Дом на Тара-Роуд - Мейв Бинчи

— В этой ужасной истории есть один плюс. У нас с вами будет возможность встретиться. Иначе мы снова разминулись бы в воздухе, — сказала она Мэрилин.

— В этой истории есть и другие плюсы, — ответила Мэрилин. — Но, конечно, никто из нас в этом не признается. — Мэрилин прожила в Ирландии два месяца. Она всё понимала.

И тут первый пилот объявил, что из-за погодных условий самолет приземлится в аэропорту Шаннона. Он извинился за задержку, которая, однако, составит всего два часа. В Дублине они будут к одиннадцати утра.

— О боже! — воскликнула Рия. — Мы опоздаем на похороны!

— Я иду на похороны этого болвана Джека Бреннана, — сказал Дэнни Линч.

Бернадетта посмотрела на него.

— А кто это?

— Один пьяный дурак. Его жена Герти все время крутилась у нас на Тара-роуд. Если бы Рия и дети были здесь, они бы тоже пошли туда. А теперь мне придется быть кем-то вроде их представителя.

— Это очень хорошо, — сказала Бернадетта. — Ты всегда думаешь о других.

— Я встретила по дороге леди Райан, — сказала старшей дочери Нора Джонсон. — Она сказала, что идет на похороны Джека.

— Ну, я думаю, что она, как и все мы, идет туда только из-за сочувствия бедной Герти.

— Ну да. На саму Герти ей было жалко потратить даже минуту своего драгоценного времени, — фыркнула Нора.

— Ах, мама, будь справедливой. Разве мы не говорили, что Герти следовало его бросить давным-давно?

— Говорили и были правы, но не с такой насмешкой, как леди Райан. Она обращалась с Герти как с тряпкой, о которую вытирают ноги.

— Мама, ты никогда ее не любила.

— А ты?

— Да нет, она ничего. Она веселая и нас расшевеливает, — ворчливо признала Хилари.

— Неправда. Она гладит вас по головке, а на самом деле ей на вас наплевать с высокого дерева. — Нора Джонсон редко меняла свое мнение о людях.

Задержка в аэропорту Шаннона казалась бесконечной. Шейла Мэйн позвонила сестре.

— Если мы не успеем на службу в церковь, то приедем прямо на кладбище, — сказала она.

Герти заплакала от благодарности.

— Ох, Шейла, если бы ты знала, сколько на свете добрых людей! Бедный Джек и не догадывался, что его так любят.

— Конечно, догадывался. Все знают, что вы были счастливой парой, — сказала Шейла.

Рия позвонила Мэрилин.

— Похоже, позавтракать нам так и не удастся, — сказала она.

— Значит, вы не узнаете, что готовлю я из рук вон плохо, — ответила Мэрилин.

— Жаль, что вы завтра улетаете. Мне бы хотелось, чтобы вы провели здесь еще пару дней.

— Я могу это сделать. Поговорим позже… Ах, да, чуть не забыла. Добро пожаловать домой!

— Джимми, вы не смогли бы спеть на похоронах «Panis Angelicus»? — спросила по телефону Герти.

— Герти, вы же знаете, мой голос никуда не годится… — начал он.

— Ох, Джимми, пожалуйста. Джек очень любил этот псалом, любил по-настоящему. Мне было бы очень приятно, если бы вы спели его.

— Герти, я думаю, он подходит скорее для свадеб, чем для похорон.

— Нет, там речь идет о Святом Причастии, так что он годится и для того и для другого.

— Ну, раз вы настаиваете, так уж и быть, — сказал Джимми Салливан. Он положил трубку и возвел глаза к небу. — Если на свете есть Бог, в чем я лично сильно сомневаюсь, то он отправит всех нас в ад за лицемерие.

— А что еще мы можем сделать? — спросила Фрэнсис.

— Мы могли бы набраться нахальства и сказать, что Джек был пьяной скотиной и что без него этот мир станет лучше, — предложил Джимми.

— Это было бы прекрасным утешением для вдовы и двоих детей, — усмехнулась Фрэнсис.

На дверях прачечной висело обведенное черной рамкой объявление о том, что ее владелец Джек Бреннан умер. Там было указано время начала заупокойной мессы, так что кое-кто из клиентов тоже пришел в церковь из уважения к Герти.

Когда прибыли Герти, ее мать и дети, в церкви было полно народа. Появились родственники Джека, с которыми он давно не поддерживал связи. Они были в темных костюмах, белых рубашках и обменивались неловкими рукопожатиями. Герти, бледная, в черном платье, взятом взаймы у Хилари, шла по проходу и с гордостью смотрела на толпу людей, которые пришли попрощаться с Джеком. По крайней мере, сейчас он знал, как к нему относились окружающие. Конечно, он был где-то там, откуда мог видеть все происходящее.

Месса только началась, когда к членам семьи присоединились Шейла Мэйн и двое ее детей. По церкви прошел негромкий одобрительный шепот. Родственники прилетели из самой Америки; это лишний раз свидетельствовало, каким заслуженным почетом и уважением пользовалась Герти.

Рия, Энни и Брайан тихо проскользнули на скамью в задних рядах.

— О боже, — сказала Нора Джонсон Хилари. — Рия вернулась! Молодец девочка.

Дэнни Линч увидел свою жену и детей. Он закусил губу. Поменять билеты было трудно; что ж, Рия действительно преданная подруга. Колм Барри тоже увидел их и подумал, что Рия замечательно выглядит: загорела, похудела и, казалось, даже стала выше ростом. Он помнил, что Рия должна была вернуться позже. Вот что такое настоящая дружба. Они с Герти пережили многое.

Полли Каллаган сидела отдельно. И старалась не смотреть на скамью, где разместился Барни Маккарти с женой. Если Мона и заметила Полли в церкви, то не подала виду, что знает ее.

Как всегда, Розмари тщательно оделась для данного случая. Серое шелковое платье и жакет, туфли на высоких каблуках и темные колготки. Она очень удивилась, увидев Рию и детей; никто не сказал ей, что они прилетят. И тут Розмари с испугом поняла, что людей, которые могли бы ей об этом сказать, почти не осталось. Если не считать самой Рии, подруг у нее больше не было.

Когда Джимми Салливан низким грудным басом запел «Panis Angelicus», его жена Фрэнсис смотрела прямо перед собой. Она знала, чего ему это стоило. Джимми терпеть не мог Джека Бреннана и считал, что этот человек недостоин такого псалма.

Рия обвела церковь взглядом, пытаясь найти Мэрилин. Ни рядом с Розмари, ни рядом с Колмом, ни рядом с матерью Рии никого похожего на американку не было. Но, конечно, кто-то из них должен был взять ее под свое крыло. Она не могла сосредоточиться на службе. Вместо этого Рия смотрела на венки и букеты, присланные людьми, которые не испытывали к покойному ничего, кроме презрения.

Где же Мэрилин Вайн?

Рия заметила ее только тогда, когда все запели «Господь, мой пастырь». Мэрилин была выше, чем казалось Рии, с каштановыми волосами, вымытыми «специальным шампунем», в простом синем платье. Она держала в руках листок с текстом псалма и пела со всеми остальными. Именно в этот момент она подняла глаза и увидела смотревшую на нее Рию. Они стояли, разделенные толпой, и радостно улыбались друг другу. Две женщины наконец-то встретились.