Одиночка - Крис Мориарти

– Ее убил Войт.

– Я тебе не верю.

Она в упор, не мигая, посмотрела Белле в глаза.

– Это правда.

– Я имею право знать. Мне нужно это знать.

Ли вздохнула.

– Ты уже знаешь это, Белла. Подумай хорошенько.

Ли увидела, как осознание приходит к ней, распускаясь словно ночной цветок. Белла прикрыла рот рукой, повернулась на каблуках и направилась в ванну. Ли слышала, как ее долго рвало, пока внутри ничего не осталось.

Когда Белла вернулась, ее руки и лицо были мокрыми, а вся одежда была забрызгана водой. Но она смотрела ясными глазами и заговорила спокойно и рассудительно:

– Кто был в шунте?

Ли начала отвечать, но Белла прервала ее:

– Это был Хаас, да? Ничего не говори, просто кивни.

Ли кивнула.

– И как ты теперь поступишь?

Ли повернулась на стуле.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты меня арестуешь?

– Ты не убивала ее, Белла. Никто не возлагает ответственность за преступления на людей, через которых кто-то шунтировался.

– Но преступление было совершено. – Слова Беллы звучали разумно, но Ли уже услышала зловещую нотку в ее голосе.

– Я полагала, что именно этим ты здесь занималась. Поиском ее убийц. Их наказанием. Мне показать тебе дорогу к его офису? Или разговоры о хорошем и плохом, о наказании за совершенное преступление, все это – твоя выдумка, чтобы заставить меня поверить тебе?

Ли встала и отодвинула стул. Ее качало от усталости.

– Сядь, Белла. – Она положила руку Белле на плечо, пододвинула ее к стулу и усадила на него. – Послушай, что ты говоришь. Ты хочешь, чтобы я пошла и арестовала Хааса? По какому праву? Он убил Шарифи по приказу Совета Безопасности. Никто не накажет его за это. Он и дня не проведет в тюрьме, независимо от твоих или моих стараний.

– Он убил ее.

– Ох, ради Бога! Ее подозревали в продаже информации Синдикатам.

На какое-то время обе застыли. Затем Белла прошла по комнате и открыла дверь, направляясь на улицу. В дверях она повернулась и посмотрела на Ли. Ее глаза блестели.

– Так ты не сделаешь этого?

– Какой смысл?

– Ты имеешь в виду смысл для себя?

Ли схватила стул, на котором только что сидела Белла, и швырнула его так сильно, что ручки и кофейные чашки зазвенели на столах, стоявших рядом.

– Уходи, Белла. Уходи и не возвращайся, и не пытайся больше даже говорить со мной. Если я буду смотреть на тебя хотя бы еще секунду, то клянусь, что не отвечаю за себя. Там, внизу, я потеряла друзей. И мне пришлось убить четверых, чтобы спасти твою никчемную шкуру. Что я делаю, и почему, и для чего мне это – не твоего собачьего ума дело!

Белла еще мгновение смотрела на нее, потом повернулась на каблуках и вышла.

Ли осталась стоять, сжав руками спинку стула так, что у нее побелели костяшки пальцев. Большие двери еще долго раскачивались, пока не замерли на месте. Она взяла забытое кем-то пальто, свернулась калачиком на диване в дежурной комнате и плакала, пока не заснула мертвым сном без всяких сновидений.

Ли проснулась от ощущения падения.

У нее был богатый военный опыт и много пережитых чрезвычайных ситуаций чтобы понять, что произошло. Станция АМК только что потеряла свою вращательную стабильность. И вот-вот должна была лишиться гравитации.

Она села еще в состоянии равновесия, но включилась система аварийного резервирования, и она почувствовала, как все вокруг задрожало и накренилось от резкого торможения, и услышала сопровождавший это торможение грохот. Ноги и руки стали легкими, и ее шатнуло, когда сила гравитации изменилась. Свет потускнел, а вентиляторы над головой затихли. Система включилась снова, но движение воздуха ослабло, и осветительные панели на потолке стали светить не так ярко. Только что выключили громадные циклические двигатели Стерлинга, установленные в главном стволе станции. Сейчас все питалось от аварийных двигателей.

Частично гравитация сохранилась, но очень скоро обстановка могла ухудшиться. Ли зашла в сеть станции, стараясь понять, что произошло. Сеть не работала или была лишена доступа. Она осторожно встала и начала медленно двигаться в сторону главного помещения штаба, где у перегородки в состоянии полной нерешительности находился дежурный офицер, сбитый с толку этим неожиданным изменением законов тяготения.

– Что происходит? – спросила Ли.

От резкого движения его отнесло от перегородки, и ему пришлось искать, за что зацепиться, чтобы остановиться. Только сейчас она оглядела себя и поняла, что с момента прибытия на станцию она еще не умывалась и не переодевалась.

– О Боже. Извините.

Ей пришлось порыться в шкафчиках, чтобы найти подходящую по размеру одежду. В это время к штабу начали стекаться другие люди. Все беспокоились, почему пропала гравитация и что делать, чтобы исправить положение.

Только когда главный инженер позвонил и сообщил, что он не нашел Хааса, Ли представила себе картину происшедшего.

Ли ворвалась в офис Хааса как раз в тот момент, когда прецессионное кольцо остановилось и гравитация полностью исчезла. От неожиданности она улетела в другой конец комнаты и зависла в воздухе прямо над полным звезд окном обзора в полу.

Она заметила Хааса краем глаза. Он сидел в кресле за большим письменным столом. Лицо его выглядело очень спокойным, но под глазами виднелись синяки.

Белла стояла или, правильнее сказать, парила над ним.

Она висела над гладкой поверхностью столешницы из кристалла. Волосы ее были спутаны, глаза закрыты. Лицо побледнело, а грудь вздымалась и опускалась, как будто она погрузилась в сон. От ее улыбки по спине Ли пробежал холод.

Подсознание Ли или одна из работающих подсистем Коэна подтолкнули ее просканировать сеть.

Свистящие яркие электрические нити тянулись от Беллы и, разделяясь, уходили ко всем системам станции, соединяли станцию и планету, поверхность планеты и шахтный ствол. И вся эта огромная энергия была направлена в один-единственный тонкий проводок, соединявший разъем на голове Беллы с пластырями на висках Хааса.

Она разрушала его. Медленно, безжалостно, неодолимо. Каким-то образом она замкнула его в петлевой шунт и прокачивала всю огромную энергию планетного разума через него, убивая его.

Ли посмотрела на Хааса, лежащего головой на светящемся столе. Она видела умиротворенное лицо Беллы, окаймленное волосами, подобными пламенной короне солнечного затмения.

«Она спускается с гор, – вдруг вспомнила Ли. – Распевая песню. С камнями в руке».