Королевство серебряного пламени - Сара Маас

Фейра и Кассиан, еще не остывшие после перепалки, повернулись к ней.

– Возвращаю. – Неста положила Атараксию на стол.

Риз промолчал.

– Почему ты не хочешь оставить меч у себя? – Фейра удивленно посмотрела на сестру.

Взгляд Кассиана жег ей спину. Он был удивлен не меньше Фейры.

– Хватит с меня одной смерти, – сказала Неста.

Неста вдыхала через нос. Сосчитав до шести, она задержала дыхание, затем стала выдыхать, снова считая до шести. Сидя у себя в комнате, она усердно сосредотачивалась на дыхании.

Появлялись мысли. Она отмечала их присутствие и позволяла уходить. Правда, некоторые возвращались.

Ее не интересовало, куда Риз спрятал Арфу. Если бы для заклинания понадобилась ее кровь, как тогда, при запечатывании Маски, ей бы сказали. Но мысль о том, что будет дальше…

«Дыши, – приказывала она себе. – Считай».

Она снова вдохнула, сосредоточив внимание на расширившейся грудной клетке и на ощущении дыхания в себе. Которую неделю она занималась упражнением по успокоению ума, однако бывали дни, когда оно давалось ей с трудом. Но она продолжала заниматься. Десять минут утром и десять вечером, перед сном.

Неста выдохнула, считая до шести, и продолжила.

Это все, что она могла: продолжать. День за днем, раз за разом.

Эту мысль она тоже отпустила. Подышав еще, она прекратила считать, позволив уму блуждать.

Но ее ум не помчался по всем направлениям сразу. Он оставался спокойным. Отдыхал.

Довольствовался тем местом, где находился.

Война не затронула их хижину, чего не скажешь о суровых зимах. С тех пор как Неста в последний раз видела их прежнее жилье, оно обветшало еще сильнее.

Азриель перебросил их с Кассианом сразу после занятий, но сам не остался. Гвин просила показать ей удары кинжалом, и он поспешил в Дом ветра, пообещав вернуться через час.

Неста не представляла, чем окажется этот час: невероятно долгим или совсем коротким. Она не знала, зачем вообще попросила Кассиана отправиться сюда с нею. Но у нее в голове засело, что ей нужно здесь побывать. Увидеть это место.

Полуденное осеннее солнце безжалостно высвечивало всю неприглядность хижины. Соломенная крыша местами покрылась плесенью, а кое-где прохудилась. Травы, буйно разросшиеся вокруг, успели побуреть. Они поднимались до самых окошек в каменных стенах. У Несты перехватило горло, но она заставила себя войти.

Кассиан молча шел следом, ступая настолько тихо, что его шаги можно было принять за шелест ветра в зарослях травы. Его рана на голове и сломанная рука полностью исцелились. С момента их возращения из Тюрьмы (и с момента согласия Несты «соблазнить» Эриса) прошло два дня. Сегодня Кассиан даже упражнялся вместе с нею, хотя со щадящей скоростью. Похоже, он всерьез относился к предупреждениям Риза и Маджи, велевших ему поберечь себя. Он не морщился от боли, и Неста тайком облегченно вздыхала. Потому она и позвала его сюда. При малейшем сомнении в состоянии его здоровья она бы не решилась на такое приглашение.

И не потому, что здесь им могло что-то угрожать. По дорожке, усеянной листьями, никто из местных не ходил. Только птицы лениво чирикали, рассевшись на почти голых ветвях.

От земли веяло унынием, однообразием и опустошенностью. Даже осень не делала здешние краски ярче. И солнце тоже не слишком щедро освещало эти места, населенные людьми.

Неста коснулась холодной двери, и у нее забилось сердце. Древесина сохранила отметины когтей.

– Коготки Тамлина, верно? – спросил Кассиан.

Неста пожала плечами, не находя слов. Тамлин тогда сорвал дверь с петель, и Неста вместе с Элайной вешали ее обратно. Отец им не помогал – из-за жестоко покалеченной ноги он не мог поднимать тяжести. Он лишь смотрел, как трудятся дочери, давая бесполезные советы.

Сжав кулак, Неста толкнула дверь плечом. Заржавевшие петли возмущенно заскрипели. В ноздри ударили запахи пыли и гнили.

У нее вспыхнули щеки. Ей стало стыдно, что Кассиан все это видит.

– Что стесняешься? Я же неотесанный иллирианец, – сказал он, становясь рядом. – Я жил в куда худших условиях. У вас хотя бы были стены и крыша.

Неста только сейчас поняла, как важно ей слышать эти слова. Успокоившись, она вошла в холодный сумрак, кое-где прорезаемый солнечными лучами.

– Стены остались. А крыша… сам видишь.

Дыры в крыше открывали доступ разной мелкой живности и стихиям. Судя по гнездам и окаменевшим кучкам испражнений, живность неплохо здесь обустроилась.

У Несты пересохло во рту. Какое жуткое, отвратительное, мрачное место.

Ей было не унять дрожь.

– Покажи мне дом, – попросил Кассиан, кладя ей руку на плечо.

Неста не могла успокоиться. Не могла подобрать слов.

– Вы здесь ели? – Кассиан указал на кособокий стол, одна из ножек которого валялась на полу.

Она кивнула. Да, они здесь ели. Иногда молча, а иногда под болтовню, которую затевали они с Элайной. Бывало, что и под ее ругань с Фейрой. Перед вторжением Тамлина перепалки с младшей сестрой случались чуть ли не каждый день.

Взгляд Несты переместился на стены, расписанные прихотливыми узорами. Кассиан смотрел туда же.

– Это Фейра рисовала?

– Она бралась за кисть при всякой возможности, – с трудом сглатывая, сказала Неста. – Каждый сэкономленный медяк тратила на краски.

– А ты видела, как она разрисовала нашу горную хижину?

– Нет.

Неста никогда там не бывала.

– Фейра расписала все стены. Только краски там сочнее и ярче. А узоры чем-то похожи. Она рассказывала, что у вас был комод…

– Ты про этот? – Неста толкнула дверь в спальню.

Кассиан вошел следом, морщась от сумрака и густого запаха плесени. Комнатенка была совсем тесная. Почти все ее пространство занимала кровать. Кассиан взглянул на грязные, заплесневелые простыни. И сестры годами спали в этой клетушке?

Его рука коснулась разрисованного комода:

– Свой ящик она украсила звездами, еще не зная, что Риз – ее истинная пара. Она тогда и не подозревала о его существовании.

Кассиан провел пальцами по гирлянде цветов на среднем ящике:

– Этот принадлежал Элайне.

На нижнем краснели языки пламени.

– А это твой.

Неста что-то пробурчала в знак подтверждения. Ей больно сдавило грудь. В углу стояли стоптанные, полусгнившие башмаки. Ее обувь. У левого разошелся шов, и когда она его надевала, оттуда торчали пальцы. В таких башмаках она ходила по деревне. Неста и сейчас помнила грязь и камешки, попадавшие в щель.

У нее заколотилось сердце. Она поспешила выйти обратно, в помещение, служившее им гостиной и кухней.