Витте - Сергей Ильин

Автор памятника опоздал на церемонию. 25 мая 1909 года в «Новом времени» было напечатано интервью с ним. «Зачем искать и вымучивать фигуры, — вопрошал П. Трубецкой, — когда кругом нас немало интересных людей, сильных натур, и все кругом, если внимательно присмотреться, полно таинственного величия… Надо делать все просто и изображать людей так, как в жизни, с их особенностями. В работу, которая в данный момент вызывает такие осуждения, я внес мои личные взгляды, мои чувства. Может быть, эта простота без всякой вычурности и позы и весь ансамбль памятника представляет собою некоторое отклонение от обыденности и от того шаблона, к которому привыкли; у нас ведь так мало привыкли думать, что раз памятник, то все должно быть чрезвычайно необыкновенно. А я противник всякой позы, видя в простоте и реальности истинное отражение художественного настроения»14. Выдающиеся люди своей эпохи, они в чем-то неуловимо походили друг на друга, скульптор Паоло Трубецкой и политик Сергей Витте.

***

С. Ю. Витте не был кабинетным работником, отшельнический образ жизни ему претил. В его особняке на Каменноостровском проспекте устраивались завтраки и званые обеды с многочисленными приглашенными. Например, на обеде, данном 14 мая 1907 года, присутствовали 17 человек. Такой гурман, как граф И. И. Толстой, высоко отзывался о кухне графини М. И. Витте. Гостеприимное жилище супругов Витте посещали и члены царской фамилии, с которыми они уже много лет поддерживали дружеские отношения — великий князь Владимир Александрович, его сын Андрей Владимирович, историк великий князь Николай Михайлович, — послы иностранных держав, министры и члены Государственного совета, управляющий кабинетом императора князь Н. Д. Оболенский, адмирал Ф. В. Дубасов, французский писатель П. Леруа-Болье, журналист Э. Диллон. Бывал приглашаем и столыпинский подручный А. В. Кривошеий, которого в свое время С. Ю. Витте отказался взять в свое министерство, аттестовав как карьериста и интригана. После застолья до поздней ночи развлекались картами — хозяин дома слыл любителем карточной игры. Время от времени супругов Витте видели в театре.

Широкий образ жизни расстроил состояние С. Ю. Витте. Сумма, полученная им после отставки с поста министра финансов, к 1911 году была почти вся прожита. За приемной дочерью Верой, как уже говорилось, он дал большое приданое. Помимо расходов по постройке и содержанию дома (включая сюда и покупку личного автомобиля), много денег тратилось на лечение его и Матильды Ивановны за границей. И. И. Толстому С. Ю. Витте советовал пользоваться услугами немецких врачей — они, хотя и дерут немилосердно с пациентов, зато лечат хорошо.

Вполне могло статься, что С. Ю. Витте в минуты отчаяния подумывал о переходе на службу в частный банк и даже вел об этом разговоры. Конкретно назывался Русский для внешней торговли, где председателем совета был один из его бывших подчиненных, В. И. Тимирязев. Не вполне понятен выбор банка, тем более что В. И. Тимирязев не относился к числу близких друзей С. Ю. Витте, в отличие от Александра Августовича Давыдова (председатель совета Санкт-Петербургского частного банка) или Алексея Ивановича Путилова (председатель совета Русско-Азиатского банка). История, рассказанная в воспоминаниях В. Н. Коковцова об этом эпизоде из жизни С. Ю. Витте, особенно некоторые ее подробности, в частности согласие С. Ю. Витте на предложение В. И. Тимирязева, оформленное подписью на протоколе постановления совета и правления банка, не отличается правдоподобием. В качестве члена Государственного совета по назначению и председателя Комитета финансов С. Ю. Витте не имел права на совмещение государственной службы с частной, а как бывшему министру и премьеру императорского правительства ему негоже было заниматься обходом действующего закона о несовместительстве.

В. Н. Коковцов сообщает, что в апреле 1912 года его, жившего тогда в Ливадии, посетила графиня М. И. Витте с необычной просьбой. Она рассказала, что ее муж и она находятся в совершенно безвыходном материальном положении: ренты у них никакой нет, а жалованья мужа по должности члена Государственного совета не хватает для ведения подобающего их статусу образа жизни. Отсюда альтернатива — либо удалиться с государственной службы и принять должность в каком-либо из частных банков, либо навсегда уехать из России и заживо похоронить себя в одном из маленьких городов Германии.

Мемуары графа Владимира Николаевича Коковцова — ненадежный источник исторических знаний. Но в данном случае его показаниям можно доверять, поскольку они сопровождаются демонстрацией полных документальных текстов. Один из них — собственноручное письмо Матильды Ивановны Витте, датированное 16 апреля 1912 года, с просьбой ходатайствовать перед императором о выдаче ее мужу единовременной помощи в размере нескольких сотен тысяч рублей. Эта сумма могла бы на долгое время обеспечить ему душевное спокойствие и комфортное существование.

17 апреля 1912 года С. Ю. Витте самолично нанес визит B. Н. Коковцову. Он рассказал, что жена приходила по своей инициативе, не поставив его в известность. О трудном материальном положении близкие друзья графа С. Ю. Витте довели до сведения императора Николая II. Тот, очевидно, по нежеланию, ничего не предпринял, чтобы помочь своему верному слуге. В. Н. Коковцов же ответил, что вспомоществование в форме выдачи разовой крупной суммы может последовать только по личному распоряжению царя.

В середине июля того же года, во время одного из всеподданнейших докладов, император показал В. Н. Коковцову личное письмо графа С. Ю. Витте с просьбой о денежной помощи в сумме 200 тыс. руб. В. Н. Коковцов его скопировал и поместил полностью в тексте мемуаров. По распоряжению Николая II просимая сумма была выдана графу C. Ю. Витте. Но не из личных средств императора, а из прибылей иностранного отделения15.

***

Граф и графиня Витте часто бывали в домах петербургской знати. С. Ю, Витте не имел увлечения, называемого англичанами «хобби», — кроме политики его ничего не интересовало. Поэтому все разговоры вертелись вокруг текущих политических событий.

8 мая 1907 года за обедом у великого князя Владимира Александровича обсуждалась свежая новость — раскрытие заговора с целью убийства императора, великого князя Николая Николаевича и премьера П. А. Столыпина. Информация о затевавшемся неслыханном злодействе днем ранее была объявлена обеим палатам российского парламента. С. Ю. Витте разошелся, взвинтил себя и потребовал развесить всех заговорщиков на столбах Невского проспекта: «Повесить их там, и пусть висят, пока не подгниют». Граф заявил: он — решительный сторонник смертной казни для убийц, но только не посредством столыпинских военно-полевых судов. Ужасные учреждения, они казнят второстепенных исполнителей революционных преступлений, а иногда и совершенно невинных людей, тогда как главные их виновники остаются в тени. Уж коль ввели в мирное время такой чудовищный институт, как военно-полевые суды, заявил С. Ю. Витте, то надо было с непреклонной энергией продолжать политическую линию в том же направлении: запретить все газеты левее «Нового времени», выгнать с государственной службы всех лиц с левыми убеждениями, закрыть все учебные заведения; словом, хотя бы на несколько месяцев нагнать такого страху, чтобы никто и пикнуть не смел16.