делать, как сочтёте нужным, – сказал он. – Я с моими людьми ухожу в Италию.

Всё случилось, как он и предсказал. Прежде чем весна уступила лету, полки спустились по Аврелиевой дороге и направились к лигурийским переходам. Все дороги в Галлии были запружены колясками и телегами, перевозившими британских и римских беглецов по этому трудному пути в далёкие страны. Прежде чем наступило следующее лето, Кельтик погиб: с него заживо содрали кожу морские разбойники и прибили к дверям церкви близ Кестора. Регнуса тоже не стало: его привязали к дереву и убили стрелой при разгроме Иски раскрашенные люди. Один Карадок остался в живых, но что это была за жизнь! Он стал рабом у краснолицего каледонийца Эльды, а его жена – наложницей у дикого предводителя западной Кимры – Мордреда.

От разрушенных стен на севере до Вектиса на юге прекрасная страна британцев покрылась кровью, пеплом и развалинами. Затем, после многих лет, она возродилась краше прежнего, но, как и предсказал римлянин, ни британцы, ни потомки одной с ними крови не получили в наследство того, что когда-то было их собственностью.

1911

Офицер авиации Стэгнейт должен был чувствовать себя счастливым. Он прошёл через всю войну без единой царапины; у него была отличная репутация, и к тому же он служил в одном из самых героических родов войск. Лишь недавно ему исполнилось тридцать, и впереди его ожидала блестящая карьера. И главное, рядом шла прекрасная Мэри Мак-Лин, и она обещала пройти с ним рука об руку всю жизнь. Что ещё нужно молодому человеку? И всё же на сердце у него было тяжело.

Он никак не мог объяснить этого и пытался найти причину. Вверху было голубое небо, перед ним – лазурное море, вокруг раскинулся прекрасный парк, где гуляли и развлекались люди. И главное, на него снизу вверх вопросительно смотрело прелестное лицо. Почему же он никак не может отвлечься – ведь кругом всё так весело? Снова и снова он делал усилие над собой, но это не обмануло интуиции любящей женщины.

– Том, что случилось? – спросила она. – Я вижу, тебя что-то мучает. Скажи, может, я чем-то помогу.

Он неловко рассмеялся.

– Да просто грех портить такую прогулку, – ответил он. – Как подумаю, готов наказать себя: обежать, что ли, вокруг парка несколько раз? Не волнуйся, дорогая, всё пройдёт. Думаю, просто я ещё слишком взвинчен – хотя и пора бы прийти в себя. Служба в авиации, она или ломает человека, или уж делает его уверенным в себе на всю жизнь.

– Так, значит, ничего особенного?

– Да, именно ничего, и это хуже всего. Если есть что-то реальное, можно бороться. А я просто чувствую смертельную, свинцовую тоску – здесь, в груди. Но ты прости меня, Малыш! Какой же я негодяй – так тебя растревожить!

– Но мне так хочется делить с тобой всё – даже маленькие тревоги.

– Ничего, всё прошло. Ушло, исчезло. Давай больше не будем об этом.

Она бросила на него быстрый проницательный взгляд:

– Нет, Том, видно, с тобой что-то неладно. Скажи, дорогой, часто у тебя такое бывает? Ты ведь и впрямь неважно выглядишь. Милый, давай сядем здесь, в тени, и ты мне всё расскажешь.

– Есть у меня очень странное свойство, – начал он. – Не знаю, говорил ли я об этом кому-нибудь. Когда мне грозит близкая опасность, у меня появляется странное предчувствие. Конечно, сегодня это просто нелепо – какая может быть опасность в столь тихом, мирном местечке? Наверное, это доказывает, как удивительно мы устроены. Выходит, сегодня предчувствие меня впервые обманывает.

– А раньше оно когда появлялось?

– Это чувство охватило меня однажды утром, когда я был ещё мальчишкой. В тот день я едва не утонул. Потом я чувствовал то же самое, когда в Мортон-Хилл пришёл грабитель и пуля пробила мне куртку. Дважды это случилось во время войны; я тогда чудом спасся: противник был куда сильнее. Помню, когда садился в кабину самолёта, у меня возникло всё то же чувство. Оно появляется внезапно, как туман в солнечный день. Вот и сейчас – то же самое ощущение. Посмотри-ка на меня! Ничего не заметно?

О да, она действительно заметила перемену: из насторожённого, измученного мужчины он вдруг превратился в смеющегося мальчишку. И она сама засмеялась в ответ. Этот смех вмиг развеял тревожные предчувствия, и душа его наполнилась ликующей радостью жизни.

– Слава богу! – воскликнул он. – И всё это сделали твои глаза! Я просто не мог вынести грусти в твоём взгляде. Да, всё это просто глупый ночной кошмар. Больше я не верю в предчувствия. Теперь, Малыш, у нас есть время прокатиться разок до ленча. Потом в парке будет полным-полно народу, тогда и не подступишься. Выбирай, что хочешь: колесо обозрения, летающие лодки или что-то ещё?

– Может быть, башню? – спросила она, глядя вверх. – Я думаю, свежий воздух и вид сверху помогут тебе отвлечься.

Он взглянул на часы:

– Уже начало первого, но, думаю, часа нам хватит. Похоже, однако, машина не работает. Эй, кондуктор, что там такое? Мотор сломался?

Служитель покачал головой и указал на небольшую группу людей, толпившихся у входа:

– Все ждут, сэр. Немного задерживаемся. Механизм осматривают, но я жду сигнала с минуты на минуту. Если вы присоединитесь к остальным, обещаю, что ждать вам придётся недолго.

Действительно, едва они приблизились к группе, стальные двери подъёмника отъехали в сторону – знак, что машина скоро тронется. Пёстрая толпа быстро миновала вход и теперь стояла в ожидании на деревянной платформе. Народу было немного: парк обычно наполнялся только к середине дня. Это были добродушные, дружелюбные северяне, из года в год приезжающие погостить к родным в Нортхэм. Задрав голову, они с любопытством следили за человеком, который опускал стальной каркас. Казалось, занятие это было опасное и рискованное, но он двигался ловко и быстро, словно спускаясь по лестнице.

– Вот так раз! – сказал кондуктор, глядя вверх. – Похоже, Джим сегодня куда-то торопится.

– А кто это? – спросил Стэгнейт.