В поисках солнца - Мария Дмитриевна Берестова

3. Как спровоцировать семейный скандал?

Как водится, к развитию своей интриги Руби подошла основательно, и пару недель вела предварительную подготовку. Оная заключалась в тоскливых взглядах, которые Руби бросала на Райтэна в присутствии Кайтэнь, тяжёлых беззвучных вздохах, лихорадочных попытках быстрее перевести разговор всякий раз, как Тэнь упоминала брата, и тщательно продуманной подавленности, включавшей, ко всему, пренебрежение питанием. Руби вполне заметно осунулась, ещё больше побледнела и довела круги под своими глазами — до идеала, а Тэнь — почти до паники.

Оставалось дождаться повода для хорошей натуральной истерики — и здесь долго ждать на пришлось. Руби вполне обоснованно полагала, что ничто так не оправдывает натуральную истерику, как банальная ревность — а причины ревновать у неё были самые веские.

Потому что Илмарт и Олив повадились таскаться к Тогнарам на ужины, поэтому три-четыре раза в неделю за столом собиралась компания, которая вполне себе чётко делилась на две половины. С одной стороны сидящую на торце тётушку обрамляли Тэнь и профессор — Руби обычно ютилась рядом с Тэнь, чтобы не действовать своей близостью на нервы Райтэну, — а другой торец оккупировали совместно Олив — со стороны Райтэна — и Илмарт — со стороны Дерека.

Застольная беседа с самого начала делилась на два этих полюса, которые почти никогда не пересекались. В день намеченной истерики, избежав искушения ввязаться в дискуссию, которую Тэнь и профессор вели по поводу некоего светящегося яда — продукта экспериментов с фосфатом кальция — Руби прислушалась к тому, что происходит на другом конце стола.

Непривычно оживлённая Олив — выглядевшая сегодня весьма привлекательно благодаря чистым распущенным волосам — со смехом рассказывала, как пыталась вчера вместе с Айлэнь выпечь пирог с солёными огурцами. Дело не задалось из-за того, что они не додумались дать огурцам сперва стечь, и в итоге тесто безбожно размокло, и то, что у них получилось, выглядело совершенно неаппетитно — хотя по вкусу оказалось вполне себе терпимым.

«Как из болота вылезла» — раздражённо и зло оценила Руби попытку Олив быть красивее, чем обычно: за волосами она не ухаживала, и намётанный взгляд Руби, конечно, сразу отметил и секущиеся концы, и непослушные пушинки вокруг головы, и неровную структуру причёски.

Надо сказать, что все трое мужчин совершенно не замечали всех этих мелких недочётов, и действительно считали, что Олив сегодня особенно красива.

— Не могу себе представить, как такое вообще возможно есть! — веселился Дерек, которому идея использовать солёные огурцы при выпечке пирога показалась странной.

— Очень даже вкусно! — вступился за идею Олив Илмарт.

— В другой раз угощу! — пообещала та и тут же добавила: — Если снова где-то не напортачу! — выпечка явно не входила в число её сильных сторон, поэтому внезапный опыт такого рода и вызвал у неё такое оживление.

— А я однажды пытался испечь пирог в кружке, — неожиданно признался Райтэн, поглядывая на Олив, как ему казалось, незаметно.

— Что? — повернулись к нему одинаково удивлённые Дерек и Олив.

Илмарт не удивился: он умел выпекать в походных кружках нечто, могущее претендовать на звание пирога.

— Да ехал как-то, — принялся слегка смущённо, но увлечённо рассказывать Райтэн, — остановился на привал, а с собой всякая гадость вроде сухарей. Дай, думаю, грибов наберу, напеку на костре. Пока набирал — нашёл гнездо с яйцами. Ну, яйца есть, вода есть, крупа была какая-то вроде манки — я и решил, а что бы пирог не испечь?

Руби с досадой и раздражением отметила, что во время своего рассказа Райтэн то и дело бросал короткие взгляды на Олив и только на неё, словно говорил для неё одной и лишь её реакция его интересовала.

Что-то изображать даже и не пришлось; Руби совершенно естественно сжимала столовые приборы с большой злостью, и от того они звякали по тарелке весьма ощутимо.

— Ты их вообще когда-нибудь пёк до этого? — со смешком уточнила Олив, которая и вообще не сводила с Райтэна глаз, как будто считала вполне допустимым так нагло разглядывать чужого мужа! «Стерва болотная!..» — стиснув зубы, выругалась про себя Руби.

— Естественно, нет! — рассмеявшись, не разочаровал друзей Райтэн.

На этом месте все трое уже откровенно смеялись, прекрасно вообразив себе эту картину.

— Вышло вкусно! — почти обиженно защитился Райтэн, но потом задумчиво добавил: — Правда, ни в одном месте не похоже на пирог.

— Да вот снег чуть подтает, — задумчиво почесал бороду Илмарт, — давайте выберемся, я вас научу. Как пироги в кружке печь в походных условиях, — пояснил он.

Чуть подпрыгнув на стуле, Олив тут же загорелась идеей:

— Хочу, хочу, хочу! — глаза её сияли неподдельным задором, и она даже захлопала в ладоши от предвкушения.

Это привлекло к ней внимание другой половины стола — разговор о фосфатах прервался. Руби решила, что момента лучше не найти, и уставила демонстративно тоскливый взгляд на Райтэна.

Тот, конечно, даже не заметил, что на него кто-то смотрит: увлечённо обсуждал с друзьями нюансы будущей вылазки.

Убедившись, что находится прямо на траектории взгляда Тэнь, Руби дёрнулась, звякнув тарелкой — чтобы взгляд подруги обратился на неё — часто заморгала, задрожала губами, бросила ещё один отчаянный, полный боли взгляд на Райтэна — точно так же оставшийся им незамеченным — и, пробормотав почти неслышные извинения, чуть ли ни бегом выскочила из-за стола.

Пронзив брата недовольным взглядом, Тэнь рванула догонять — весёлая компания, обсуждавшая разнообразные блюда походной кухни, не обратила на них внимания.

Руби не убежала далеко — осталась рыдать на диванчике в гостиной. Правда, разрыдаться оказалось неожиданно сложно: она чувствовала больше раздражения, чем жалости к себе. Интрига шла не туда и не так, и Руби, решительно, не могла понять, почему дело не складывается. Она же им понравилась! Она им всем понравилась — так какая разница, как и почему она вошла в их компанию? Ведь всё, в конце концов, сложилось наилучшим образом — так зачем они теперь всё усложняют и делают вид, что её для них больше не существует?

В общем, слёзы вышли так себе; но Тэнь хватило, потому что она любила Руби, искренне переживала за неё и, к тому же, так и не была в курсе сложившейся ситуации. В её глазах всё виделось так, что бедняжка-Руби влюбилась в Райтэна, а тот, бесчувственная скотина, держал её на расстоянии и не давал ни шанса на сближение.

Пережив первый шквал утешений и нападок Тэнь на брата, который «не видит дальше собственного носа!», Руби позволила себя успокоить — всё равно не плакалось — и стала разыгрывать