Королевский убийца - Робин Хобб

– Ты не слушаешь предупреждений. Ты никогда не слушал, – тихо сказал мне Баррич. Наступила ночь. Первый раз с момента нашего прибытия мы были вместе больше, чем несколько мгновений. Он сидел на бревне, вытянув перед собой раненную ногу. Я опустился на корточки перед огнем, пытаясь согреть руки. Мы сидели у временного укрытия, поставленного для королевы, и поддерживали сильно дымящий огонь. Баррич хотел, чтобы королева устроилась в одном из немногих сохранившихся зданий, но она отказалась, настаивая на том, что хочет быть рядом со своими воинами. Ее стража свободно заходила к ней в палатку и грелась у огня. Баррич хмурился из-за этой фамильярности, но не мог не оценить их преданности.

– Твой отец тоже был таким, – заметил он внезапно, когда двое стражников Кетриккен вышли из ее палатки и пошли сменить тех, кто стоял на карауле.

– Не слушал предупреждений? – спросил я удивленно.

Баррич покачал головой.

– Нет. Его солдаты вечно входили к нему и выходили, в любое время дня и ночи. Я никогда не мог понять, как ему удалось зачать тебя.

Меня покоробило от его шутки, и Баррич, очевидно, заметил это.

– Прости. Я устал, и нога ноет. Ляпнул не подумав.

Я неожиданно улыбнулся.

– Все в порядке, – сказал я, и так оно и было. Когда он узнал о Ночном Волке, я боялся, что он снова прогонит меня. Шутка, даже грубая шутка, обрадовала меня. – Ты говорил о предупреждениях? – смиренно спросил я.

Он вздохнул.

– Ты сказал это. Мы такие, какие мы есть. И он сказал это. Иногда они не дают нам возможности выбирать. Они просто привязываются к тебе.

Где-то далеко в темноте завыла собака. На самом деле это была не собака. Баррич сверкнул на меня глазами.

– Я совершенно не могу контролировать его, – признался я.

И я тебя. Почему обязательно должен быть какой-нибудь контроль?

– И он постоянно вмешивается в личные разговоры, – добавил я.

– Ничего нет личного, – без выражения сказал Баррич. У него был голос человека, хорошо знающего, о чем он говорит.

– Я думал, что ты никогда не использовал... это, – даже сейчас я не мог произнести вслух слово “Уит”.

– Я не пользуюсь этим. Ничего хорошего из этого не выходит. Я повторю тебе то, что уже говорил раньше. Это... изменяет. Если ты этому поддаешься. Если ты этим живешь. Если ты не можешь закрыться от этого или хотя бы не искать этого. Не становись...

– Баррич? – мы оба подпрыгнули. Это Фоксглов тихо вышла из темноты и встала по другую сторону костра. Что она успела услышать?

– Да? Что-нибудь случилось?

Она нагнулась в темноте и поднесла к огню покрасневшие руки. Потом вздохнула.

– Я не знаю. Как мне это спросить? Вы знаете, что она беременна?

Баррич и я обменялись взглядами.

– Кто? – спросил он ровным голосом.

– У меня двое собственных детей, знаете ли. И в ее страже в основном женщины. Ее тошнит каждое утро, и она заваривает чай из листьев малины. Она не может даже смотреть на соленую рыбу, ее сразу мутит. Ей не следует быть здесь и жить вот так.

О, Лисица. Заткнись.

– Она не спрашивала нашего совета, – осторожно заметил Баррич.

– Ситуация под контролем. Нет никакой причины, по которой ее нельзя было бы отослать назад в Баккип, – спокойно сказала Фоксглов.

– Я не могу себе представить, как ее можно “отослать назад” куда бы то ни было, – возразил Баррич. – И я думаю, что она сама должна принять такое решение.

– Ты должен предложить это ей, – настаивала Фоксглов.

– С тем же успехом это можешь сделать и ты, – парировал Баррич. – Ты капитан ее стражи. Это по праву твоя забота.

– Я не охраняла ее дверь каждую ночь, – не сдавалась Фоксглов.

– Может быть, тебе и следовало бы, – сказал Баррич, после чего немного смягчил свое замечание, добавив: – Теперь, когда ты знаешь.

Фоксглов смотрела в огонь.

– Может быть, и следовало. Так. Вопрос в том, кто будет сопровождать ее назад в Баккип?

– Вся ее личная стража, разумеется. Королева не может путешествовать с меньшим числом людей.

Где-то далеко в темноте внезапно закричали. Я вскочил на ноги.

– Стой на месте, – прикрикнул на меня Баррич. – Подожди известий и не кидайся вперед, не зная, что происходит.

Через мгновение Уистл из стражи королевы подошла к нашему костру и встала перед Фоксглов, чтобы доложить.

– Двузубая атака. Они попытались выбраться из пролома у южной башни. А некоторые вышли у... – Стрела пронзила ее и навеки унесла то, что она собиралась сказать. Островитяне внезапно оказались совсем рядом, их было много, я не мог сосчитать сколько, и все они бежали к палатке королевы.

– К королеве! – закричал я и немного успокоился, услышав, что мой крик подхвачен дальше вдоль рядов. Три стражника выбежали из палатки и встали спиной к непрочным стенам, а Баррич и я уже заняли позицию перед ними. Мой меч оказался у меня в руке, и уголком глаза я заметил, как играют красные отблески на острие меча Баррича. В дверях палатки неожиданно появилась королева.

– Не охраняйте меня, – упрекнула она нас, – вы должны быть там, где идет битва!

– Она здесь, моя леди, – проворчал Баррич, и внезапно шагнул вперед, и его меч опустился на руку человека, который подошел слишком близко.

Я четко помню эти слова и помню этот шаг Баррича. Это последнее ясное воспоминание, сохранившееся у меня об этой ночи. После этого все состояло из крика и крови, металла и огня. Волны эмоций били меня со всех сторон, а вокруг солдаты и пираты сражались насмерть. Вскоре кто-то поджег палатку. Поднявшееся пламя осветило битву, как театральную сцену. Я помню, что видел, как Кетриккен, с подвязанной юбкой, босая, сражалась, стоя на замерзшей земле. Она держала свой странный длинный горный меч двумя руками. Ее грация превращала битву в смертельный танец, который привел бы меня в смятение в любое другое время.

Островитяне продолжали нападать. В какой-то миг я был уверен, что слышал, как Верити выкрикивает команды, но не мог понять ни слова. Время от времени появлялся Ночной Волк, сражавшийся всегда на краю света и тени – сгусток меха и зубов, резким ударом подрезавший сухожилия и бросавшийся всем своим весом на приготовившегося напасть пирата, опрокидывая его. Баррич и Фоксглов сражались спина к спине. Битва складывалась неудачно для нас. Я был частью круга, защищавшего королеву. По крайней мере, я так думал, пока не осознал, что на самом деле она сражается подле меня.

В какой-то момент я уронил меч и подхватил упавший топор пирата. На следующий день я поднял свой меч, покрытый грязью и кровью, с замерзшей земли. Но ночью я ни секунды не колебался, меняя дар Верити на дикарское, но более эффективное оружие. Пока мы сражались, думать можно было только о “сейчас”. Когда наконец ход битвы переменился, я преследовал и настигал разбросанных врагов в укутанных ночной тьмой и пахнущих дымом развалинах города Нитбея.