И придет волчица… - Ирина Шевченко

– А разве у Халира есть повод для войны? – спросила я шепотом, отходя от сына. Истман объявил убийцами Растана кармольцев, а организаторами – эльфов, и раз герцог в это не поверил, то у него вроде как и причин нападать на Лар’эллан нет.

– Найдет, – заверил меня муж. – Эта война идет уже давно. Время правления Растана было лишь перемирием. Земли, богатства, власть, бессмертие эльфов, естественно, и сила Велерины – вот настоящие причины. А там Халир вдруг вспомнит, как длинноухий посол наступил ему на ногу или жена посла прилюдно влепила пощечину за то, что пытался погладить ее пониже спины…

Пользуясь тем, что я не жена посла, Ил беззастенчиво повторил гипотетические действия герцога. Появился случай сменить тему, и я была бы не я, если бы им не воспользовалась…

Но Дэви был бы не Дэви, если бы не проснулся именно в этот момент, громким криком известив о своем желании переодеться и поесть.

На следующий день у нас тоже были планы. Точнее – на ночь. Чародейкину ночь.

Собирались, как и в прошлом году, сходить на Школьную площадь. Также договорились встретиться с друзьями.

– Только попробуй хоть на шаг от меня отойти! – грозно предупредил супруг перед выходом.

Сейчас смешно, а год назад я извелась, наблюдая со стороны, как мои подружки взяли в оборот красавца-эльфа, с которым я пришла на праздник. Так что сегодня, как он и сказал, ни на шаг. Нельзя такого без присмотра оставлять – увести не уведут, но попытаются. Маска, без которой Ил не выходил из дома, не только не портила, а напротив, придавала его облику загадочное очарование, а фигура, осанка и манеры… Ох, может, и не идти никуда? Точно уведут!

В гостиной Ромар и Тин-Тивилир говорили об оружии. Это была их любимая тема: один отстаивал меч, как более честное орудие убийства, второй – лук, как безопасное, если из кустов и в спину. До споров не доходило, но тэвк не мог смириться с самоубийственной, по его мнению, отвагой идущего, а орк в свою очередь не видел в этом случае особой разницы между трусостью и осторожностью. Геланы, которой я вновь собиралась поручить малыша, с ними не было.

Майлу я нашла в ее комнате. Она возилась с какими-то проволочками, сидя прямо на полу.

– Смотри, – вскочила она, заметив меня. – Красиво?

Между тонкими пальцами струился, отражая пламя свечей, браслет из причудливо переплетенных серебряных нитей.

– Красиво, – признала я. – Сама сделала?

– Да. Для своего тэра.

Улыбка лафии похожа на улыбку ребенка – светлая, беззаботная. А ведь он уйдет. Сначала на войну, потом в какой-нибудь другой мир. Не забудет ее, но и не вернется. Для него это даже не роман, не увлечение – выгодный союз, женская ласка за капельку силы. И она не жена, не любовница – безобидная лесная нежить, у которой, согласно книгам, ни чувств, ни памяти…

– Ему понравится. – Я отвернулась, чтобы не видеть ее сияющего лица. – Присмотришь за Дэви? Мы уходим ненадолго.

– Танцевать? На площадь? Я бы тоже хотела танцевать…

– Так поговори с Ромом. Если он не против, можете прогуляться, когда мы вернемся. Праздник продлится до утра. Только амулет, который я тебе дала, надень, чтобы никто не догадался, что ты… ну…

– Не живая? – вздохнула она.

Сказки это, будто лафия превратится в обыкновенную девушку, если станет жить с людьми и есть их пищу. Гелана со мной с осени, научилась есть то же, что и мы, а не только шоколад, но…

– Надень, – повторила я, обнимая ее, поддавшись внезапному порыву. – И тебя никто не узнает. С этим амулетом даже в храм зайти можно. Помнишь, ты ходила на нашу свадьбу?

– Свадьбу помню. Красиво. И храм красивый, я туда потом еще схожу. А ты иди танцуй, я посижу с маленьким. А потом и мы пойдем. Я уговорю… Ромара.

Убийца был первым, кого она назвала по имени.

Праздник мне не понравился. Было и вино, и костры, и фейерверки, но веселье не шло. Пообщались с друзьями, пока их не всосала в себя разноцветная смеющаяся толпа, выпили по стаканчику шипучки, съели пакетик мелких засахаренных яблок, которые, я еще помнила, на Земле называют райскими, и пошли домой.

– Нет, не домой. – Иоллар повел меня в другую сторону. – Сходим к речке?

– Зачем?

– Просто так.

По темным безлюдным улицам мы дошли до речушки, разделявшей студенческий квартал и дворцы Верхнего города, и поднялись на переброшенный через нее мостик.

– Тогда луна была больше, почти полная, – тихо сказал Ил, – и ветра не было. На тебе было голубое платье, а волосы ты собрала так… интересно. И больше всего на свете мне хотелось подойти к тебе и сделать вот так…

Сердце защемило от нежности, которой были наполнены эти слова и робкий, словно первый, поцелуй.

Чародейкина ночь, версия вторая, работа над ошибками.

– Люблю тебя.

И возвращались мы не так, как в тот раз, в молчании, соблюдая дистанцию, а крепко взявшись за руки.

– А дома был Лайс. Ты обиделась на меня, и я хотел сказать… а тут – он…

Нет, мы не помчались тут же в спальню, а долго целовались в полутемной прихожей, с легкой грустью осознавая, что теперь уже дверь не распахнется и на пороге не объявится мой строгий братишка…

– Теть Гал, а вы чего все не заходите? – нарисовалась в просвете вихрастая голова.

Я застыла, не веря глазам, а Иоллар резко отступил от меня и уставился на невесть как тут очутившегося племянничка.

– Ну весь в отца!

– Все так говорят, – согласился Ласси. – А вы заходите скорей. Мы там подарки привезли, но, если не поторопитесь, Тин все слопает.

В гостиной у очага с Дэви на руках сидела Гелана, рядом Ромар, на диванчике – Лайс и Мариза, а у стола Тин-Тивилир. Тэвк громко и сочно чавкал, а на блюде перед ним лежал разрезанный ананас.

– Ты была права, – хмыкнул Лар. – Они существуют.

– Вы в гости? – спросила я у парочки кошачьих.

– Сегодня – да, – кивнул Лайс, поднимаясь навстречу. – А завтра – к себе, к заливу. Только ключ от дома у вас заберем.

– И Тумана. – Ласси уже успел отловить своего кота.

– Скучно там, – как огромный секрет, сообщил Эн-Ферро. – Вы даже не представляете как. И эльфы такие наглые. – Он одарил супругу ревнивым взглядом. – В общем, в ближайшее время знаете, где нас найти.

Новости, приходившие с имперских фронтов, радовали: Халир оттеснил армию Истмана к самой столице, за императором осталось меньше половины страны…

– И если сейчас Кармол выступит за герцога, то максимум, на что хватит Истмана, – это год в осажденном Каэре.

Даже я уже понимала, что Ил прав.

Но Дистен бездействовал.