Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну - Владимир Брюханов

С точки зрения возможности эффектного суда и сурового наказания аресты, конечно, были произведены преждевременно. Улик было немного и никто из арестованных предателем не стал. Зато получилась эффективная профилактика преступности: арест людей, только собиравшихся приступить к террору, произвел сильнейшее впечатление, и позже подавляющее большинство из них к террористической деятельности не вернулось.

Из 22 арестованных (считая двоих, случайно взятых еще в январе в Сестрорецке и тоже привлеченных к этому делу) в отношении шестнадцати не оказалось улик в причастности к террору, и пятнадцать человек было выпущено по амнистии 21 октября 1905 года (амнистии не подлежали лица, замешанные в политических убийствах), в том числе Моисеенко, Шиллеров, Ивановская, Барыков, Новомейский; из этих пятнадцати в БО вернулись только двое первых.

Шестнадцатый амнистированный был не выпущен, а помещен в психиатрическую лечебницу, где и закончил свои дни. Это был, как мы рассказывали выше, Е.О.Дулебов – убийца уфимского губернатора Богдановича. Зато была выпущена Т.А.Леонтьева, арестованная с целым чемоданом динамита; ее освобождения добились влиятельные родственники – под предлогом тоже тяжелого психического расстройства. Оставшихся пятерых (включая Боришанского) судили 21 ноября 1905 года; они получили различные сроки каторги.

Леонтьева, выйдя на свободу, тут же предложила свои услуги БО. Савинков, посоветовавшись с Азефом, порекомендовал ей сначала полечиться. Она обиделась и примкнула к нарождающейся партии максималистов. В августе 1906 года в Швейцарии она застрелила престарелого французского рантье Шарля Мюллера, приняв его за П.Н.Дурново, который был российским министром внутренних дел после Булыгина – с октября 1905 по апрель 1906 года. Швейцарский суд приговорил Леонтьеву к четырем годам тюрьмы; этим ее политическая деятельность и завершилась.

«Мукдену русской революции» предшествовал весьма многозначительный эпизод: за два дня до арестов Тютчеву позвонили по телефону и неизвестный голос сказал: «Предупредите, – все комнаты заражены», – сформулировано яснее ясного. Тютчев немедленно предупредил Ивановскую, но та, видите ли, была в эти дни нездорова и не придала сообщению никакого значения – хорошенькое оправдание несусветной халатности и бездарности.

Едва ли мы ошибемся, утверждая, что это была отчаянная попытка Лопухина спасти террористов. Его смещение с поста директора Департамента радикально меняло ситуацию: теперь уже он был лично заинтересован в успехе террористов и провале своих преемников в Департаменте полиции. Разумеется, прямых доказательств того, что звонил именно Лопухин, нет и быть не может. Но круг возможных подозреваемых в этом деянии чрезвычайно узок и ограничивается всего двумя лицами.

Предателей в охранке хватало и до, и особенно после этого эпизода. Но никто из тех, кто позже ударился в откровенность, не приписал себе заслуги за это предательство. Таким образом, например, из подозреваемых выпадает Л.П.Меньщиков – высокопоставленный чиновник Департамента полиции, совершивший почти аналогичный демарш в августе 1905 года. Что касается рядовых исполнителей предстоящих арестов, то едва ли кто-нибудь из них был посвящен в особую роль, которую, не ведая о том, играл Тютчев – и при этих арестах предусмотрительно оставленный на свободе. Поэтому можно считать, что звонивший принадлежал к узкому кругу высших полицейских руководителей.

Но среди них был еще один возможный кандидат на роль звонившего. Предательство, на которое пошел Гурович, топя Лопухина, не принесло ему самому никакой пользы: вслед за уходом Лопухина был вышиблен и Гурович – его назначили заведующим канцелярией помощника наместника Кавказа по полицейской части. В апреле следующего года он был полностью уволен в отставку, и благополучно существовал на пенсии вплоть до смерти в 1913 году в пятидесятитрехлетнем возрасте. Гуровича давно ненавидел Герасимов, а брезгливому Трепову едва ли мог прийтись по вкусу этот гнусный предатель. Так что Гурович так же имел личные мотивы напакостить коллегам.

Именно последнее обстоятельство и сделало, на наш взгляд, возможным этот телефонный звонок: едва ли Лопухин пошел бы на этот шаг, будучи единственным подозреваемым. Предупреждение, конечно, не было рассчитано на глупость Ивановской, и звонивший должен был понимать, что если предстоящий «Мукден» сорвется, то серьезное расследование, в конце концов, может добраться до факта звонка. Доказать что-либо было бы все равно невозможно, но расследование столь вопиющего предательства производилось бы уже не в узком кругу полицейских, и не единолично Треповым, а в такой ситуации из двух подозреваемых в большей безопасности был, конечно, благороднейший Лопухин, а не известный проныра Гурович.

Парадокс ситуации, создавшейся весной 1905 года, состоял в том, что БО ПСР, введя в моду политические убийства, сама оказалась вне игры.

В канун 1905 года кроме упоминавшихся выше террористических актов произошло только два нашумевших политических убийства: полицейских офицеров в Бердичеве и Белостоке. Помимо этого имели место единичные случаи убийства революционерами своих товарищей, справедливо или по ошибке заподозренных в сотрудничестве с охранкой, а также отстрел русских администраторов в Финляндии и Армении. С весны же 1905 года всю империю захватила вакханалия политических убийств.

По официальной статистике Департамента полиции[652]только в 1905 году террористами было убито 233 и ранено 358 представителей власти. В дальнейшем эта волна нарастала, достигнув пика в 1907 году. Всего за 1905-1907 годы погибло 2233 и ранено 2490 представителей власти. За эти преступления было приговорено к смертной казни 2261 человек и фактически казнено из них 1293; т.е. в среднем приходится по двое убитых и двое раненых представителей власти на каждого казненного террориста.

Массовый террор пошел на спад по двум основным причинам.

Во-первых, общественное возбуждение, начавшись еще с лета 1904 года, захватив после «Кровавого воскресенья» самые широкие слои населения и достгнув пика к концу 1905 года, постепенно улеглось. Произошло это в значительной степени в результате разумной политики правительства и под влиянием реформ, провозглашенных в 1905 году и осуществленных в 1906-1907 годы; последнее неразрывно связано прежде всего с именем П.А.Столыпина.

Во-вторых, повысилось качество работы розыскных и судебных органов, приобретших необходимый опыт, совершенно отсутствовавший до 1905 года. Приговоры судов существенно ужесточились, хотя военно-полевые суды, введенные в августе 1906 года для немедленной кары за вооруженные преступления, были упразднены уже в апреле 1907 года (всего по приговорам этих судов было казнено 683 человека, т.е. половина всех казненных в 1905-1907 годах).

Ситуация качественно изменилась в 1908 году, когда от террористических актов пострадало 394 убитых и 615 раненых; налицо и изменение соотношения между убитыми и ранеными – жертвы привыкли сопротивляться, а кадры убийц сначала приобретали опыт, а затем опытные убийцы быстро пошли в расход. К смертной казни в 1908 году было приговорено уже 1741 человек и 825 из них казнено. Получилось, что теперь на двоих убитых и еще троих раненых приходилось четверо казненных за это. Такое соотношение уже не устраивало преступников – желающих идти на почти верную смерть становилось все меньше.