1916. Война и мир - Дмитрий Миропольский

Крупнейший проект Феликса назывался Домом моды «ИрФе», по начальным буквам их с Ириной имён. На парижской рю Дюто стали трудиться выпускницы княжеской Школы прикладных искусств имени Строганова — аналога Строгановского художественного училища в Москве, из которого когда-то вышибли Маяковского. Юсупов открыто объявил, что предпочитает сохранить в предприятии дух родины, и охотнее всего принимал на работу женщин из России.

Первый интерес ателье вызвало благодаря легендам, окутавшим имя самого убийцы Распутина. Состоятельные парижанки приходили выпить чаю из диковинного самовара и поглядеть на Феликса, у которого, по слухам, глаза фосфоресцировали, как у хищника. А единожды заглянув в «ИрФе» — становились постоянными клиентками.

Однако действительно прославилось княжеское предприятие благодаря Ирине Александровне. В отеле «Риц» проходило традиционное дефиле с участием ведущих Домов моды. Оказалось, племянница императора обладает и тончайшим вкусом, и феноменальным даром убеждения. Самые породистые, самые красивые эмигрантки согласились выступить в роли манекенщиц — это же так унизительно! Одной из них стала Ирина.

После того как именитые модные дома показали свои коллекции, на подиум отеля «Риц» вышли во главе с великой княжной русские красавицы в платьях от «ИрФе». Их появление вызвало настоящий фурор. Всё, что видели зрители до того, померкло, многое тут же оказалось забыто. Дебют безусловно удался, вызвав шквал восторженных откликов в газетах.

Оригинальность, рафинированность вкуса, тщательность работы и художественное видение цвета сразу поставили это скромное ателье в ранг больших Домов моды!

Вскоре филиалы «ИрФе» появились на известном нормандском курорте, в Берлине и, стараниями британских друзей Феликса, в Лондоне. Фирменным знаком русского модного дома стали потрясающей тонкости кружева и расписанные вручную ткани, вызывавшие настоящую зависть восходящей звезды моды — Габриэль «Коко» Шанель. Европейские модницы пришли в восторг от очередного блистательного изобретения князя, духов «ИрФе», выпущенных сразу тремя линиями: для темноволосых, рыжих и блондинок.

О своём участии в убийстве Распутина князь написал книгу, которую издали в 1926 году. Его откровений действительно ждали: всё же основным виновником смерти старца и последовавших затем событий был именно он.

Если Александр Блок говорил о пуле, выпущенной в сердце царствующей династии, то Феликс Юсупов назвал свой выстрел — первым выстрелом русской революции. В отличие от Пуришкевича, который в привычной завиральной манере норовил присвоить лавры главного заговорщика, князь в первую очередь пытался выставить убийство результатом священного гнева и патриотического порыва высшей аристократии, желавшей спасения России.

Творение бесноватого депутата к тому моменту уже ходило по рукам, так что Феликс почёл за благо придерживаться основной версии своего подельника. Что-то за минувшие десять лет забылось, кое о чём по-прежнему — и никогда! — нельзя было говорить, как о выстреле великого князя… К тому же приходилось следовать собственным словам, подсказанным в трудные дни Освальдом Рейнером и занесённым в полицейские протоколы.

Нежная дружба бывших оксфордских студентов продолжалась. Именно Освальд перевёл для англичан записки Юсупова. И даже своего единственного сына разведчик назвал в честь князя — Джон Феликс Рейнер.

Вместе с Феликсом на родную землю Парижа вернулся его любимый пёс. Французского бульдога князь купил когда-то на рю де ля Пэ. Отменил помпезную кличку Наполеон и назвал Панчем. Панчу повезло не только изрядно поездить по разным странам, но и попасть на картину кисти Серова. Ушастая собака прожила у Юсупова восемнадцать лет.

Шло время, менялись эпохи, по Франции и всей Европе прокатилась Вторая мировая война. Князь и его жена продолжали жить в своём доме в Булонском лесу, который купили на деньги, вырученные от продажи фамильных драгоценностей.

Имя Феликса Юсупова всё обрастало легендами. Он ни разу не пропустил гастролей во Франции лучшего в мире балета — труппы Мариинского театра, переименованного в Кировский. Сотрудники КГБ, продолжатели дела чекистов, безотлучно сопровождали танцоров: старались держать князя подальше от балетных мальчиков — к ним Феликс остался неравнодушным до конца дней.

Он умер в 1967 году и упокоился в русской земле французского кладбища Сен-Женевьев-де-Буа, в одной могиле с матерью, княгиней Зинаидой Николаевной. Туда же через три года скромно подхоронили его жену, а потом и дочь.

Со смертью восьмидесятилетнего убийцы Распутина мужская линия рода князей Юсуповых оборвалась навсегда.

Удивительным образом убийство Распутина спасло от гибели Дмитрия Павловича.

Приказом императрицы семнадцатого декабря великого князя заключили под домашний арест. Александра Фёдоровна на такие распоряжения не имела права, но возражать полубезумной жене государя никто не стал. Поэтому генерал-адъютант Максимович, выждав до часу дня, телефонировал великому князю, сообщил об аресте и просил из дворца никуда не отлучаться.

До вечера Дмитрия Павловича посетили все члены императорской фамилии, которые случились тогда в Петрограде. Лишать свободы особу царской крови по одному лишь подозрению в убийстве крестьянина, тело которого к тому же не найдено, — это немыслимо и противозаконно! Общая нелюбовь к Александре Фёдоровне резко усилилась.

Вечером великий князь радостно принял Феликса, которому тоже предписывалось состоять под арестом, и хитроумного британского лейтенанта Рейнера, который помогал обоим привести разбегающиеся мысли в порядок. Меньше всего хотелось великому князю в нынешней ситуации оставаться одному, а места во дворце хватало.

Этот дворец на углу Невского проспекта и набережной Фонтанки когда-то достался князю Кочубею в приданое при женитьбе на вдове князя Белосельского-Белозерского. Позже князь крепко задолжал казне и в погашение кредитов отдал дворец.

В начале царствования Александра Третьего дворец достался его младшему брату как свадебный подарок: великий князь Сергей Александрович женился на Елизавете Гессен-Дармштадтской. На этой свадьбе цесаревич Николай впервые увидал младшую сестру невесты, гессенскую принцессу Алису — свою будущую жену. Елизавета-Элла приняла православие и стала Елизаветой Фёдоровной, а дворец в честь её мужа получил имя Сергиевского.

Спустя двадцать лет великого князя Сергея Александровича разорвала на куски бомба террориста. Елизавета Фёдоровна приняла монашеский постриг и удалилась в созданную ею обитель. Сергиевский дворец она оставила своим воспитанникам, детям мужниного брата, великого князя Павла Александровича — Марии и Дмитрию.

Когда великая княжна Мария Павловна вышла замуж за наследника шведского престола, великий князь Дмитрий Павлович остался единственным владельцем дворца. В начале войны он отдал верхние покои под госпиталь для раненых, а в нижнем этаже жил сам. После убийства Распутина великий князь с Феликсом при поддержке Рейнера и обильных возлияний провели в дворце трое тягостных суток, ожидая решения своей судьбы. Готовились к худшему.