Черное Копье - Ник Перумов

— Похоже, конец! — заорал Малыш, яростно сплевывая себе под ноги.

Он хотел еще что-то добавить, но тут, в полном соответствии со священными роханскими традициями, над полем боя разнеслись ни с чем не сравнимые звуки Большого Хелмского Рога — главной военной святыни Роханской Марки. Затрепетали все, кто слышал эти звуки, свои и чужие, друзья и враги. Они пробуждали надежду в каждом отчаянном сердце, придавали смелости оробелому, укрепляли павшего духом. Эхо Хелмского Рога разнеслось далеко окрест — и хоббит с поднявшейся в груди бурей неописуемых чувств увидел, как враги заколебались. Они явно поняли, к чему клонится происходящее…

Впрочем, если и поняли, то помешать уже никак не могли. Дрогнула земля — хотя, казалось, ее уже и так немилосердно терзали столько часов тысячи и тысячи копыт. К чистому мощному голосу Хелмского Рога присоединились его младшие собратья — и хоббит с замиранием сердца увидел, как из каких-то совершенно незаметных складок местности наперерез врагам устремляется знаменитая, великолепная и непобедимая Конница Повелителей Степи. В глазах стало пестро от трепещущих на остриях пик флажков; сотни и тысячи голосов грянули могучий боевой клич Рохана, и, склонив копья, сбившись колено к колену, посылая впереди себя тучи пронзающих стрел, всадники под водительством короля из Дома Эорлингов вступили в бой.

И сразу стало ясно, что отступление пехоты роханцев было лишь маневром, рискованной и кровавой игрой, имевшей целью выманить на себя и завлечь в ловушку как можно больше вражеских сил. А когда в дело пошли почти все вражеские резервы, король отдал долгожданную команду.

Его рыцари прорвали строй истерлингской конницы на юге, подле Эмин Муйла, и на севере, на дороге к Уолдскому Всхолмью. Сбивая растерявшихся на время противников в кучу, всадники рассекли боевые порядки врага, сея всюду смерть и ужас. Дрогнула пехота ховраров, наседавшая на левый край, заколебались хегги, лишь неистовые истерлинги сбивали строй панцирников, чтобы встретить конницу соломенноголовых частоколом своих копий.

Бесстрашно вынеслись навстречу атакующим с трех сторон роханцам и хазги; доблесть встретилась с доблестью, противники Марки оказались далеко не трусами.

Поле вздыбилось пыльными облаками. Треск и лязг столкнувшихся конных лавин, вой, крики, вопли…

— На слом, на слом, на слом! — вопили сотники и десятники.

И роханская фаланга — откуда только брались у ее бойцов силы? — повернув, всей яростью отступавших и погибавших под напором численно превосходящего врага людей двинулась на противника.

Волна дикого, неизъяснимого восторга подхватила хоббита, он видел, как разметывает кавалерия Эдораса ряды Олмерова воинства, как гибнут те, кто пытается задержать ее. Умело организованная атака превратила окружающих в окруженных, сотни Черной Короны оказались атакованными со всех сторон.

Враг смешался и отхлынул к реке. Уже опрокинула хеггов роханская пехота, уже первые всадники королевской гвардии загнали каких-то неудачников-ховраров аж в сам Андуин, уже торжествующий клич «Победа!» рванулся из тысяч и тысяч сердец, уже откатывалась, теряя и теряя людей, в беспорядке отступая к реке, потрепанная, быстро тающая в числе истерлингская конница — когда над полем вновь зазвучали рога.

Однако это оказались не рога роханских резервов, бросаемых в бой, чтобы довершить уже очевидный всем разгром противника. На короткое время пространство перед фалангой расчистилось, ветер отнес в сторону поднявшуюся пыль — и взоры вестфольдингов приковала к себе дорога к Уолду.

Там стремительно росло большое бурое облако, и не надо было гадать, что скрывалось в нем, — быстрым юром к полю битвы подходили свежие конные полки. У Фолко еще оставалась надежда, нелепая, детская, что это могут быть отосланные куда-то в отдаление роханские тысячи, но, увидев омертвевшие лица воинов, он уже знал, что это не так. Однако надежда умерла лишь после того, как он увидел гордо поднятое над первыми шеренгами проклятое знамя с черной короной в белом круге посреди черного поля.

Неведомые полководцы Вождя — а может, и он сам — рассчитали все воистину до мелочей, пожертвовав немалой частью войска, теперь они могли торжествовать победу. Роханские воины оказались в мешке, их отрезали от путей на запад и юг, отрезала отборная черноплащная конница — ангмарцы, гвардия, ударная сила Вождя, и с ней несколько тысяч — не менее пяти — хазгских стрелков. В бой было брошено все лучшее, что имел Олмер.

Роханская пехота попятилась. Она могла бы добить, раздавить уже обращенных ею в бегство воинов Олмера — но тогда полегла бы и сама, окруженная и расстрелянная хазгами на кручах Андуина, и Брего скомандовал отход.

В третий раз за сегодняшний день отходила на юго-запад роханская фаланга. Севернее, отчаянно отбиваясь от наседающих конников Олмера, прорывалась в том же направлении королевская кавалерия. Думать о победе не приходилось. Оставалось только одно — не превратить неудачу в катастрофу, полный разгром войск Марки.

На отступающие ряды вестфольдингов вновь обрушился ураган. Метали стрелы все, кто мог это сделать, вновь, оправившись, яростно пошли вперед истерлингские панцирники, с боков наседала конница, к степнякам присоединились ангмарцы, на скаку бившие из своих конных арбалетов.

Смерть повела косой над роханским строем; повела, собирая обильную жатву. В одиночку вестфольдинги не смогли бы выдержать этого ужасающего натиска, однако король Марки доказал еще раз, что не зря считается хорошим полководцем. Собрав все силы в кулак, он одной атакой разорвал стянувшееся было кольцо окружения; хоббит видел это со стороны — тесный клин роханских конных лучников и копейщиков остановить не смог никто, даже прославленные ангмарские арбалетчики; бело-зеленые знамена прорезали охватившие их ряды врага, покрывая землю телами бьющихся в агонии людей и коней. А затем конница и пехота Марки соединились — вестфольдингам стало легче. Теперь их фланги прикрывала конница.

Фолко решил, что в бою вновь наступил перелом, однако это было не так.

Слишком глубок был охват врагом роханской армии; по словам сотника выходило, что степняки уже ушли далеко на запад, а другие их части маячат поблизости, готовые вот-вот вступить в дело, едва роханцы двинутся на закат.

— Бой не кончен, — облизывая запекшиеся губы, хрипло сказал сотник.

И бой действительно не закончился. Хоббиту казалось, что этот бесконечный день не угаснет никогда; фаланга медленно отступала, закрывая собой приводящие себя в порядок потрепанные конные сотни, обозы с ранеными и телами убитых, что удалось подобрать и унести с собой. И, не останавливаясь, на роханский строй накатывались новые и новые волны вражеских атак.

И хотя видно было, что измотались и пешие воины Вождя, и свежих резервов у Олмера (или того, кто распоряжался здесь его именем) тоже не оставалось, численное преимущество по-прежнему позволяло им теснить полуокруженное воинство Марки, которое не могло бросить свой скорбный груз.

Фолко сбился со счета, сколько натисков им пришлось выдержать. Вконец выбились из сил даже неутомимые гномы. Теперь уже было не до «железных клювов», главное — не разорвать строй, прикрыть собой уставших еще больше тебя… Если бы не всадники Марки, наконец пробившиеся к фаланге, вестфольдингам пришлось бы совсем туго.