Молот и крест. Крест и король. Король и император - Гарри Гаррисон

лицо сопровождает сильный отряд телохранителей, людей благородного происхождения и рыцарского звания, без жен и детей или прочих привязанностей, воинов, хорошо владеющих мечом, копьем и булавой, умеющих править боевым конем одними шенкелями, держа в руках щит и пику, – бойцов, с которыми даже северные пираты предпочитают не связываться.

А потом, завоевав полное внимание слушателей, Римберт рассказывал о Святом Копье: когда оно вернется в империю, вместе с ним прибудет и дух Карла Великого и снова поведет христиан к победе над врагами. А сейчас помощники архиепископа готовы выслушать всех желающих вступить в орден Копья и отобрать достойных.

Поэтому Эркенберт и держал в руках толстую стопку листов пергамента, исписанных столбцами: имена кандидатов, свидетельства их благородного происхождения, – ведь простолюдина или сына простолюдина нельзя принимать ни при каких обстоятельствах; перечни богатств, которые эти люди готовы пожертвовать ордену, и описания их личного оружия и амуниции. В свое время некоторых вычеркнут из списков, других примут. Большинство вычеркнут. И многих – не из-за бедности или сомнительного происхождения, а из-за испытания, которое устраивает для них ваффенмайстер архиепископа, его военный советник. Как только Эркенберт записывает данные, кандидаты расходятся по обширному полю у деревянного частокола неоднократно разграбленного Гамбурга. Здесь они дерутся на тупых мечах и со щитами. На коне преодолевают сложную полосу препятствий, с чучелами, которых нужно поразить копьем. Сходятся в рукопашной схватке на ринге. И повсюду бродит седой ваффенмайстер или его старшины – наблюдает, сравнивает, запоминает имена.

Эркенберт бросил взгляд на Арно, советника архиепископа Гюнтера, посланного во владения Римберта с задачей наблюдать, оценивать и докладывать. Они улыбнулись друг другу. Один невысокий и темноволосый, другой долговязый и белокурый, оба любили поворочать мозгами и ревностно относились к делу.

– Архиепископ легко сможет набрать первую сотню, – сообщил Эркенберт.

Прежде чем Арно ответил, раздался другой голос:

– Теперь надо набрать только девяносто девять.

Дьякон и советник из-за своих столов уставились на новоприбывшего.

Рост невелик, отметил Эркенберт, чувствительный к этой подробности. Но у незнакомца были чрезвычайно широкие плечи, размах которых подчеркивала его тонкая, прямо девичья талия. Он был одет в кожаную куртку с подбивкой, какие всадники носят под кольчугами. Эркенберт заметил, что в верхнюю часть жакета для уширения вшиты вставки, аккуратно, но без попытки подобрать цвет. Кроме жакета, на вошедшем была, кажется, только фланелевая рубашка из самых дешевых и поношенные шерстяные штаны.

Глаза у незнакомца пронзительно-голубые, волосы такие же светлые, как у Арно, но стоят ежиком. «Я видел лица опасные и видел лица безумные, – подумал Эркенберт, вспоминая Ивара Бескостного. – Но более сурового лица не встречал». Оно казалось высеченным из камня, кожа обтягивала выпирающие кости. Шея с бугром сзади, как у бульдога, голова даже выглядит маленькой.

Эркенберт обрел голос:

– Ты это о чем?

– Ну смотри, архиепископу нужно сто человек, я один, а сто без одного будет – слышал про науку арифметику? – девяносто девять.

От такой дерзости Эркенберт вспыхнул:

– Я знаю арифметику. Но ты еще не принят. Сначала нам нужно узнать твое имя и имена твоих родителей и еще много других вещей. И ты должен показать, что умеешь, нашему ваффенмайстеру. В любом случае сегодня ты уже опоздал.

Он почувствовал руку у себя на плече. Арно заговорил мягко и вкрадчиво:

– Ты совершенно прав, брат, но, думаю, в данном случае мы можем сделать исключение. Сей юный herra известен мне, да и всем здесь. Это Бруно, сын Регинбальда, графа Мархеса. Его знатность, безусловно, позволяет претендовать на честь вступления в наш орден.

Эркенберт раздраженно взялся за пергамент:

– Превосходно! Если все делать как полагается, мы должны теперь спросить об имуществе и доходах, которые кандидат намерен передать ордену. – Он начал писать. – Бруно, сын графа, должен быть, естественно, Бруно фон?..

– Бруно фон ниоткуда, – последовал спокойный ответ.

Эркенберт почувствовал, что его запястье схвачено огромной ручищей – стальная окова под мягкой кожей.

– Я у графа третий сын, земель не унаследовал. У меня нет ничего, кроме рук, оружия и коня. Но позволь спросить кое о чем тебя, малыш с бумагами. Ты бойко говоришь на немецком, но ручаюсь, ты не из наших. И я ничего не слышал о твоем знатном роде. Я удивлен: кто же этот человек, имеющий право решать, кому быть, а кому не быть риттером святого ордена? Никаких обид, надеюсь.

Арно поспешил вмешаться:

– Бруно, этот ученый дьякон – англичанин. Он сражался в армии папы, которая была разбита, и пришел рассказать нам об этом. А еще он видел смерть знаменитых викингов, Ивара Бескостного и Рагнара Мохнатые Штаны. Мы узнали от него много полезного, и он всецело предан нашему делу.

Отпустив Эркенберта, юноша отступил, и на его чеканном лице появился интерес.

– Ладно-ладно. Я готов принять англичанина как собрата. И этот малыш-англичанин – без обид, приятель, у каждого из нас есть свои сильные стороны – сказал одну очень правильную вещь. Я действительно должен показаться ваффенмайстеру. – Он обернулся и крикнул: – Данкварт! Где ты, старый мерзавец? Какие там у тебя испытания? Хотя ладно, не надо. Я сам все вижу.

Пока Бруно разговаривал с Эркенбертом, активность на плацу замерла. Ваффенмайстер, старшины и не выбывшие до сих пор кандидаты прекратили упражняться и подошли посмотреть на новичка. Они освободили проход для Бруно, когда тот ринулся от стола.

В четыре прыжка Бруно подскочил к огромному черному жеребцу, который вольно пасся неподалеку. В седло он взлетел, не касаясь стремян, подхватил воткнутое в землю копье и устремился к полосе с препятствиями и мишенями. Когда конь перепрыгивал через первый плетень, Эркенберт увидел, что Бруно держит левую руку за спиной – показывает, что не воспользуется щитом. Поводья были брошены, седок вел жеребца только коленями и пятками. Удар копьем с верхнего замаха, мгновенный разворот и скачок. Сквозь поднявшуюся над полем пыль Эркенберт мог различить только с треском разлетающиеся мишени и черного кентавра, берущего барьер за барьером. Более искушенные наблюдатели криками приветствовали каждый удар. Через какие-то мгновения конь вернулся, всадник соскочил на землю, тяжело дыша и широко улыбаясь.

– Я выдержал это испытание, Данкварт? Тогда скажи тому человечку с бумагами, ведь это все не в счет, пока он не отметит. Но послушай-ка, Данкварт, сейчас я могу показаться настоящему знатоку, который видел кровавые сражения и поединки великих воинов. Я хочу узнать его мнение. Кто сегодня был лучшим с мечом и щитом?

Седой ваффенмайстер равнодушно ткнул в сторону кандидата, который под конец бился уже с его старшинами. Высокий юноша в белой одежде поверх кольчуги.

– Вот этот, Бруно. Он очень хорош.

Бруно подошел