Наемник Его Величества - Виталий Зыков

Слова о воспоминаниях окатили Гелида Ранса ледяным водопадом. Он вспомнил, с кем разговаривает и какую роль сыграли сородичи эльфов в жизни его великого предка.

– Да, наследие Зелода навевает разные сны. Они на многое заставляют смотреть иначе. – Перед послами вновь сидел правитель, а не великовозрастный избалованный ребенок. И отступать он не собирался.

Резкий ответ не вызвал у Эльнира даже тени неудовольствия. Наоборот, князь-маг беззвучно расхохотался и с удовлетворением произнес:

– Именно это я и утверждал на Совете князей. Уцелевшие записи прямо указывают на связь снов Зелода и его опасного приобретения, а главы кланов про то забыли. И собирались вести себя с Вашим Величеством точно со слепым детенышем скорта. Ты ведь уже видел, как погиб Зелод, не так ли?

Сжав пальцы на рукояти Молота, Гелид молча кивнул. Как же все-таки тяжело противостоять существу, которое, может быть, старше тебя как на сто, так и на тысячу лет! За такой срок можно набраться опыта в тяжелом ремесле переговоров.

– Вы предали его в тот самый момент, когда общий враг оказался повержен. Подло ударили в спину в минуту слабости Зелода… – И вновь обличительную речь короля, окончательно обозлившегося на гостей, бесцеремонно прервали:

– Мальчик, в политике нет верности или предательства, существует одна только целесообразность. Поверь мне, я пять сотен лет правил кланом и знаю, о чем говорю! Этот принцип верен для эльфов, гномов, людей и даже презренных троллей с гоблинами. Сначала ищется выгода для собственного народа, и только потом вспоминают о морали. Только потом! – Эльнир говорил с грустью, словно сожалея о несовершенстве мира. – Зелод оказался чересчур амбициозен, а его планы слишком велики. Мир просто не выдержал бы его растущего могущества.

– Или же просто кое-кто возжелал это самое могущество получить! Так?! – от волнения сорвавшись на тонкий писк, выкрикнул Гелид.

– Может, так, а может, и нет. Мало кто знает сегодня, какие тайны сокрыты в дымке безвестности той эпохи. И эльфы, бывает, уходят в Верхний мир, гибнут из-за трагической случайности, собственной оплошности или от рук соперников. Те же, кто остался, молчат, – с интонацией, с которой уговаривают непослушного ребенка, втолковывал королю князь-маг. – Сегодня моему народу не нужен столь капризный и своенравный артефакт. Да, Молот Зелода обладает изрядным могуществом, но народ Маллореана перерос игрушки Древних. Не собираемся мы позволять и заигрывать несчастным безумцам с Силами, чей покой не стоит тревожить.

– И вы считаете таким безумцем меня? – иронически вздернув правую бровь протянул Гелид Ранс, и его аура заискрилась от хлынувшей из артефакта энергии.

– Мальчик, как можно быть таким несдержанным? Магия – это прежде всего контроль и только потом Сила! Решив отобрать у тебя эту игрушку, Совет князей послал бы не одного мага, а лучших практиков кланов Вестники Тени и Искатели Врат. Поверь, сам Зелод не выдержал атаки. Даже не истощи тогда Молот Силы, твой предок был обречен. Ты же совсем не Великий Король, и доступна тебе едва ли треть истинных возможностей артефакта. – Эльнир говорил прежним снисходительным тоном, не скрывая полуулыбку на лице и веселый прищур глаз. – Сколько времени ты не можешь восстановиться после битвы в Сумате? Напомнить?! А для Зелода то была бы всего лишь разминка! Мальчик, знай свой потолок и не пытайся лезть выше. Надорвешься… Ах да, тебя же игрушка волнует. Не волнуйся, решено ее тебе оставить. Больших бед в твоих руках она не причинит, а по мелочи разберемся. Нолд поможет, остальные участники этого вашего Объединенного Протектората…

«Нолд, ну конечно! Все эти слова об игрушках и безумцах правда всего лишь наполовину. Создаете противовес Силе Истинных, лишнюю головную боль островитянам. Хитро!» – Король, получающий настоящую выволочку от посла чужой могущественной расы, напряженно обдумывал собственное поведение. Раздражала преступная несдержанность, но и ее можно использовать. Главное – не сотворить совершеннейшую глупость.

Разговор вскоре утих. Казалось, эльфийский маг потерял интерес и к Гелиду, и к оружию его предка. Вернувшись к официальному тону беседы, Эльнир вежливо посоветовал осмотрительнее использовать этот дар Судьбы. Обладание древним артефактом тяжелая ноша, но и на нее найдется много желающих. Как, например, тот колдун из Союза городов. Обнаруженный им путь позволял работать только с энергиями, которые легко доступны даже Гелиду, но все же и это немало. Не стоит вводить в искушение слабых духом!

Уже поднявшись и повернувшись к выходу, князь-маг глянул на своего молчаливого спутника и досадливо поморщился.

– Прошу прощения, Ваше Величество. Совсем забыл обсудить один небольшой вопрос. Вы позволите? – вновь развернувшись к королю, поинтересовался Эльнир. Вежливо дождавшись разрешения, тут же пояснил: – За время нашего участия в войне погибло несколько эльфов, и нам хотелось бы получить ваше разрешение и помощь в изучении этих трагических происшествий.

Откашлявшись, все еще ошеломленный Гелид I Ранс уточнил:

– Что именно вы хотите узнать?

Князь-маг опасно блеснул глазами и продолжил:

– Нельзя допустить, чтобы смерть Перворожденного осталась неотмщенной! Если живы убийцы, то они должны понести заслуженную кару.

Слова эльфа звучали необычайно внушительно. Король Зелода внутренне содрогнулся, предчувствуя грядущие неприятности. Правда, отказать послу нельзя, да и с Маллореаном ли ему сейчас тягаться?! Время открытого противостояния еще не пришло.

Любовь движет миром… Давно набившая оскомину красивая банальность, вызывающая неприятный зуд и нестерпимое желание зарубить верным ятаганом безмозглого любителя подобных глупостей. Миром действительно правят чувства, да все не те… яркая ненависть, слепящая ярость, всепоглощающая злость и истовая вера. Именно они переворачивают вверх дном устоявшееся мироустройство и громят прежние идеалы, разрушают и низвергают в Бездну страны и народы. Разбудить, зажечь столь страшные стихии непросто, необходима Идея. Именно она становится маяком, горящим во тьме враждебности и непонимания, зовет, манит, требует. Только во имя нее можно испепелить самого себя в костре борьбы, переплавить в оружие стихию чувств.

Но то крайние, запредельные грани эмоций, не испытанные большинством разумных. Есть и более животные, а потому естественные их проявления. Ненависть к врагам, ярость в бою, злость на собственную слабость, недальновидность, лень, вера в будущее и в самого себя. Простые, но оттого не менее опасные чувства, которые могут сжечь слабого духом. Ослабь барьеры воли, и даже самые сильные из нас погрузятся в пучину безумия.

Аврас Чисмар понимал, насколько он истощил себя бессмысленными терзаниями, но ничего поделать не мог. Стыд за столь бездарный провал и страх перед наказанием от лорда Маркуса бичами боли полосовали душу. Проиграл шаману, служителю неведомых господ, в очередной раз проиграл! Неудачи всегда мучительны, но когда ты болезненно самолюбив, жаждешь победы, только встал на тропу успеха и… вновь глупо смотришь на оскал фортуны! Как это унизительно и тяжело падать лицом в грязь собственных просчетов! Пусть не он выбирал корабль для путешествия, не он договаривался с капитаном, пусть! Темный Оррис кинул кости, и выпали глаза демона, но на то Аврас и маг, чтобы поворачивать мир, как угодно его воле, а не спешно бежать от опасности при первой же угрозе. Воля лорда Маркуса требует безоговорочного исполнения. Хотя от Чисмара не требуют исполнения жестких сроков прибытия в Гамзар, но и блуждать по Сууду незнамо сколько седмиц никто ему не позволял.