Королева войны - Феликс В. Крес

Первым известиям о легионерах в красных мундирах Эневен не придал значения. Он знал, что многие армектанские городские гарнизоны получили подкрепление в виде дартанской морской пехоты; разведчики и шпионы докладывали также о замене некоторых гарнизонов отрядами Дартанского легиона — ничего удивительного, что этих солдат кое-где видели. Когда в конце концов пришло донесение (только одно) о большой армии, одетой в красные дартанские мундиры, он попросту не поверил, почуяв военную хитрость: было вполне очевидно, что враг, защищаясь от нападения, распространяет разные слухи. А таких высосанных из пальца историй каждый день появлялось по крайней мере несколько. Чего там только не было! Кто-то видел спускающийся с гор Громбелардский легион в темно-зеленых мундирах и с арбалетами в руках. На юге же якобы высадились в Ллапме клинья Гаррийского легиона. О самом акалийском гарнизоне Эневен знал, что он находится как минимум в трех местах сразу: в самом городе, потом здесь, в Дартане, почти перед самым фронтом его войск, и наконец еще под Рапой, где видели необычных всадников в черных мундирах. (Возможно, их действительно видели, поскольку Тереза, организуя дартанские легионы, ездила в Рапу со своим эскортом…) На фоне таких новостей первый рыцарь королевы с трудом верил во что-либо вообще. И уж в особенности он не придавал значения известиям, что против него идет большая армия, состоящая из мужественных дартанских воинов, которая неизвестно откуда взялась. Разве что при помощи посланников… Скорее он готов был поверить, что действительно спустились с гор отряды Громбелардского легиона. Акалия могла получить какое-то подкрепление от княгини — представительницы императора в Лонде; все же пограничный гарнизон уже давно поддерживал порядок в Низком Громбеларде, и усиление его несколькими клиньями зеленых арбалетчиков выглядело весьма правдоподобно.

Различные слухи доходили также до командиров остальных дартанских полков. Воспринимались они по-разному. К. Л. Л. Овенетт, командир левофланговых войск, высмеял известия о разноцветных легионах, которые передали ему двигавшиеся впереди него командиры. Напротив, командир правофлангового полка, его благородие К. Б. И. Кенес, со свойственной пожилому возрасту предусмотрительностью старался не пренебрегать ничем — и потому усилил отряды передовой и тыловой стражи, а также увеличил численность патрулей, рассылаемых для сбора новостей. Благодаря этому он узнал, что сгорел деревянный мост над рекой Меревой, подожженный солдатами в красных мундирах… Тщательно допросив крестьян, которые видели и солдат, и сам поджог, Кенес выяснил некоторые подробности. Сидя в своей полевой палатке посреди разбитого возле небольшой деревни лагеря, он дотошно расспрашивал еще одного присланного командиром передовой стражи перепуганного мужика, мявшего в руках соломенную шляпу. Крестьянин таращил глаза на рыцаря и разевал рот при виде почти каждого предмета — серебряный кубок и такой же наполненный вином кувшин, похоже, казались ему явлениями не из этого мира. Кенес к подобному привык. В мирное время он почти никогда не путешествовал; страшно сказать, но за всю жизнь он всего несколько раз был в деревне, чаще всего, когда возвращался с охоты… Но теперь, воюя уже несколько месяцев, он хорошо познакомился с Дартаном. Крестьяне, когда у них спрашивали дорогу, лишь таращили глаза в ответ. Эти люди (в самом ли деле люди?) знали, что «вон там большой город, господин» — обычно не имевший даже статуса уездного города, — а дальше «большой край». Кенес, спрашивая про сожженный мост, старался мягко и терпеливо относиться к несчастному двуногому созданию, которое повергали в ужас одни лишь размеры палатки.

— Те солдаты, как они выглядели?

Мужик больше показывал, чем объяснял.

— На них, господин рыцарь, на них были… такие, господин…

— Мундиры?

— Да, господин, не иначе!

— И наверняка красные? Такие? — Кенес показал на полосы на палатке, поскольку сам уже не знал, понимает ли крестьянин, что такое красный цвет.

— Красные, господин, красные. А тут еще, — он наклонился и показал на грязные голые ноги, — такие как бы…

— Юбки?

— Нет, господин. Такие как бы…

— Штаны? Шаровары?

— О да, господин! Шаровары. Черные.

Мост сожгли солдаты морской стражи. Крестьянин, речной рыбак, подтверждал сведения, полученные от жителей села возле реки.

— Много их? Этих солдат?

— Много, господин. Столько! — Мужик два раза растопырил все пальцы.

— Двадцать?

— Нет, господин. Столько.

Похоже, речь все-таки шла о двадцати. Кенес еще немного порасспросил мужика, но ничего интересного больше не услышал. Достав серебряную монету, он бросил ее крестьянину, который не понял, что ему дают, поскольку никогда в жизни не видел серебряной монеты. Если он вообще что-либо знал о деньгах, то самое большее о медяках.

— Пойдешь с этим в город и отдашь в меняльную контору, — сурово сказал рыцарь, забыв, что дартанский мужик не знает, что такое меняльная контора, поскольку вообще ни о чем не знает. — Там тебе дадут за это… денег.

Он махнул рукой. Рассыпающегося в благодарностях крестьянина выпроводили.

Тем же вечером, а вернее, уже ночью Тереза тоже побеседовала с мужиком. По стечению обстоятельств — с тем же самым, которого допрашивал его благородие Кенес.

— Они все знали уже без меня, ваше благородие, — докладывал мужик. — Крестьяне из той деревни у моста увидели то, что было нужно.

Тереза специально привлекла небольшой отряд морских пехотинцев, который у нее был при обозе, — и не прогадала.

— Это уже не столь важно, десятник. Ты ручаешься, что там понятия не имеют о существовании Восточной армии? Сейчас меня интересует только это.

— Голову даю на отсечение, что нет. Иначе бы меня допрашивали.

Эльг, когда-то шпион дартанского трибунала и только потом солдат, наверняка знал, что говорит.

— Ты отлично справился, — сказала Тереза.

— Не впервой, ваше благородие. Я уже давно говорил, что если они о нас даже что-то и знают, то неизвестно что.

— Кому ты это говорил?

— Да так… среди своих, ваше благородие. Болтают в строю.

— Болтают в строю… — повторила надтысячница, странно глядя на него. — Ты ведь не хочешь покидать свою десятку?

— Нет, ваше благородие. — От волнения солдат снял соломенную шляпу.

— Каждый вечер являйся с докладом к часовому перед моей палаткой. Похоже, мне следует чаще разговаривать с солдатами. А в особенности с тобой. Свободен.

Десятник ушел очень довольный. Тереза подумала, что ей не стоит недооценивать таких людей. Бывший шпион трибунала лучше всех знал, как расходятся слухи, сколь странную форму они принимают по пути и как могут выглядеть, достигнув цели. Солдаты из десятки Эльга, разговаривая со своим умным десятником, были убеждены, что враг даже если и слышал о Восточной армии, то в нее не поверил. У них было больше разума, чем у всех их командиров, вместе взятых…