Эксперимент - Дарина Грот

Лилит закрыла глаза и мгновенно провалилась в глубокий сон. Поспала она всего часа три, как раз до рассвета. Все это время, с небольшой периодичностью, она кричала, кого-то уговаривала не трогать ее, махала руками и лягалась ногами.

На улице было светло, а на горизонте виднелась бледно-розовая полоса. Когда Лилит вылезла из палатки, Левиафан сидел в траве, покрытой росой и курил, бормоча песенку. У нее в руке был носовой платок, чтобы стереть запекшуюся кровь, увидев Левиафан девушка еще раз вздохнула с облегчением. Она подбежала к нему и бросилась в объятия..

– О, как же мне хватало этого тепла – блаженный стон вырвался из горла.

Левиафан улыбнулся, прижимая к себе девушку. Лилит провела платком по росе, и он почти сразу же вымок насквозь.

– Ты уже выспалась? – удивленно спросил он.

– Нет! – пробормотала она, стирая кровь с плеча. – У меня был кошмар!

– Я заметил! – усмехнулся он в ответ. – Тебя словно подключили к проводам и пустили заряд в двести двадцать вольт. Что тебе снилось, милая?

– Снился демон. И это совсем не смешно! Он был страшнее страха. Я чувствовала его руку, которая тянула меня вниз. Она была вся липкая и мерзкая, как из болота. Кожа, как после пожара, пузырчатая и потрескавшаяся. На кончиках пальцев были огромные, дубовые ногти, могильного цвета, и кривые, как у орла. Он сильно сжимал запястье и дергал вниз. Я хваталась за все, что попадалось под руку, даже за травинки. Внезапно, за моей спиной раздался ужасный, утробный хохот. Я не могла видеть существо, издающее эти звуки, но нутром я понимала, что это еще один демон. Он смеялся над моей беспомощностью, над жалкими попытками вырваться из лап слуги тьмы. Я вскрикнула, и из меня вырвался вопрос: «Какого черта он делает?». Я не хотела этого спрашивать у смеющегося демона, но слова сами вырвались из меня. Он засмеялся еще сильнее, затем голос стал строгим и серьезным, каким-то хмурым и он сказал: «Он тащит тебя в ад!». После этого ответа демон рассмеялся что есть силы, а я проснулась.

Лилит как раз закончила оттирать кровь, и речь становилась все медленнее, а лицо Левиафана все улыбчивее. На чистом плече красовались всего лишь две маленькие дырочки. Они совсем не были похожи на укус волка, и Лилит это понимала. Девушка смотрела на две отметины, и кровь закипала в венах, верхнее веко задергалось, зубы сжались с такой силой, словно ей делали операцию без анестезии.

– Ах ты… скотина! – завизжала она во весь голос и кинулась лупить Левиафана по чем попало.

– Бинго! – только и успел он ответить.

Далее, по привычке, вампир прикрывал только лицо и боролся с собственным смехом

– Я ненавижу тебя! Я просидела в чертовом лесу с самого утра и до глубокой ночи. Напугалась до смерти! Я ничего не ела, у меня не было воды, и сухой одежды. Я вся промокла, продрогла и ужасно нервничала из-за оставленных без присмотра вещей на поляне. Ты понимаешь, что у меня чуть нервный срыв не случился? Я едва осталась живая! Пока ты прятался в кустах и играл в планету животных!

Лилит орала, не переставая бить вампира, но он только прикрывался и изредка посмеивался.

Когда Лилит более менее успокоилась, перестав бить его, у нее началась истерика. Левиафан какое-то время наблюдал за ней улыбаясь, разглядывал падающие слезы, но не очень-то спешил успокаивать ее, хотя девушка явно ждала этого.

– Я так не люблю, когда ты плачешь, но мне чертовски было интересно посмотреть, насколько ты стрессоустойчива!

– Я что? – переспросила Лилит, всхлипнув.

– Неважно, – смутился Левиафан. – Я не хочу больше реагировать на твои слезы, потому что они всегда врут! Ты пытаешься вызвать во мне жалость, сострадание и чувство вины за эту ночь. Но совсем недавно, я имел потрясающую возможность убедиться в том, насколько эти слезы и жалостливые причитания фальшивы. Помнишь момент, когда я поверил в описание твоих несчастных чувств и еще извинился за это? Так что, не надо, ничего из этого дельного не выйдет! Я тебе не верю.

Лилит начала злиться, слушая Левиафан, отчасти понимая его правоту. Поэтому выбора-то у нее собственно и не было, кроме как прекратить эту неудавшуюся слезную игру. Ее лицо мгновенно стало обычным, только злым, краснота глаз также бесследно исчезла, а слез как будто и вообще не было.

Левиафан, оценивая столь мгновенную перемену во внешности девушки, улыбался и удивлялся, насколько потрясающая актриса могла бы получиться из нее. Не напрягаясь продемонстрировать душещипательную истерику, со слезами и с удушьем, а потом, также легко убрать трагедию с лица. На такое способен не каждый человек, это женская участь.

– Вот, о чем я и говорил! Больше не хочу попадаться на кривую бамбуковую удочку!

– Какой же ты негодяй! – прошипела Лилит сквозь зубы, отворачиваясь от него.

Она не хотела его видеть, и не потому, что он был противен ей, а потому, что она боялась вцепиться в лицо и разорвать его ногтями на мелкие кусочки.

– Но как забавно разыгралось твое воображение от страха! – хихикнул он. – Я ведь даже на четвереньках не ползал по кустам. Правильно говорят: «у страха глаза велики»! Надо же себе такое придумывать, так еще поверить в это. Это твоя вина, дорогая моя. Это не я заставлял тебя думать о волках в кустах. И то, что ты чуть не умерла от страха – все из-за твоей выдумки.

– Да ты меня бросил! В лесу! Одну! Что, по-твоему, я должна была подумать? – вскрикнула она, ерзая на месте.

– Опять начинается? Лилит, милая, я очень надеюсь, что ты помнишь, что сама, на своих двух очаровательных ножках ушла в лес! И ты сама не смогла вернуться обратно! Лилит, почему я постоянно слышу от тебя только претензии? Ты действительно не видишь, или не понимаешь, что именно ты, практически всегда, создаешь себе проблемы, в которых потом, с таким натиском пытаешься обвинить меня! Ты еще очень юная, милая, и я бы тебе посоветовал все-таки учиться разбираться в неприятностях, начиная с твоих собственных чертовых шагов! Я уже не раз был свидетелем, как именно твой первый и необдуманный шаг становился причиной дальнейших твоих бедствий, и черт побери, иногда и моих, что меня совсем не радует. Да и вообще, почему я всегда должен выступать в роли катализатора в сотворенных тобой проблемах, а потом еще и быть миротворцем? Милая, учись жить самостоятельно, умей нести ответственность за свои поступки, а не пытайся спихивать все на близких, то есть на меня!

– Слово «ответственность» очень подло звучит из твоего рта! Ты сам всегда все вешаешь на других людей, а хорошее оставляешь себе…

– Правда! – перебил он ее. – Этому, между прочим, тоже надо учиться. Но перед этим, я научился быть ответственным за все, что я сделал. Потом уже, для общего развития, я также освоил программу по скидыванию собственных проблем на других. И то, я не очень увлекаюсь этим умением, в отличие от тебя и твоего неумения. Ответственность еще не так страшна для меня, как, например, буду откровенен, любовь. Для людей, тебя это тоже касается, все чувства страшны. Знаешь, в чем наше с тобой отличие? Я могу повесить ответственность на кого-то другого. А ты – нет. Потому что ты просто безответственна. У тебя изначально нет этого чувства, а пустое место нельзя повесить на другого человека. Именно поэтому, твои попытки сделать это, совершенно бесполезны! Но забавны!