Комендантский час - Владимир Николаевич Конюхов

Если после длительного замалчивания решили увековечить основателя города, то почему самому первому проспекту не вернули его прежнее название?

Не вызывала долгое время неприятных ассоциаций у отцов города и улица Жданова вместо бывшей Комитетской. Ее переименовали не в сорок восьмом и не пятьдесят третьем, а в середине шестидесятых, когда о сталинском сатрапе было известно многое.

«Бабье лето» оттепели оказалось недолгим. За внезапным заморозком в октябре шестьдесят четвертого, прихватившим так и не окрепшие побеги демократии, наступало длительное похолодание. Острое обоняние двурушников не могло не уловить его бодрящее дуновение, указывающее на смену политического курса. По еще непрочному «первопутку» застоя заспешили они к дешевой славе и легкой наживе.

И не беда, что на улицах города исчезает неповторимая брусчатка, пустяки, что прохудилась чуть ли не платовских времен канализация и по склонам текут нечистоты, ерунда, что над городом плывут ядовитые облака смога.

Долго вынашивали планы пуска троллейбуса (трамвай в городе бегает исправно). Правда, трамвайную колею так и не подвели к железнодорожному вокзалу, есть даже нарекания, что, мол, за сорок лет, как проложили первые рельсы, могли бы и удосужиться. Но троллейбус — успокоит всех недовольных… Новый вид транспорта новочеркасцы так и не увидели. Зато вдоволь «налюбовались», как и в мрачные тридцатые, бессмысленной вырубкой деревьев на всем протяжении предполагаемой трассы. К несчастью, надумали спрямить маршрут трамвая в Промышленный район, что повлекло за собой новую беду для «зеленого друга».

С середины семидесятых на историческую память города стали совершаться новые разбойные набеги. Исполнители действовали дерзко, не таясь. Мгновение ока — и была разобрана на части и вывезена неизвестно куда решетчатая ограда городского сада. Да, да, та самая. Изумительная работа русских мастеров, то немногое, что уцелело от нашего некогда богатого культурного наследия… Не без ведома первых лиц — исчезли и каменные «скифские бабы» столетие украшавшие парк.

Проявили власти «изобретательность» и уничтожая мастерскую певца донских степей художника И. Крылова. В лоб они стеснялись действовать: слабо — но роптала общественность. Поэтому, усыпив бдительность доверчивых людей обещанием ничего на трогать, по-воровски, в ночь перед принятием закона об охране и использовании памятников истории и культуры, отдали команду снести мастерскую.

С конца семидесятых город остро стал ощущать политику многозвездного культа. Частенько практиковался грубый диктат администрации, не затрудняющей себя в применении к непослушным, если так можно выразиться, малых форм репрессий. В порядке вещей считались чванливость и словоблудие чинуш, парадность и шумиха.

Экологическая обстановка стала просто угрожающей. С постройкой ГРЭС и расширением вредных производств в городе и за его чертой Новочеркасск оказался в дымовой блокаде. Лишь недавно с этой темы сняли запрет. Но тогда о липкой копоти и жирной саже, садящейся на всё и вся, о росте онкологических и респираторных заболеваний предпочитали умалчивать. Бездумность и хаотичность застроек, особенно так называемых межквартальных, вызывающих невыносимый звуковой резонанс и воздушные завихрения, стали очевидны каждому.

Жители недолго гадали, как откликнутся власти, какой найдут выход… Немного терпения — и на площади Революции, где сходятся улицы, возникло внушительное и красочное панно «Дорогому и любимому…». «Непоколебимый ленинец» ставил подпись под документом, венчающим, по замыслу устроителей, его очередную «мирную инициативу». Ветер парусил полотно — и густо намалеванные брови недовольно шевелились, вызывая усмешки водителей проезжающих машин: «При деле… Путевки нам отмечает»…

Городское управление по делам архитектуры и строительства всегда шло на поводу у прожектеров и временщиков. Чего стоят только неоднократно принимаемые генеральные планы развития города. Высотные коробки вдоль старых улиц кажутся полыми, безликими, давящими на все, что находится рядом.

Композиционную систему планировки города непоправимо нарушили. Стандартное здание универмага оказалось совершенно чужеродным всей предшествующей исторической застройке… Не желая возиться с ремонтом Гостиных рядов (составляющих симметрию с бывшим атаманским дворцом), одно их крыло разобрали, а в другом устроили… конечно же, склад. Не лучшим образом используются другие респектабельные в архитектурном отношении здания, формирующие главную площадь и прилегающий проспект.

Таким видится Новочеркасск сегодня.

Детям и внукам Человека остается лишь беречь уцелевшее… Себе в укор, а не на радость.

Но в достаточной ли мере испытываем мы это желание?

Нас долго расчеловечивали. Такая уж эпоха… Мы несем осколки геноцида — так называемого расказачивания, произвола коллективизации. Из нас выбивали всё святое инквизиторы тридцатых и сороковых, «орденоносцы» семидесятых, «реформаторы» восьмидесятых. И многое забыто, пропито, осквернено. Но жива надежда, та малая толика надежды, которая может окрепнуть, но может и иссякнуть, вылившись слезами отчаяния.

И в пору гласности наша «воспитанность» страдает теми же (если не большими) пороками, что и прежде. Мы ищем причины, не догадываясь, что и через архитектуру и живую природу должны воспитываться и стар и мал. В противном случае — сегодняшние беды будут неотступно преследовать нас… Вот откуда снесенные ограды, оскверненные памятники и захоронения, безжалостное уничтожение зелени.

Ошкуренные стволы деревьев — давно уже «визитная карточка» города. Глядя на взрослых, «кольцеванием» занимаются и дети, с ранних лет получающие «прививки» бессердечия и жестокости. Не сказалось ли такое «пирке» на некоем дяде, отдавшем команду (не в застой — на четвертом году перестройки) спилить под корень метров триста тополиной аллеи в микрорайоне Хотунок?

Какой город может еще похвастаться таким количеством металлических декоративных ворот, резных дверей, кованых навесов, выполненных в различных исторических стилях? Но им как не было, так и нет учета. Никем не охраняемые, они постепенно исчезают, обедняя облик Новочеркасска.

Историческая справедливость требует возвращения исконных названий улицам: Кавказской, Аксайской, Московской и другим… Дождались же новочеркасцы разрешения на воссоздание памятника М. И. Платову.

Каким быть памятнику основателю города, жителей интересует не меньше, чем желание знать, на каком месте вскинет булаву атаман: на прежнем или на новом? В поддержку первого варианта говорит не только факт, что остался невредимым постамент. С середины прошлого века памятник выполнял роль главной композиционной точки центра города, которую продолжали Атаманский дворец (ныне здание горсовета) и Александровская церковь. Со сносом памятника эта ось потеряла целостность.

Дань памяти М. И. Платову не будет полной, если мы не позаботимся о его родовом имении в близлежащем хуторе Малый Мишкин. Ныне на месте некогда богатого парко-дворцового ансамбля сохранилась лишь обезглавленная церковь Рождества Богородицы… Да и усыпальница в соборе, где некогда прах Вихорь-атамана покоился вместе с прахом И. Е. Ефремова, В. В. Орлова-Денисова, Я. П. Бакланова, нуждается в более внимательном отношении.

Позабыта и заброшена лютеранская кирха. В свое время она была своеобразным культурным центром, где звучал орган, пели известные мастера оперных театров Москвы и Петербурга. Почему, хотя бы частично, не возродить эти традиции?