Просветительские идеи и революционный процесс в Северной Америке - Мария Филимонова

Верховный суд постановил, что приостановление Habeas Corpus является законным, но действие военных трибуналов не распространяется на гражданских лиц там, где гражданские суды до сих пор действует, и в Конституции Соединенных Штатов предусмотрено приостановление Habeas Corpus, если только эти суды действительно закрыты. По сути, Верховный суд постановил, что военные трибуналы не могут судить гражданских лиц в районах, где гражданские суды были открытыми, даже во время войны. Однако, в целом, это не могло изменить ситуацию, поскольку были оккупированные штаты, где действовала только военная юрисдикция, или пограничные штаты, на которые распространялось действие военных законов частично.

В Миссури, например, военный закон действовал в районах, расположенных вдоль железных дорог и телеграфных линий. Как результат, было возбуждено множество дел против гражданских лиц, которых обвиняли в поджоге мостов, разрушении железнодорожного полотна или в перерезании телеграфных проводов. Также были обвинения в передаче информации врагу или распространении враждебной Союзу пропаганды[1609]. В приказе военного министра Стэнтона от 8 августа 1862 г. шерифам и местным чиновникам предписывалось заключать в тюрьму лиц, которые «действием, словом или печатными произведениями препятствуют набору в армию, или каким-либо образом помогают врагу, или замечены в других незаконных действиях против Союза», а их дела должны передаваться на рассмотрение военных комиссий. Один миссуриец был арестован за фразу: «Я не собираюсь подставлять свою задницу за звезды и полосы». По крайней мере, 350 человек было арестовано в ближайшие месяцы[1610].

Еще более суровые меры принимались в отношении враждебных федеральному правительству индейцев. Так, 16 декабря 1862 г. в Миннесоте было повешено по приговору военного суда 38 индейцев племени дакота. (Вначале приговор касался 300 индейцев, но президент сократил количество приговоренных к смерти)[1611].

Аналогично действовало правительство южной Конфедерации. Хотя в своей инаугурационной речи Дж. Дэвис заявил, что его правительство не будет причинять «ущерб личной свободе граждан, свободе печати и помыслов», на самом деле в южных тюрьмах томились сотни мирных граждан, некоторые были казнены. Всего через 5 дней после инаугурации Конгресс КША уполномочил Дэвиса приостановить действие Habeas Corpus и ввести военное положение в регионах, где существовала опасность вторжения врага. Начальник военной полиции Ричмонда генерал Джон Уайндер ввел запрет на продажу алкоголя, комендантский час и пропускной режим. По его указанию аресту подлежали пьяные солдаты, азартные игроки, карманники, воры, подозрительные лица. «Richmond Whig» сравнивала эти действия с политикой правительства Линкольна по подавлению гражданских свобод, после чего последовала угроза закрытия газеты. Издание не было прекращено, но многие редакторы стали опасаться высказывать свои мнения. Большинство оппозиционных газет сами прекратили свою деятельность, опасаясь репрессий. По решению Конгресса Дэвис трижды приостанавливал действие Habeas Corpus, но в целом эта мера охватила только 16 месяцев деятельности его администрации[1612].

В отношении подавления свободы печати на Юге характерна история Уильяма Ганнауэя «Парсона» Браунлоу (1805–1877). Он был издателем американских газет, методистским пастором, автором книг, лектором и политиком, губернатором Теннесси в 1865–1869 гг. и сенатором в 1869–1875 гг. К 1861 г. его газета «Knoxville Whig» имела 14 000 подписчиков и считалась упорным юнионистским изданием в Восточном Теннесси (регион решительно отверг референдум об отделении в феврале того же года). 24 октября 1861 г. Браунлоу приостановил публикацию издания, объявив, что власти Конфедерации готовятся его арестовать. Некоторое время он скрывался в горах, где действовали партизаны-юнионисты. А позже попросил разрешения покинуть штат, и военный министр Конфедерации Джуда Бенджамин ответил согласием. Однако 6 декабря его арестовали и посадили в тюрьму по обвинению в государственной измене. Находясь в тюрьме, Браунлоу оказался свидетелем процессов и последних мгновений жизни осужденных партизан-юнионистов, о чем поведал в своем дневнике. После прямого обращения Браунлоу к военному министру он был освобожден в конце декабря 1861 г. и отправился в северные штаты, где занялся активной пропагандистской и политической деятельностью[1613].

Введение цензуры и подавление свободы печати, закрытие оппозиционных газет также происходило регулярно в обеих воюющих секциях бывшего Союза. Линкольн предпринимал и другие меры, которые также можно квалифицировать, как не соответствующие Конституции. Так по его указанию 20 апреля 1861 г. во всех телеграфных конторах Севера были изъяты все копии полученных и отправленных корреспонденций. Почтовая служба по указанию властей ограничивала свободу слова, конфискуя враждебные газеты и памфлеты. В письме Э. Корнингу 12 июня 1863 г. Линкольн ясно обозначил проблему, с которой он столкнулся: «Должен ли я расстрелять простодушного парня-солдата, который дезертировал, в то же время не тронув и волоска на голове коварного агитатора, который склонял его к дезертирству?.. Я думаю, что в таком случае, заставить замолчать агитатора и спасти парня является единственно конституционным»[1614]. Правительство вынуждено было обратиться к судебному преследованию ряда проюжных изданий. Всего по некоторым подсчетам на Севере издавалось 154 газеты-«медянки»[1615]. В Чикаго Уилбур Стори превратил «Chicago Times» в наиболее злейшего врага Линкольна. Активно поддерживал медянок «New York Journal of Commerce» в Нью-Йорке. Типичным редактором-«медянкой» был Эдвард Роди, собственник пенсильванского «Genius of Liberty», называющего «черных — низшей расой», а Линкольна — «деспотом и болваном»[1616].