Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал - Вера Камша

Пусть сюзерена здесь нет. Пусть его нет нигде, но мы живы, пока живы наши дела и наша память. Золотой Анаксии быть! Неважно, что Робер превращается в какого-то купца, а Придды верны фамильной подлости, это не повод опускать руки. Теперь, когда нет ни Альдо, ни Борнов, с Савиньяками опять можно разговаривать. Арно больше любит Эмиля, пусть узнает, кому по праву принадлежит титул. Нельзя забывать и о брате Катари, что бы тот ни натворил в юности. Похоже, Жермон Ариго — смелый человек, и он еще не стар для женитьбы, а жениться ему придется хотя бы для продолжения рода.

Если наследники Ариго будут расти вместе с коронованным кузеном, они станут истинными эориями дома Молний. Труднее всего с домом Волн. Фок Варзов безнадежно стар, как и эр Август… Остаются братья Придда, но эта семья насквозь ядовита, а Борны никогда не примирятся с Савиньяками, и потом их права слишком неочевидны.

— Дон! — раздалось сверху. — Дон! Донн! Дон-н-н!..

Странный звук. Дальний, холодный и… знакомый! Святой Алан, так бьет колокол Лаик, созывая к ночному бдению монахов, рыцарей, нищих. Дикон провел рукой по лицу, пытаясь понять, спит он или нет. Незримый колокол продолжал звонить. Мерно. Глухо. Тревожно.

В самой часовне стояла тишина, разве что лампады загорелись чуть ярче. Никто не появлялся из ниоткуда, чтобы уйти в никуда, а звон… Блор про него говорил. Скорее всего, в нем нет ничего загадочного. Эсператисты отыскали замурованный колокол и бьют в него, пугая солдат и горожан. Водись в Нохе призраки, их бы видели и раньше, но про монахов Лаик знают все, а здесь болтался только Валтазар, да и тот исчез.

— Дон!.. Донн!.. Дон-н-н-н…

Звон не отдалялся и не приближался. Он не грозил, не звал, даже не жаловался, он просто был. Словно где-то поблизости редкими толчками билось огромное холодное сердце.

— Дон!.. Донн!.. Дон-н-н-н…

В глаза ударил лунный свет, и Ричард понял, что вышел из часовни и стоит напротив коронационного храма. Темная терраса напоминала о казни Айнсмеллера и тщетных мольбах Катари…

Влажно блеснули мокрые камни, отражая десятки огоньков. Наискосок через площадь, отрезая Ричарда от монахов, солдат, всего мира, тянулась бесконечная процессия. Монахи в эсператистских хламидах чинно шествовали по двое в ряд, сжимая в руках зеленые свечи. Дул сильный порывистый ветер, но призрачные огоньки горели ровно, и бил, бил, бил призрачный колокол.

1

Сон был какой-то бесконечный: бесконечно длинный, бесконечно глупый и столь же бесконечно печальный. Смысл его ускользал, но Жермон откуда-то знал, что виноват во всем именно он, и чувство вины непонятно за что тоже было бесконечным. Избавление принес дежуривший в эту ночь Бертольд, аккуратно, но решительно растолкавший генерала. Окна только начинали светлеть, птицы и те спали, но лучше вскочить ни свет ни заря, чем барахтаться в малопонятной пакости.

Ариго уселся на сбитой — он с детства устраивал из одеял и простынь беличьи гнезда — постели и беззлобно посмотрел на порученца. Тот глупейшим образом потупился. Генерал поскреб голову, зевнул и осведомился, в чем дело.

Остатки ночной дряни рассеялись при первых же словах — «с того берега» вернулся долгожданный разведчик. О подобном было велено докладывать в любое время дня и ночи. Бертольд и доложил, но гордости за содеянное на веснушчатой физиономии не читалось.

— Хорошо, что разбудил, — успокоил теньента Жермон. — Разведчика ко мне, а сам за Карсфорном и Рёдером. Живо!

Он как раз успел выпить воды и раздвинуть занавески, когда в прихожей затопало. В окошко подглядывал туман, туман был и в голове — не похмельный, вчерашние полстакана были форменной ерундой, а какой-то тревожный. Из такого перед носом корабля вырастают рифы или мели. С чего подобные образы посетили отродясь не бывавшего в море Ариго, было совершенно неясно.

— Капрал Кроунер, — доложили от порога. Сквозняк задул ложные маяки, остался только туман. — От капитана Баваара.

Жермон махнул рукой, избавляясь от столь любезных ревнителям устава дерганий, и потянулся за кошельком. Хороший разведчик не может ходить с пустыми карманами, а Кроунер слыл одним из лучших во всей армии. В авангард он попросился сам, еще осенью. Жермон в глубине души этим гордился.

— Докладывай. Что за Хербсте?

Капрал насупился, освежая в памяти умственные слова, до которых был большой охотник. Все равно ведь собьется на рыбацкий говорок!

— Так что капитан велели доложить… Реку мы переплыли спокойно, прошли, хоронясь, к Печальному языку. Близко не подобраться — рощи, они только вдоль берега… Сунешься в сторону — одни поля с лугами. Ровно, аж противно, а дозоры у «гусей» частые и чтобы зевать — ни-ни… Так что небогато мы разглядели. Капитан говорят, все при-мер-но так, как раньше докладали. «Гусей» тыщ пятнадцать, а то и меньше — ру-чать-ся капитан не могут, с берега не больно посчитаешь. Пехоты — половина, частью старые наши знакомцы, с Лейне еще. Зубры, или как их там… «Крашеных» тоже видели, «синие» которые. Два полка — не меньше, из тех, что зимой заявились. Конница… Драгун много, рейтар пару эскадронов разглядели, и то издаля. Еще если и есть, то прячутся. Пушки слышали хорошо, но близко не подойти было. Об энтих, что за мысом стоят, все.

— «Об энтих» понятно. — Будь это все, Баваар прислал бы кого-нибудь другого, а малыша оставил бы при дриксах. — Что ты еще углядел? Ведь углядел же?

— Было дело. Вчера поутру…

Кроунер перевел дух, прокашлялся и гордо отвернулся от стоявшей на столе кружки. В ней была вода, но этого разведчик знать не мог. Ариго достал флягу и положил на стол. Капрал намек понял и лихо выпятил грудь.

— Кроунер, вперед! — подбодрил разведчика Жермон. — Обстоятельно и с подробностями. Понял?

— Так что мы как лагерь их обнюхали, — на флягу Кроунер больше не смотрел, — капитан остались там приглядывать, а нас погнали дальше от берега. Проверить, значит, на пред-мет не-пред-виден-ных ос-лож-нений. Сперва мы на север сунулись. Там вроде как пусто. Никаких войск к Печальному языку не тащится, мы и повернули. На восток, значит, вдруг кто собрался реку повыше переплыть. День на рысях шли — ничего. Только пару раз разъезды ихние вдалеке показались… Мы уже вертаться наладились, и тут — здрасьте вам — цельная дорога. Так что, господин генерал, след вроде как от обоза, только здоровущего. Земля перепахана, сразу видать — много их тут было.

Капитан, как мы доклались, карту долго глядели, с сержантом Валле советовались, а тот здесь уже четырнадцатый год. И так они вертели, и эдак, об-суж-дали воз-мож-ные сик-курсы и порешили — никак обоз энтот к Доннервальду идти не может. Там дальше к востоку, хорнах в четырех, речонка будет, в Хербсте впадает. Штарбах прозывается. Муторная речонка, доложу я вам… Берега даже гаже, чем здесь, одним лягухам в радость.