Дендрофобия - Наталья Горская

– Там страшно, наверно?

– Очень страшно! И уехать хочется, и что-то держит. Ходишь и понимаешь, что находишься на крупнейшем кладбище Земли, на самой большой братской могиле в мире, что миллионы убитых у тебя прямо под ногами, их пепел смешался с почвой. Людей сжигали штабелями, как сейчас деревья у нас сжигают. До сих пор не могут сосчитать, сколько человек там лежит. Ведь многие попадали туда добровольно, потому что им обещали на Востоке работу и даже землю. Ехали целыми семьями со всей Европы и даже не догадывались, что их ждёт. И семьи уничтожались целиком, так что не оставалось родных, близких, друзей, которые могли бы сообщить имена погибших. Люди просто не верили, что с ними может произойти такое в культурном двадцатом веке. Тогда информацию невозможно было передать, как сейчас в виде репортажа по телевизору. Никто не знал о планах нацистов по тотальному уничтожению населения захваченных стран – это держалось в строжайшем секрете. Поэтому люди пытались выполнять требования оккупантов, надеясь выжить. Просто уезжали и пропадали – война идёт, поди-пойми, что там с ними случилось. Приезжает огромная семья с пожилыми родителями и маленькими детьми, их сразу сортируют. Мужчин на работы, пожилых и слабых сразу сжигали, как отработанный материал. И вот люди видят, как их старых больных родителей сбивают с костылей, тащат в крематорий, как мешок с картошкой, туда же – всех женщин, отнимают у них детей. У детей там просто выкачивали кровь для раненных солдат Вермахта. Сразу всю, сколько там есть в ребёнке. И бросали тут же умирать. Удивительное дело, но некоторые выживали, и их повторно использовали в качестве доноров. Представляете, какой ужас испытывали матери и отцы, дети и внуки, братья и сёстры, наблюдая мучения своих близких и понимая, что они ничем не могут друг другу помочь?

– Сейчас говорят, что не было всех этих ужасов.

– Но люди куда-то исчезли. Более пяти миллионов человек – население современного Петербурга. Согласитесь, трудно такое не заметить? Это ж не пару деревьев в густом лесу спилить.

– В основном, это были евреи.

– То есть, евреев можно убивать? Перекинулись бы и на славян, если бы войну не закончили. В растопленную печь всегда надо новые дрова кидать. Поляков и русских там тоже прилично положили. Кстати, отравляющий газ испытывали именно на советских военнопленных. И потом, кто такие евреи?

– Как кто? Нация такая.

– А что такое нация? Язык, гражданство, цвет волос? Национальные костюмы уже почти никто не носит, питания по национальной кухне тоже мало кто придерживается. Кто такой Утёсов? Великий русский артист. Он же не еврейскую культуру обогатил, а именно русскую. Он жил в России, любил Россию, она его тоже. Польские евреи говорили по-польски, немецкие – по-немецки. Еврейского гражданства не было как такового, потому что не было самого государства Израиль. В Польше было казнено несколько тысяч поляков только за подозрение, что они скрывали евреев или как-то помогали им. В Крыму было убито двадцать тысяч населения при активном содействии местных стукачей, которые могли в любого пальцем ткнуть и заявить, что это – еврей. Может, он ему до войны за пиво денег задолжал, вот и сдал, чтоб не отдавать. И человека арестовывали и убивали, даже не разбираясь, какого он там рода-племени.

– Украинцы даже немцев пугали жестокостью по отношению к своим.

– Мы с ними в этом очень похожи – родня как-никак.

– Нашему поколению в школе говорили, что в Освенциме людей сжигали живьём, а потом выяснилось, что предварительно травили газом.

– Ах, какие добрые немцы, что перед сожжением придушили газом! Видимо, из гуманизма. Но у людей разная восприимчивость к ядам, поэтому не все умирали от газа, а попадали в бессознательном состоянии, но ещё живыми в крематорий. Вот где ужас был, вот он, ад в чистом виде – очнуться живым, утрамбованным между трупами в раскалённой топке. Ад из древних мифов по сравнению с этим – детская страшилка. Кого им можно напугать после того ада, который создают сами люди?

– Убитых перед сожжением всех проверяли, наверно. Немцы всё же, нация пунктуальная…

– Немцы этим не занимались. Из самих заключённых формировали «трупные команды», которых потом тоже убивали и заменяли другими. Потому что у хлипких представителей сраной арийской расы не выдерживали нервишки, когда надо было перемалывать то, что осталось от трупов после кремации, делать удобрения из пепла, варить мыло из костей. Вы сами подумайте, как психика должна быть перекошена, чтобы такими вещами заниматься? Комендант лагеря на допросе в Нюрнберге рассказывал, что высшим немецким чиновникам, которые приезжали в Освенцим с проверкой, становилось дурно, они теряли дар речи, когда видели такой «апофеоз войны». Впервые в истории убийство людей было поставлено на поток, даже останки приспособили для использования в качестве вторичного сырья. Кто будет проверять такое количество убитых, если каждый день в лагерь прибывало до десяти эшелонов с людьми, в каждом по пятьдесят и более вагонов, в каждом вагоне набито до ста человек? Многие умирали в этих вагонах от духоты и давки – вот кому везло. А что в печи крематория попадали живые, определяли по дыму. При сжигании трупов идёт белый «сухой» дым, потому что кровь свернулась и засохла в сосудах. Когда горит живой человек, у которого кровь всё ещё циркулирует по жилам, дым получается чёрный, «жирный».

– Теперь говорят, что это всё неправда.

– Не надо слушать, что говорят другие! Надо увидеть своими глазами, своим носом потянуть. Надо, извините, своей задницей почувствовать – уж она не обманет. Я там был, принюхался, понял: здесь был ад. Пожалуй, самое страшное место на земле. После него все религиозные сказки про ад – ничто. Говорят, что существует некая эмоциональная энергия, что-то вроде слабого электричества, которое выделяют люди, если собираются в одном месте в большом количестве. О некоторых знаменитых церквях говорят, что там много такой энергии, но положительной, «намоленной». А в таких местах, как Освенцим или Хиросима, где сразу погибли миллионы, люди оставили колоссальную энергию своего ужаса. И она там до сих пор присутствует. Я никогда не верил в мистику, но тут понял, что это не мистика, а вполне реальное явление из области физики. Действительно, на загривке шерсть дыбом. Даже не думал, что может быть ТАК страшно в мирной жизни. Очень тихо и очень чисто. Мы же привыкли к грязным улицам и раскисшим дорогам без покрытия, а там такой порядок, какой нам и не снился! У нас порядок на улице всегда ассоциируется с высоким уровнем жизни и хорошим воспитанием обитателей этой улицы. И вдруг попадаешь в мир, где за этим стоит смерть. Чисто и стерильно, как в кабинете хорошего и аккуратного врача. Только врач этот не лечит, а убивает.

– Вы так просто сознаётесь, что боитесь? Многие мужчины никогда не сознаются, что они чего-то боятся.

– Хм, боятся сознаться, что чего-то боятся? Мужики вообще все трусы, и это нормально. Иначе они давно бы все вымерли. А я в этом сознаюсь, потому что у меня нет глупых подростковых комплексов по поводу смелости, трусости, силы, благородства и прочих «рыцарских» бредней, которые одним дуракам навязывают другие дураки. Меня вообще радует, что я ещё способен бояться. Я недавно узнал, что это признак психического здоровья.