Десятая жертва - Роберт Шекли

С глиссером творилось бог знает что: он несся с огромной скоростью, и нос его при этом здорово уклонялся влево. Я повернул руль, и суденышко тут же скакнуло вправо. Ограждение штирборта ушло под воду, а нос давно уже изображал субмарину.

— Сбросьте скорость! — завопил Кариновский.

Именно это я и пытался сделать. Я даже снял ногу с педали газа, но ее, видно, заклинило; глиссер по-прежнему набирал скорость. Тахометр показывал уже 3700 оборотов. Нас снова уводило влево; мы вполне могли вот-вот выскочить на дамбу.

Я опять крутанул руль вправо. И опять нос зарылся в воду, а корма начала упорно задираться, и тогда я выключил сцепление. Двигатель, лишившись нагрузки, взревел так, словно готов был взорваться. Вдруг педаль газа освободилась и выскочила назад. Рев движка несколько стих, превратившись в малоприятное рычание. Корма судна осела, и глиссер начал замедлять ход.

— Что это вы делаете? — спросил Кариновский.

— Педаль газа заедает, — объяснил я. — И с рулем что-то не в порядке. Глиссер все время заносит влево, а при правом повороте он зарывается носом в воду.

Кариновский вздохнул и потер ладонями лицо.

— Может, я попробую? — предложил он.

— Нет, лучше следите за курсом. Куда нам сейчас?

Кариновский сверился с картой:

— По главному фарватеру.

— Да где он, к черту, этот главный фарватер?! — заорал я.

— Не надо так волноваться, — сказал Кариновский. — По-моему, следует придерживаться вон тех вешек, видите?

— Это, кажется, рыболовные буйки.

— Вполне возможно… Тогда держите курс вон на ту треугольную штуковину справа.

— О'кей, — сказал я. — Смотрите в оба, может, еще такую увидите.

Я чуть прикоснулся к педали газа. Судно не отреагировало. Я надавил чуть сильнее. Педаль внезапно провалилась в пол, и глиссер рванулся вперед. Я подковырнул педаль газа ногой и вытащил ее. Двигатель тут же сбросил обороты почти до холостого хода, и судно чуть не остановилось. Мы уже миновали одну веху и быстро приближались к следующей.

Я повторил операцию, сперва утопив педаль в пол, потом вытащив ее обратно носком ботинка. Звук был такой, словно я веду огонь из 88-миллиметрового орудия. Если меня не слышали в Швейцарии, то только лишь потому, что не обращали внимания. Глиссер двигался вперед какими-то нервическими рывками, точно одержимый пляской святого Витта. Я все ждал, что ведущий вал винта вот-вот лопнет.

— А теперь, — сказал Кариновский, — по-моему, надо повернуть вправо.

Впереди, на пристани аэропорта, ярко горели огни.

— Куда — вправо? — спросил я.

— Просто вправо, в канал на Мадзорбо.

— Какой канал, идиот?! Где он?

— Думаю, надо идти вон по тем вехам, — важно отвечал Кариновский.

Он показал рукой, и я увидел настоящий лес вех справа от нас. Некоторые вполне могли оказаться вехами, отмечающими фарватер; остальные, по всей вероятности, служили обозначением зон рыбной ловли, песчаных отмелей, ловушек для крабов и даже закопанных сокровищ. Я был не в состоянии отличить одну веху от другой. Следовало, видимо, ломиться сквозь них наобум, в надежде, что вода все еще стоит достаточно высоко и можно будет проскочить над отмелями.

Я включил сцепление и стал осторожно маневрировать, выбирая путь мимо тех вешек, что были повыше, и держась к ним как можно ближе в надежде на лучшее.

Ну и, конечно, мы тут же сели на мель.

— Что нам теперь делать? — спросил Кариновский.

— Прыгать в воду и выталкивать лодку, — отвечал я.

— Надеюсь, это не займет много времени, — сказал он, перелезая вслед за мной через борт и плюхаясь в воду. Воды было по пояс. — Кажется, за нами погоня.

Я оглянулся в сторону Венеции. От берега отделился какой-то огонек и поплыл по направлению к нам.

— Может, это полицейский катер? — предположил я.

— Хотите пари?

— Нет уж, спасибо. Идите к носу лодки и подставляйте под него плечо. А я приподниму корму. Так, взяли!

Мы уперлись в тяжеленный корпус глиссера; ноги тут же по колено ушли в жидкую грязь. Огонек двигался к нам со стороны Оспитале Умберто I, но не очень быстро — миль десять-пятнадцать в час, по моей оценке. Однако он ни разу не остановился и неуклонно приближался к нам.

Нам удалось столкнуть нос глиссера с мели назад, где глубина была фута четыре. Мы забрались обратно в лодку, и я быстренько огляделся, надеясь обнаружить хоть что-то, указывающее на фарватер, но ничего не обнаружил, включил сцепление, нажал на газ, и мы с ревом понеслись на восток. Умело управляясь с педалью газа, я провел глиссер мимо островов Сан-Микеле и Мурано, легко увеличив расстояние между нами и преследователями. Мы почти достигли траверза Сан-Джакомо в Палуде, когда вновь сели на мель.

На этот раз нам потребовалось гораздо больше времени, чтобы освободить глиссер. Преследователи значительно приблизились, и уже было видно, что у них слабенький катерок с очень малой осадкой. Он шел на нас прямо через мели. Когда он был от нас на расстоянии ярдов пятидесяти, я снова услышал выстрелы и нажал на газ.

И мы с ревом понеслись прочь. За кормой веером вздымалась пена, а шума было столько, что пограничники на границе с Югославией могли бы насмерть перепугаться. Нас швыряло во все стороны, пока я лавировал между вехами, сбивая те, что не успевали достаточно быстро убраться с дороги, и молясь про себя, чтобы винт не напоролся на какое-нибудь бревно.

Мы были уже совсем близко от Мадзорбо; катер преследователей сильно отстал. И тут Кариновский хлопнул меня по плечу и прокричал, что надо свернуть налево. Я последовал его указаниям и тут же снова сел на мель.

— Безнадежно, — сказал Кариновский. — Давайте лучше поплывем прямо в Мадзорбо.

— Вы хотите сказать, пойдем вброд? — съязвил я. — В общем, вряд ли нам удастся туда добраться.

Катер между тем приближался; наши преследователи вновь подняли стрельбу.

— Перебирайтесь на корму, — велел я Кариновскому.

— Что вы намерены делать?

— Либо снять глиссер с мели, либо взлететь на воздух, — отвечал я.

Кариновский грустно покивал и перебрался на корму. Я сел в водительское кресло и включил задний ход. Кариновский, сидя на корме, вполне мог своим весом помочь глиссеру слегка приподнять нос и сняться с мели. Но мог и не помочь. Я надавил на газ.

Двигатель взревел, как раненый динозавр. Винт поднял в воздух не менее тонны воды. Водитель катера вполне мог решить, что мы взорвались; я и сам сперва так подумал. Катер резко свернул в сторону, замедлил ход и на несколько мгновений явно потерял управление. Потом ему снова удалось развернуться носом к нам. Рев двигателя заглушал выстрелы преследователей, но я заметил, что в небьющемся ветровом стекле уже есть два свежих пулевых отверстия. Еще одна пуля расплющилась о панель приборов, вдребезги разбив указатель уровня топлива. Тахометр еще работал, показывая 5000 оборотов, причем стрелка плясала уже в аварийной красной зоне. Видимо, еще несколько мгновений, и двигатель слетит с креплений и взорвется, прошивая осколками капот.