Становление - Леон

попалась злобная пустынная ведьма — нага, жившая в оазисе, у родника под огромной скалой. Она попыталась заманить акрабумелу в ловушку, пригласив его в свой дом, и дозволив испить из её источника. Наслаждаясь своим будущим триумфом, ведьма подсыпала в его воду яд, желая вскоре вкусить его плоти. Но мудрый Саид раскусил её трюк, и подменив кружки, заставил нагу саму испить свою отраву. Ведьма в страхе за свою жизнь бросилась за противоядием, но Саид отобрал его, и угрожая разбить пузырёк, выведал у колдуньи пророчество о том что ждёт его на пути.

— В пещерах под зачарованный горой, найдёшь ты камень как небо голубой. Без него путь к любимой для тебя будет закрыт, но берегись: в глубинах ты можешь позабыть её прекрасный лик.

Услышав, что ему сказала ведьма, Саид вернул ей то что она вожделела, и без страха отправился дальше. Ведь лицо его прекрасной Фелонии он не забудет никогда, а значит ему нечего боятся. Он преодолеет любые трудности, что будут поджидать его на пути.

Путь до зачарованной горы был не близок, и когда Саид добрался до неё, он был уставшим и измотанным. Но для истинной любви подобное не проблема. Тяжело передвигая ноги, он тем не менее, продолжал двигаться к своей цели. Спуск в пещеру был огорожен камнем, настолько большим, что Саид не мог его сдвинуть, несмотря на всю его силу. Однако он был не глуп и довольно быстро нашёл решение, принявшись делать подкоп, чтобы скатить по нему ненавистный камень.

Солнце медленно поднималось к зениту, а акрабумелу продолжал работать, обливаясь потом. Только что он обнаружил, что в его фляге закончилась вода. А это значит, что если он не успеет убрать камень и попасть в тень пещеры ему точно наступит конец. И тогда его любовь насильно выдадут замуж. Он не мог этого допустить. Оставив подкоп, Саид вновь упёрся в камень, но тот по-прежнему не двигался. Акрабумелу не сдавался, он пихал и пихал, в его глазах темнело, руки были стёрты в кровь, а волосы прилипли из-за пота к телу… Но всё было тщетно.

Находясь в бреду от жары и усталости, он в отчаянии произнёс:

— Нет… Я не могу сейчас сдаться! Я не позволю королю выдать её замуж за другого! Фелония!

И воспоминание о любимой придало ему сил. На одно маленькое мгновение камень стал двигаться, а дальше в дело вступила выкопанная Саидом дорожка, по которой он и покатился прочь. Из последних сил он заполз под каменные своды, и в беспамятстве рухнул в тень.

А снились ему журчание и прохлада воды, тишина и приятный ни с чем несравнимый запах, а также нежные руки любимой. Она нежно купала его, старательно растирая уставшие мускулы. Он даже слышал как она что-то тихо напевала себе под нос. Саид лежал, наслаждаясь неожиданным отдыхом, и ему совсем не хотелось вставать — было слишком хорошо. Ведь если его касаются руки любимой — значит он уже достиг своей цели и больше некуда спешить. Ведь так?

Цели? А какой именно цели он достиг?

Но едва он попытался задуматься об этом, как раздался мелодичный голос:

— Любимый, ты в порядке?

Саид открыл глаза и понял, что всё это был не сон. Он действительно был погружён в воду а его тело старательно отмывала его любовь — нежная и заботливая златовласая… акрабумелу… Акрабумелу?

И вновь его мысли перебил чарующий голос:

— Любимый?

— Прости милая, я просто задумался.

— Не нужно думать, любимый. Просто расслабься. Ты так устал, ты заслужил немного отдыха. Расслабься, и отдохни. А я тебе спою. Позволь песне, развеять все твои тревоги.

Нет ни Солнца не воды,

На песке не вырастут цветы.

Позабудь невзгоды ты,

Что встретил на пути Судьбы

Тихий, протяжный голос медленно окутывал сознание Саида.

Ты наконец сюда пришёл

Ты здесь свою судьбу нашёл.

Теперь не нужно никуда

Стремиться больше никогда.

Остальной мир померк, и теперь он видел только ЕЁ чарующие глаза.

Я подле тебя теперь буду всегда

И ты от меня не сбежишь никуда.

Любовь свою до конца мне отдай

И о кошке своей больше не вспоминай!

Казалась что сама вода журчит, создавая музыку для ЕЁ песни.

Со мной под землёй ты будешь спокоен

Тебя стороной обойдут все невзгоды

Глаза ты закрой и со мной вместе пой:

Любимая Сильвия, на веки я твой!

Прикрыв глаза и тихонько покачиваясь в такт ЕЁ словам Саид послушно произнёс:

— Я на веки твой, любимая Силь… Си… ФЕЛОНИЯ!!!

Выкрикнув имя своей любви, он как будто нашёл в себе новые силы. Сбросив цепи мерзкого заклятия с собственного сознания, Саид вскочил, разбрызгивая повсюду воду. Как только поднятая его телом волна улеглась, он увидел, кем на самом деле является его собеседница.

К его удивлению Сильвия действительно напоминала акрабумелу, но лишь наполовину. Её человеческая часть представляла собой покрытую липкой слизью и чешуёй змееподобную тушу. Лысая голова, со сморщенной как у сухофрукта кожей, идеально круглые белёсые глаза, лишённые даже намёка на зрачок, и язык больше напоминающий отвратительное щупальце, длинной более полуметра. Но самым значимым в её образе был рот. Отвратная круглая дыра, со множеством зубов разного размера.

Эта тварь чем-то напоминала миногу, да и её нижняя половина больше подошла бы какому-нибудь раку, чем скорпиону.

— Любимый? Почему ты так на меня смотришь?

Однако Саид был вынужден признать — голос Сильвии был полной противоположностью её внешности. И хотя чарующий эффект сошёл на нет, затмённый его истинными чувствами, голос миноги всё также заставлял трепетать часть его сознания.

Как бы ему этого не хотелось, акрабумелу не мог поднять руку на это создание. Она может и пыталась подчинить его своей воле, но откровенно говоря, Саид не мог назвать её своим врагом — ведь она не сделала по сути ничего плохого. Сильвия лишь хотела любви. И он понимал её как никто другой: он не был в праве её винить.

— Твои чары больше не властны надо мной. И нет нужды пытаться повторить свои действия заново: это всё равно не сработает. У меня уже есть любовь, и как бы ты не старалась, ты не сможешь занять её место в моём сердце. Я не люблю тебя, Сильвия.

Услышав столь жестокие, но вполне логичные и ожидаемые слова, минога заплакала. И хоть Саид и был прав, он не чувствовал себя менее виноватым от этого. Ведь он заставил полюбившую и выходившую его женщину плакать, а это вовсе не благородный