Деньги. Мастер игры - Энтони Роббинс

ТР: Назовите, пожалуйста, три самых распространенных инвестиционных мифа.

МФ: Я все считаю мифом! Послушайте, на самом деле все просто. Я встречал много честных и порядочных людей, но, к сожалению, чаще всего вам попадаются финансовые консультанты, которые, по сути, являются продавцами. Могу сказать вам из собственного опыта: все и всегда хотят всучить вам какие-то сказочные инвестиции. Я вхожу в правление многих инвестиционных фондов и вижу, что обычно клиенты зарабатывают очень немного. Зато менеджеры и брокеры получают кучу денег. Все без исключения.

ТР: Что же делать инвестору?

МФ: В мире инвестиций бытует множество теорий. Кто-то проповедует теорию эффективного рынка и говорит, что рынок сам все отрегулирует. Другими словами, лучше всего вкладывать деньги в индексы, а подбор конкретных активов в принципе бесполезен. Однако могу сказать, что знаю многих менеджеров фондов, которые на протяжении длительного времени действительно переигрывают рынок, причем существенно. Я считаю, что либо у них хорошие бухгалтеры, либо они действительно обладают способностью анализировать состояние компаний.

ТР: Что вы думаете о рынках в настоящее время?

МФ: Я считаю, что рынки развивающихся стран все еще таят в себе определенный риск. Покупать их валюту и акции пока слишком рано, а вот приобретать американские акции слишком поздно. У меня нет желания приобретать индекс S&P после того, как он достигнет отметки 1800 пунктов. В этом уже нет никакого смысла. Поэтому надо все бросить и идти пить и танцевать! Вы понимаете? Знаменитый трейдер XX века Джесс Ливермор говорил: «Больше всего можно заработать, ничего не делая. Просто сиди и жди». Но это возможно лишь тогда, когда у вас много денег.

В жизни самое главное — не терять деньги. Если вы не видите по-настоящему хороших возможностей, то зачем рисковать? Отличные возможности появляются один раз в три, четыре или пять лет. Вот тогда и надо делать деньги. В конце 2011 года сложилась великолепная возможность на американском рынке жилья. Я тогда приехал в Атланту и Финикс, чтобы присмотреть себе недвижимость. Я не собирался там жить, но обстановка была очень благоприятной. Однако она очень быстро изменилась, а индивидуальные инвесторы не успели ею воспользоваться, поскольку хедж-фонды вышли на рынок с большими деньгами и скупили тысячи домов.

ТР: Как вы считаете, что нас ждет: дефляция или инфляция?

МФ: На мой взгляд, дискуссии об инфляции и дефляции бесполезны. Инфляцию можно определить как увеличение денежной массы. Если количество денег в обороте растет, то увеличивается количество кредитов. Это и есть монетарная инфляция. Подчеркиваю: именно монетарная. Потом начинают проявляться симптомы. Они могут быть самыми разными. Например, повышение потребительских цен, повышение зарплат, но, опять-таки, все не так просто, потому что в США во многих секторах экономики на протяжении последних 20–30 лет происходит реальное снижение зарплаты, если учитывать инфляцию. А что происходит с зарплатами во Вьетнаме и Китае? В Китае и других развивающихся странах они растут на 20–25 процентов в год.

Поэтому, отвечая на ваш вопрос, могу сказать, что в рамках общей мировой системы у нас может быть где-то дефляция, которая затрагивает активы, цены на товары и даже услуги, а где-то — инфляция. Очень редко бывает так, чтобы весь мир двигался в одном направлении и чтобы рост или падение цен происходили везде с одинаковой скоростью. Обычно, особенно если мы имеем дело с административной монетарной системой, которая может напечатать столько денег, сколько требуется, деньги никогда не заканчиваются А вот кредиты могут исчезнуть. Поэтому уровень цен может в целом снизиться.

Но мы, инвесторы, хотим знать, на какие активы цены будут повышаться. Нас интересует, например, будут ли расти цены на нефть Если да, я, возможно, прикуплю акции нефтяных компаний, а если нет, то приобрету что-нибудь другое.

ТР: Что вы могли бы порекомендовать в плане распределения активов чтобы можно было сполна воспользоваться текущими возможностями и одновременно защитить себя?

МФ: Обычно у меня в портфеле 25 процентов акций, 25 процентов золота, 25 процентов наличных денег и 25 процентов недвижимости В настоящее время я сократил количество акций, и теперь у меня больше свободных денежных средств, чем обычно. Во Вьетнаме я повысил долю недвижимости и ценных бумаг.

ТР: Позвольте полюбопытствовать, как это выглядит на данный момент в процентном выражении.

МФ: Мне трудно ответить на этот вопрос.

ТР: Вы не знаете состава собственного портфеля?

МФ (смеется): Дело в том, что я не знаю точно! Я ведь не подсчитываю все каждый день.

ТР: Ну хотя бы приблизительно.

МФ: Если приблизительно, то облигации и наличные составляют где-то 30–35 процентов, акции — около 20 процентов, недвижимость — ну, пусть 30 процентов, золото — 25 процентов. Получается больше 100 процентов, но кого это волнует? Я сам себе казначейство!

ТР: Мы знаем, почему вы держите наличные, но вот что касается облигаций, то многие люди относятся к ним с опаской, поскольку сегодня они дают крайне низкий доход.

МФ: Обычно я держу облигации развивающихся рынков. Их корпоративные облигации в большинстве своем номинированы в долларах и евро. Но мне хотелось бы осветить этот вопрос более подробно. Облигации развивающихся рынков имеют схожие черты с акциями. Если цены на акции идут вниз, то и цены на облигации тоже снижаются. Так. например, в 2008 году они упали до уровня мусорных. Поэтому относиться к ним надо скорее как к акциям, а не как к привычным нам казначейским долговым обязательствам. Я держу несколько видов таких облигаций. Поэтому когда я говорю, что у меня в портфеле 20 процентов акций, то на самом деле, с учетом особенностей местных облигаций, их, возможно, не 20, а где-то 30 процентов.

Я считаю, что порой инвесторы допускают ошибку, излишне доверяясь своим взглядам и убеждениям. Ведь наши взгляды рынку совершенно безразличны, понимаете? Рынок движется в том или ином направлении независимо от наших убеждений. Поэтому я не проявляю большого оптимизма по отношению к казначейским облигациям, но вполне допускаю, что могут сложиться условия, при которых эти облигации будут хорошей инвестицией даже на протяжении нескольких лет. Да, их доходность составляет всего 2,5–3 процента, но это может оказаться не так уж плохо, если цены на все другие активы будут падать. Понимаете? Если стоимость акций станет, к примеру, снижаться на 5–10 процентов годовых на протяжении следующих трех лет, то вы со своими облигациями, дающими 2,5 или 3 процента, будете королем.

ТР: А что вы скажете о других категориях активов?

МФ: Сейчас много говорят об элитной недвижимости. На мой взгляд, она сильно переоценена. Я не утверждаю, что она не будет и дальше расти в цене, но думаю, что в один прекрасный день ее стоимость значительно упадет. А это значит, что инвесторам понадобится какая-то защита.

ТР: Четверть ваших активов составляет золото. Почему?

МФ: Интересно, что, когда я выступал на эту тему до 2011 года (когда цена начала снижаться), люди спрашивали: «Марк, если уж вы такой сторонник золота, то почему вкладываете в него только 25 процентов денег?» Я отвечал: «Может быть, я ошибаюсь, но мне хочется диверсифицировать свой портфель, потому что цена на золото тоже подвержена изменениям». Золото — это в определенной степени защита, но не самая совершенная, если вы храните его в физической форме. Однако лучше все же вкладывать деньги в него, чем в другие неликвидные активы. Оно тоже может обесцениваться, но не так сильно, как другие материальные активы. При дефляционном сценарии, когда цены на активы будут снижаться, государственные долговые обязательства могут обеспечить надежную защиту на протяжении нескольких лет, во всяком случае, пока не обанкротится правительство!