Слёзы Шороша - Братья Бри

– Бежим, Ясный!

– Скажи, Квадрат, это делаешь ты или твой Мал-Малец? – на ходу спросил Савасард.

– Я лишь прошу его помочь мне, а всю тяжёлую работу делает он.

Магия Гройорга позволила им отбежать шагов на двадцать. Остановившись, Гройорг пустил её в ход ещё раз… потом ещё раз… потом сказал:

– С такого расстояния Мал-Малец с ними не сладит. Снимай лук, лесовик, да попроси-ка его о помощи.

Вышедшие из оцепенения корявыри вскочили на четвероногих и бросились вдогонку.

– Вали скакунов! – подсказал Савасарду Гройорг.

Тремя выстрелами Савасард сразил ближних к ним тварей.

– Теперь вали седока, что справа. Я подметил: он командует всей сворой.

Через мгновение стрела, выпущенная Савасардом, пронзила чёрный круг на панцире, присоединившись к оранжевой стреле, и сердце Дары, клокотнув, остановилось. Корявыри сгрудились у его тела.

– Молодчина, Ясный! Оторвёмся от них!

* * *

– Откусок, найди волос, что тебя потерял.

Шесть раз Сафа проверяла своё чувство, которое сказало ей, что отец её мёртв… убит.

– Убили, – горестно прохрипела она, упершись головой в стену и царапая её ногтями. – Их всех надо убить, всех до одного… за отца… Убили…

Она вышла из своей комнаты и ступила на лестницу. Она шла медленно… долго. Ноги её отяжелели от ноши, которую она несла в себе, от скорби и ненависти. Время от времени она останавливалась и выла, не роняя слёз. Даже Шуша, дремавшего на верхушке башни в своём гнезде, передёрнуло от воя Сафы, от её скорби и ненависти. Трозузорт, услышав свою служанку, не стал ждать, пока она поднимется и постучится, и открыл дверь для неё…Сафа упала на колени.

– Что стряслось, Сафа?

– Повелитель… отца убили, – смотря исподлобья тяжёлым взглядом, произнесла Сафа сдавленным голосом.

Трозузорт понял всё, что в ней было в эти мгновения.

– Жаждешь возмездия?

– Повелитель, – протянула Сафа, и в тоне её слышалась благодарность за то, что он угадал её страсть.

– Позовёшь мне Гуру. Я прикажу ему отправить две сотни всадников, и они расправятся с теми, кто повинен в смерти Дары. А теперь встань и ответь мне, где дорлифянин, что несёт на себе твой волос?

– Откусок указал на него. Он был в ущелье Ведолик…

– Значит, объявился… вышел из тайного прохода, – перебил её Трозузорт.

– Повелитель, потом он пропал. Откусок больше не указывает на него.

Услышав это, Трозузорт тотчас изменился в лице: весть огорчила его. Но не только – она озадачила его. Он погрузился в раздумье…

– Круда доберётся до тебя, дорлифянин, – сказал он себе и, услышав свой голос, вспомнил о Сафе: – Почему ты ни словом не обмолвилась о том, что показывает откусок волоса, который ты дала Круде?

– Прости, Повелитель.

– Так ты проверяла?!

– Да, Повелитель. Только нынче трижды проверяла. Откусок указывает на одно и то же место в ущелье Ведолик. Но я чувствую – Круда жив.

– Как ты можешь чувствовать это?

– Не знаю. Когда смотрю на откусок, чувствую.

– Покажи глаза, Сафа! Что ты там прячешь? – приказал Трозузорт, заметив, что она словно что-то скрывает от него.

Сафа посмотрела на своего хозяина, даже не пытаясь отвлечься от помыслов, терзавших её.

– Знай – ты нужна мне здесь.

Сафа потупила взор и сказала:

– Я не пойду убивать их, Повелитель… пока ты не прикажешь мне.

– За Дару отомстят. Позови мне теперь же Гуру.

Дэниелу не хватало сил сопротивляться Пути. Он чувствовал, что Путь хочет отнять у него Нэтэна. И если он остановится, то потеряет его. Он чувствовал, что не тьма, сквозь которую он шёл, властна над ними, но свет, скрытый тьмою, свет, наделённый такой притягательной силой, которую так трудно преодолеть, тот самый свет, в преддверии которого они сегодня стояли. И неспроста поманил он Нэтэна в Красной Пещере. Свет уже тогда что-то знал. Свет уже тогда знал, что Нэтэн будет на грани. Дэниел чувствовал, что и сам он, стоит только остановиться, поддастся этой неведомой силе… Вдруг он вспомнил Кристин, её слова. Она говорила, что, когда воздух в её груди сгорает и сил нет терпеть, она начинает считать секунды, и это помогает ей продержаться в воде ещё. Он стал отсчитывать мгновения:

– Раз, два, три… шестнадцать, семнадцать.

На счёт «семнадцать» он шагнул из тьмы в свет… Перед ним открылась… долина разноцветных камней: красных, жёлтых, серых, фиолетовых, зелёных… Камни были небольшие и лежали сплошным ковром, и идти по нему было нетрудно. Впереди над цветистой каменной долиной высился голубой дворец. Влево и вправо от него тянулись вереницы домов, голубых, с жёлтыми крутыми крышами.

– Голубой город, – тихо произнёс Дэниел. – Нэтэн, слышишь меня?

Нэтэн не ответил.

– Мы пришли, друг. Я вижу голубой город. И ты скоро увидишь его. А если ты слышишь мои слова, пусть он пригрезится тебе.

Дэниел сделал ещё несколько шагов и увидел, что перед ним движется его собственная тень. «Солнце», – подумал он, оглянулся назад и посмотрел вверх: над голыми серыми горами на грустном сером небе в редких белых облаках медленно плыло огромное бледно-жёлтое солнце… Вдруг он услышал голоса. Справа от скалы, от её вертикального выступа напротив дворца, к нему бежали трое лесовиков (их выдавали огненные волосы). Они приблизились к Дэниелу.

– Приветствуем тебя, незнакомец. Ты дорлифянин?

– Да. Мой друг Савасард открыл мне Палерард, – ответил Дэниел.

Двое из них сняли с его плеча Нэтэна. Третий отстегнул от пояса накидку и, развернув её, постелил на камни. Нэтэна положили на накидку.

– Я знаю его. Это Нэтэн, сын Лутула и Фэлэфи, – сказал один из лесовиков (тот, что разостлал накидку) и дотронулся до его руки. – Он совсем холодный. Видно, потерял много крови.

– Да, он ранен, и ему нужна помощь, – сказал Дэниел. – Как можно быстрее.

– Татруан, Довгар, несите его к Фелтрауру. А я отведу нашего гостя к Озуарду, – сказал лесовик и что-то добавил на непонятном Дэниелу языке.

Татруан и Довгар побежали, неся Нэтэна на накидке, как на носилках.

– Как твоё имя, дорлифянин?

– Дэнэд.

– Пойдём, Дэнэд. Меня зовут Ониард. Твоего друга ранили корявыри?

– Да, мы попали в засаду. Савасард дал мне свою Слезу, чтобы мы с Нэтэном смогли спастись. Вот Она.

– Покажешь Её Озуарду. Озуард – наш Правитель.

– А Палерард?