Том 10. Братья Карамазовы IV. Неоконченное. Стихотворения - Федор Михайлович Достоевский

в романе «Что делать?» (глава 5. «Новые лица и развязка», III). Идеи К. Бернара имели большое значение для теории экспериментального романа Золя (1840–1902). О К. Бернаре, Золя и Достоевском см.: Реизов Б. Г. Борьба литературных традиций в «Братьях Карамазовых» // Реизов Б. Г. Из истории европейских литератур. Л., 1970. С. 148–158.

56

…де мыслибус non est disputandum. — Перефразировка известного латинского изречения; De gustibus non est disputandum (О вкусах не спорят).

57

«Все, говорит, так теперь пишут, потому что такая уж среда».. Среды боятся. — См.: наст. изд. Т. 9, примеч. к с. 87.

58

«В первый раз, говорит, руки мараю, стихи пишу, для обольщения, значит, для полезного дела. — Отголосок полемики Достоевского 1860-х годов с теорией утилитаризма в эстетике (Г. — бов и вопрос об искусстве // Время. 1861 № 2). См. об этом: Дороватовская-Любимова В. С. Достоевский и шестидесятники… С. 18.

59

Уж какая ж эта ножка — Чтоб головка понимала. — Стихи Ракитина вызваны пародией «Обличительного поэта» (Д. Д. Минаева, 1835–1889) на стихотворение Пушкина о Петербурге («Город пышный, город бедный…»):

Я от ножек сам в угаре

И за них-то ноет грудь:

Ведь на наших тротуарах

Их легко себе свихнуть…

Стихи Ракитина являются ответом Достоевского на пародию Минаева, причем объектом насмешки здесь становятся сами «обличительные поэты». См. об этом: Дороватовская-Любимова В. С. Достоевский и шестидесятники… С. 17–18.

60

Что же мне о смердящем этом псе говорить — Не хочу больше о смердящем, сыне Смердящей! — Выражения, употребленные здесь Митей, возможно, восходят к некоторым вариантам народного стиха о богатом и убогом Лазаре. Ср., например:

Ах ты смердин, смердин, смердящий ты сын,

Да как же ты смеешь к окну подходить?

Да как же ты смеешь братом называть? и т. д.

(Якушкин П. И. Русские песни. СПб., 1860. С.45).

61

«Ты — о расширении гражданских прав человека хлопочи лучше али хоть о том, чтобы цена на говядину не возвысилась — Я ему на это — сам еще на говядину цену набьешь, коль под руку попадет, и наколотишь рубль на копейку». — По-видимому, ответ на критику речи Достоевского о Пушкине в газете «Молва», которая писала: «Если, вращаясь в атмосфере полицейского участка, мы можем помышлять об уничтожении «европейской тоски» и за обедом Московской думы примиряться с тем, что «наша земля нищая в экономическом отношении»; если мы помышляем теперь о том, какой «исход указать» Европе, а не о том, как бы нам самим избавиться от гнетущей тоски, как бы освободить и окрылить полную умственную работу, прекратить насильственное вторжение в сферу совести; если мы не заботимся по крайней мере о том, чтобы хотя цены на мясо не делали его малодоступным даже для среднего класса населения и четверть пшеницы не достигала 17 рублей, — то какого же добра ждать от оживления «добрых чувств», которым служила муза чествуемого поэта?» (Что же дальше? // Молва. 1880. 10 июня. № 161). См. выше, примеч. к с. 71.

62

До конца отплатит, последний кодрант. Не хочу ее жертвы. — Кодрант — мелкая медная римская монета. Слова героя напоминают следующие стихи из Нагорной проповеди: «…если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой. Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу. Истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта» (Евангелие от Матфея, гл. 5, ст. 23–26). Евангельская параллель подчеркивает гордыню Катерины Ивановны, «надрыв» в той жертве, которую она собирается принести (и затем на суде приносит).

63

…Цезаря не замарает! — Гай Юлий Цезарь (100-44 до н. э.) — древнеримский государственный деятель, полководец и писатель. Имя Цезаря здесь употреблено в значении: великий человек.

64

…ведь убей они, то тогда всех прав дворянства лишатся, чинов и имущества, и в ссылку пойдут-с. — См. ниже, примеч. к с. 272.

65

….а я только вашим приспешником был, слугой Личардой верным… — Смердяков уже называл себя «слугой Личардой», но по отношению к Мите (см.: наст. изд. Т. 9. С. 303). Ирония сказанного заключается в том, что литературный прообраз Смердякова «любезный слуга Личарда» из Повести о Бове-Королевиче также одинаково «верно» служил и королю Гвидону, и его злой жене Милитрисе Кирбитовне, когда та задумала своего мужа убить.

66

Подробности, главное подробности. — Как указывает А. Г. Достоевская, это «любимое выражение Федора Михайловича, если он был чем-либо заинтересован» (см.: Гроссман Л. П. Семинарий… С. 69).

67

Частный дом — полицейский участок.

68

Я не доктор, а между тем чувствую, что пришла минута, когда мне решительно необходимо объяснить хоть что-нибудь в свойстве болезни Ивана Федоровича… — Достоевский писал Н. А. Любимову 10 августа 1880 г. о том, что по поводу болезни и галлюцинаций Ивана «справлялся с мнением докторов (и не одного)». Уже после окончания романа в письме А. Ф. Благонравову от 19 декабря 1880 г. Достоевский высказал желание «разъяснить» кошмар и болезнь Ивана в «будущем «Дневнике»«. По мнению В. Чижа, доктора медицины, «психиатр может читать эту главу как часть истории болезни, составленной умелой рукой» (Чиж В. Достоевский как психопатолог. М, 1885. С. 18).

69

Это был какой-то господин или, лучше сказать, известного сорта русский джентльмен… — В сниженном изображении черта в «Братьях Карамазовых» можно видеть известную традицию, восходящую к «Ночи перед Рождеством» Гоголя (1832) и «Сказке для детей» Лермонтова (1842). См. об этом: Бем А. Л. «Фауст» в творчестве Достоевского // О Dostojevském: Sbornîk stati a materialù. Praha, 1972. S. 194–195.

70

…в вере никакие доказательства не помогают, особенно материальные