Загадка о тигрином следе - Антон Кротков

Подполковник сдержанно улыбнулся.

– Я отвечу вам итальянской поговоркой: «Если это и неправда, зато точно сказано». Этот зверь настолько отличается хитростью и повадками от своих сородичей, что его вполне можно назвать оборотнем. Десятки раз, будучи почти загнан охотниками, он в последний момент самым загадочным образом исчезал у них из под самого носа. Но мистика здесь не причём. Просто природа наделила его выдающимися качествами.

По лицу подполковника словно прошла тень мрачного воспоминания.

– У меня с ним старые счёты, – с этим людоедом. И конечно я сразу узнал его по следу, ведь он прихрамывает на правую переднюю лапу. Однако этот зверь имеет такое же отношение к Джунаиду, как я к английской королеве! Впервые я встретился с этим тигром в ноябре 1913 года, когда о мелком уголовнике, нынче известном в этих краях под титулом Джунаид-бек, знали только его дружки-воры, да чиновники сыскной полиции Туркестана. В ту пору этот негодяй находился на Сахалинской каторге за какое-то уголовное преступление. Поэтому могу засвидетельствовать, что интересующий нас тигр начал убивать людей за несколько лет до того, как Джунаид объявил себя оборотнем…

Подполковник начал подробно рассказывать о первой пролитой людоедом человеческой крови. Дело было на очередной генеральской охоте, устроенной по случаю приезда в пограничный отряд высокопоставленных проверяющих из Петербурга. В тот день штабс-капитан Ягелло ранил крупного самца тигра.

– Для меня это был спорт. Я убивал ради собственного развлечения и чтобы доставить удовольствие столичным гостям. Подбитый мною тигр ещё не был людоедом, в которого нужно стрелять при любых условиях. Он никогда прежде не трогал людей и не совершил никакого преступления против закона леса. Конечно, местные крестьяне имели зуб на всех местных тигров, которые убивали их скот. Поэтому, уложи я его наповал, я бы этим оказал услугу тем, кто страдал от его грабежей. Но дело было в сумерках, и я лишь ранил полосатого, но не убил. Правда, когда я стрелял, то был убеждён, что нанёс ему смертельную рану, а сердитый рев, бешеный бросок в чащу и последовавшая за этим внезапная тишина служили достаточным доказательством гибели зверя. В наступившей темноте мы решили не искать его тушу, отложив это хлопотное занятие до утра. Это было роковой ошибкой! Я нарушил непререкаемое правило промысловиков, гласящее, что если ты ранил тигра и он скрылся, то тут уж хочешь-не хочешь, а надо, не мешкая, отправляться на его поиски. Потому что если тигра ранить и не добить – большая беда может быть. Очень уж злопамятен кошак, не прощает обиды. В этом мы убедились всего через три часа. Зверь жестоко отомстил нашей компании…

Мы устроили пикник на берегу реки, когда внезапно были атакованы хищником, которого считали мёртвым. Удивление, вызванное появлением возле костра тигра живым и невредимым, заставило меня потерять секунду или две на заряжание штуцера. Другие тоже сплоховали. Этого хватило, чтобы рассвирепевший от боли хищник сломал шею одному из гостей. К моим ногам упал один из егерей. С ужасом увидел я, что у него сорвано все лицо и лобовая кость, и он в конвульсиях хватался за головной мозг. Убив трёх человек, тигр уволок в чащу моего близкого друга, с которым мы перед этим пять лет душа в душу служили в пограничном отряде.

На следующий день после долгих поисков мы нашли останки моего товарища. То, что недавно являлось прекрасным офицером и образованным умным человеком, способным к философскому взгляду на мир и к сочинительству лиричных стихов, уместилось в небольшом свёртке, который мы по всем полагающимся правилам предали земле на нашем воинском погосте.

Мысль что это из-за моей глупости погиб этот человек сильно угнетала меня впоследствии. Я чувствовал гнев на зверя. Но была и другая мысль, что такова расплата за те несколько лет, в течение которых я участвовал в истреблении местных тигров. Признаюсь, я колебался, надо ли мне искать новой встречи с этим зверем. Но у меня было неприятное предчувствие, что он сам напомнит о себе. Действительно, не прошло и трёх месяцев, а в уезде начали происходить нападения тигра на людей. Возможно, повреждённая мною лапа доставляла ему большие мучения и мешала ему охотиться на привычных ему животных. Покалеченные людьми тигры нередко становятся людоедами.

Но как бы там ни было зверь наглел с каждым днём. Как-то он на целую неделю прервал сообщение на большом тракте, набрасываясь на всякое появляющееся на дороге существо, даже на почтовые дилижансы и на целый верблюжий караван. Я не знаю звуков, которые так действуют на нервы, как рев подошедшего на близкое расстояние тигра. Мне тяжело было думать, какое впечатление производил этот ужасный рёв на простых людей, и я не удивился, прочитав в газете, что один человек задушил свою жену и четверых детей, когда услышал, как за тонкими стенами его хижины появился ужасный людоед. Я и сам с надежным ружьем чувствовал порой такие приливы ужаса, что едва удерживался, чтобы не броситься наутёк, подставив зверю спину…

Как только солнце приближалось к горизонту и тени начинали удлиняться, люди бросали дела и спешили укрыться в своих домах. Замирала торговля, чиновники отказывались появляться в этих местах, чтобы выполнить поручение начальства. Зловещая тишина воцарялась повсюду – нигде ни звука, ни шороха, ни движения.

Скверное подозрение, что это лютует тот самый зверь, не покидало меня. В конце концов, испросив у начальства отпуск, я собрал свои ружья и отправился исправлять собственную ошибку. 22 дня я бродил по горам и долинам в поисках нужного мне следа, караулил зверя в засаде. Но он будто узнал меня, и уклонялся от встречи, продолжая убивать безоружных крестьян.

И всё же мне удалось подстеречь его. Я подкараулил тигра на краю деревни, куда он повадился, как к себе кладовую – таскать спящих людей прямо из тёплых кроватей. Никакие двери и засовы от него не спасали.

Он появился в темноте, так что я не мог видеть прицела. Зато он был так близко, что я слышал его шумное дыхание. Ветер был не от меня, так что зверь меня не почувствовал. Я лежал в своей засаде, обливаясь потом, с пальцем, застывшим на спусковых крючках своей двустволки. Тигр прошёл справа от меня быстрой деловой походкой. Я неловко двинулся и выдал себя треснувшей веткой. Он мгновенно развернулся в мою сторону. В следующее мгновение горячая зловонная волна от его могучего рева обдала моё в лицо, она бы сдула с моей головы шляпу, если бы она была надета. У меня было меньше секунды до того, как зверь прыгнет и вонзит длинные кривые клики мне в горло. Большой удачей было то, что зверь встал прямо в том месте, куда были направлены стволы моего штуцера. Я мгновенно нажал на оба спусковых крючка. Зверь с жутким рёвом отлетел в сторону. Рычание стало быстро удаляться. Оно повторялось всё реже и, наконец, прекратилось. И снова я не рискнул преследовать зверя в непроглядной мгле ночи. Только утром я осмотрел местность. Не было сомнения, что хищник получил, как минимум одно ранение в голову. Мне не приходилось иметь дело со зверем в подобном состоянии, и я не знал: умрёт ли он через несколько часов или через сутки. Или же сможет оправиться от увечья. Я пытался настигнуть его, но даже раненый он сумел запутать меня и оторваться.