История запорожских казаков. Военные походы запорожцев. 1686–1734. Том 3 - Дмитрий Яворницкий

Видя, как притеснения со стороны татар все более и более возрастают, запорожцы снова решили возобновить свои просьбы русской императрице о позволении им возвратиться на родные места. В январе месяце 1732 года к графу Вейсбаху явились три знатных запорожца с запросом: что делать войску, если крымский хан потребует от Коша вспомоществование казаками на случай похода его в Кабарду или же прикажет всему запорожскому войску перейти на другое место поближе к Крыму. Граф Вейсбах, считая себя не вправе отвечать на такой запрос запорожцев, нашел нужным снестить по этому поводу с правительственными лицами в Петербурге и до получения такого или иного ответа велел запорожским депутатам несколько времени пообождать в Киеве.

Ответ на такой запрос пришел из Петербурга лишь в марте месяце и был также неопределенный, как и вообще вопрос о принятии запорожцев под русскую протекцию. «В настоящее время, когда у нас с турками еще твердо содержится мир, грамоты к запорожцам и никакого письменного обнадеживания послать и их всех вдруг в подданство принять нельзя, ибо такой поступок турки могут почесть нарушением мирного договора, в котором запорожцы означены в турецкой стороне и особливо то место, на котором они живут, и прочая земля от самой Самары реки вниз Днепра уступлена Порте; а они, запорожцы, не захотят отказаться от своих вольностей, звериной и рыбной ловли и перейти жить в наши границы. Поэтому вы должны с ними поступать по нашим прежним указам, делая им, при всяком случае, тайно словесные обнадеживания, что после, при удобных обстоятельствах, мы их примем, но чтоб до тех пор имели терпение. Внушите им, чтоб они всевозможными способами уклонялись от посылки вспомогательного отряда к хану в кабардинский поход; но если отговориться будет нельзя, то пусть отправят часть казаков и накажут им тайно, чтоб они, приближаясь к Кабарде, отправили от себя кого-нибудь в крепость св. Креста к тамошнему командиру с уведомлением, сколько в поход крымских, кубанских и других войск и их, запорожцев; хан ли сам или какой султан командует и с каким намерением идет в Кабарду и что командир крепости им прикажет, то б они и делали. Что же касается ханского намерения переселить запорожцев на другую сторону Днепра, ближе к Крыму, то в случае их сопротивления хан станет искать способа накрепко прибрать их всех в свои руки, или под предлогом ослушания разорить их, и с нашей стороны тогда им, пока у нас мир с турками, никакой помощи подать или прямо принять нельзя: и потому здесь разсуждается, что им противиться хану неподобно, пусть переходят без спора: находясь по близости к Крыму, они могут удобнее против него действовать. Впрочем, все это полагается на вас; вы о тамошних местах можете знать лучше»[900].

Итак, запорожцам нужно было снова ждать до тех пор, пока не настанет для них благоприятный момент, то есть пока турки и татары не нарушат мирного договора с Россией.

Такой момент настал только в 1733 году. В это время в Польше скончался король Август II, бывший саксонский курфюрст. Август II имел при жизни своим противником Станислава Лещинского, но благодаря поддержке со стороны русского императора Петра Алексеевича одержал верх над соперником и процарствовал до 1 февраля означенного года. После смерти Августа II в Польше объявились два претендента на обладание короной, Станислав Лещинский и сын умершего короля Фридрих-Август. Первого желали видеть королем сама Польша и Франция, второго – Австрия и Россия. Сторонники Станислава Лещинского обратились за помощью к турецкому султану и крымскому хану, причем вспомнили и о запорожцах, находившихся под властью Крыма. Тогда региментар земских войск Западной Украины пан Свидзинский отправил своего посланца с письмом к бывшему на ту пору кошевым атаманом Ивану Малашевичу и приглашал его с войском на польскую службу. Но кошевой атаман и все запорожское войско назвались подданными крымского хана и дали ответ в том духе, что без ведома своего повелителя «они ни в какие затяги» ходить не могут. После такого ответа региментарь Свидзинский обратился к верховному покровителю запорожцев, крымскому хану.

В свою очередь, запорожцы обратились с петицией к русскому фельдмаршалу Миниху, стоявшему в то время с войсками в Малой России. Кош отправил к Миниху нескольких человек посланцев и просил через них облеченного сильною властью фельдмаршала склонить императрицу принять запорожское войско под скипетр российской державы. Граф Миних, приняв запорожских посланцев, удержал их при себе, императрице же отправил собственное донесение о просьбе Коша. Положение дел в то время было таково, что запорожцы могли рассчитывать на скорый от русского правительства ответ. При константинопольском дворе находился французский посол, интриговавший там против России. Он держал при себе под именем офицера молодого Орлика, сына Филиппа, и через него рассчитывал причинить большой вред России. Для этого он отправил тайно Орлика в Запорожье и на Украину с целью привлечь их к союзу с татарами и поднять против России. Сам Филипп Орлик в это время находился при крымском хане. Крымский же хан, оставив свою столицу Бахчисарай, проехал в Бендеры, а из Бендер бросился к реке Орели с целью набега на русские владения[901].

Таким образом сама необходимость заставила русское правительство поторопиться как можно скорей окончить вопрос с запорожцами.

Получив донесение фельдмаршала Миниха, императрица Анна Иоанновна соблаговолила наконец, после целого ряда отказов, принять запорожцев под свое высокое покровительство. Приведение в исполнение этого дела поручено было генерал-фельдцейхмейстеру принцу Гессен-Кобургскому, состоявшему в то время на русской службе и находившемуся под начальством фельдмаршала графа Миниха. После этого августа 31-го числа 1733 года послана была и самая грамота на имя кошевого атамана[902] о прощении вины запорожцев и о принятии их под власть России.

«Божию милостию от пресветлейшей и державнейшей великой государыни императрицы и великой княгини Анны Иоанновны, «русской самодержицы и многих государств и земель восточных и северных обладательницы и наследной государыни и протчая и протчая и протчая. Нашего императорского величества подданному низового войска запорожского кошевому атаману[903] и всему будучему при тебе посполству нашего императорского величества милостивое слово. Мы, великая государыня, наше императорское величество, о вашем всеподданнейшем и всенижайшем прошении к нам, дабы мы милость нашу к вам явили и вины ваши отпустили и по-прежнему в наше подданство приняли, как напред сего из ваших к нам листов, так особливо ныне от прибывшего ко двору нашему нашего генерала фон Вейзбаха, х которому вы, подтверждая те ваши прошении, еще листовне отозвались, обстоятелно изустно уведомлены, которой(-ый) нам о вашем действительном и верном намерении и желании быть вечно в подданстве нашем и служить со всякою верностью засвидетельствовал и представлял о желании и покорнейшем прошении вашем, дабы в лутчую вам надежду и упование прислали мы к вам всемилостивейшую грамоту с прощением ваших вин и с обнадеживанием о нашей монаршеской милости; по которому вашему всеподданнейшему и всепокорнейшему прошению мы вам вины ваши всемилостивейще отпущаем в той надежде, что вы те свои вины нам заслужите и в наилучшей и совершенной верности к нам пребудите и впротчем, о чем к вам вышепомянутой наш генерал фон Вейзбах, именем и указом нашим писать и повелевать будет, с великою верностью исполните, за что мы вас нашею высокою милостию обнадеживаем»[904].