Ведьма - Камилла Лэкберг

Бритта опустила глаза – темные ресницы веером лежали на щеках. Живот уже слегка округлился под юбкой, но по лицу ничего не было заметно – черты лица оставались тонкими и красивыми.

– Не желает ли Бритта немного расскзать о себе? – спросил Хирне, улыбаясь ей.

Он по-прежнему без ума от нее, как в тот вечер в пасторской усадьбе, отметила Элин.

Ничто не могло ей помочь, она понимала это. Для нее не было спасения. Что бы ни сказала Бритта, это уже ничего не меняло. Но она никогда не отказалась бы от этой минуты триумфа, это Элин знала точно.

– Я – сестра Элин. Единокровная, – добавила она. – У нас один отец, но разные матери.

– И Элин жила у Бритты после смерти своего мужа? Бритта и ее муж, пастор Пребен Виллумсен, щедро предоставили кров Элин и ее дочери Марте?

Бритта смущенно улыбнулась.

– Да, мы были единодушны в том, что должны помочь Элин и ее чудесной дочурке Марте, когда Пер утонул. Мы же семья, а в семье принято помогать друг другу.

Глаза Хирне сияли, когда он взглянул на нее.

– Истинно щедрое предложение, продиктованное добротой и любовью. И вы не знали…

– Нет, мы не подозревали… – Бритта покачала головой и всхлипнула.

Хирне достал из кармана жилета носовой платок и протянул ей.

– Когда Бритта начала замечать? – спросил он.

– Не сразу. Она – моя сестра, и мне не хотелось думать…

Бритта снова всхлипнула. Потом выпрямилась и подняла подбородок.

– Она стала давать мне каждое утро отвары трав, чтобы помочь мне понести. Я была благодарна ей – знала, что она помогла другим женщинам в деревне. Каждое утро я пила эту ужасную бурду. Элин что-то бормотала над напитком, прежде чем дать его мне. Но месяц проходил за месяцем, а ничего не происходило. Много раз я спрашивала Элин, вправду ли помогает этот отвар, и она настаивала, что все уладится и что мне лучше принимать этот напиток.

– Но в конце концов Бритта что-то заподозрила?

Хирне подался к Бритте, и та кивнула.

– В конце концов я стала подозревать, что за спиной Элин стоит не Бог, а темные силы. У нас… у нас была кошка, которая пропала. Котенок. Фиалка. Я нашла ее повешенной за хвост за нашим домом, под окнами моей спальни. И тут я все поняла. Так что начала тайно выливать напиток за спиной у Элин. И как только перестала его пить, я понесла.

Она провела рукой по животу.

– Тут я поняла, что Элин вовсе не хотела помочь мне забеременеть. Наоборот, она хотела помешать мне.

– Почему?

– Элин всегда завидовала мне. Ее мать умерла, когда она была маленькой, а моя мать стала любимицей отца. Ну а я всегда была для него светом в окошке. С этим я ничего не могла поделать, но Элин озлилась на меня за это. Она всегда хотела получать то же, что и я, и дело стало совсем плохо, когда я вышла замуж за пастора, а ей пришлось довольствоваться бедным рыбаком. Думаю, Элин просто не хотела, чтобы у меня был ребенок. К тому же она расставляла сети на моего мужа.

Она оглядела зал.

– Представляете себе, какой триумф для дьявола, если б одна из его женщин сумела совратить служителя церкви? К счастью, Пребен человек волевой – ее игра и попытки соблазнить на него не подействовали.

С торжествующей улыбкой взглянула она на Пребена, и тот кратко встретился с ней глазами, прежде чем вновь устремить их в пол. Элин не сводила с него глаз. Как он может сидеть и слушать всю эту ложь? Насколько она поняла, сам он не будет выступать свидетелем. Пастор освобождается от этого. И счастье, что это так, – неизвестно, как бы она вынесла, если б он сам стал лгать, сидя на свидетельском месте, вместе того, чтобы поручить это Бритте.

– Расскажи о дьявольской метке, – сказал Хирне.

Публика замерла. Об этом они слыхали. О том, что дьявол оставляет знак на телах своих женщин. Дьвольскую отметку. Есть ли такая у Элин Йонсдоттер? Все напряженно ожидали ответа от Бритты.

Она кивнула.

– Да, у нее есть знак под левой грудью. Огненного цвета. В форме Дании.

Элин ахнула. В детстве это родимое пятно было почти незаметным. Да и откуда Бритте было знать, как выглядит Дания? Только один человек мог сделать такое сравнение.

Пребен.

Это он дал Бритте доказательства против Элин. Та изо всех сил пыталась встретиться с ним глазами, но этот жалкий трус сидел, глядя в пол. Ей хотелось встать и рассказать все как есть, но она знала, что это бессмысленно. Никто не поверит ее словам. В их глазах она ведьма.

Единственное, что ей оставалось, – позаботиться о Марте. У девочки никого нет, кроме Бритты и Пребена. Никаких других родственников. Элин могла лишь надеяться, что Бритта и Пребен оставят девочку у себя. Поэтому она молчала. Молчала ради Марты.

Пока Бритта продолжала рассказывать о дьвольской отметке на ее теле – и тысячу других выдумок, которые одна за другой непоправимо губили ее, – Элин мечтала лишь о том, чтобы суд поскорее закончился. Ее ждет смерть, это она сейчас ясно понимала. Но в ней жила надежда на достойную жизнь для дочери. Марта была для нее всем. Остальное не имело значения.

* * *

– Похоже, дело сдвинулось с мертвой точки, – сказал Патрик, ощущая знакомое щекотание в животе, когда клубок нитей стал потихоньку распутываться.

Все-таки у него безумно увлекательная работа. Вроде бы все кажется совершенно безнадежным, как вдруг – раз, и фрагменты мозаики начинают вставать на место один за другим.

– Звонил Педерсен. Вы не поверите – пропавшая пуля была обнаружена в гробу. Из-за халатности при первом вскрытии она осталась в теле.

– Стало быть, вот почему ее никто не мог найти, – усмехнулся Йоста.

– Нет смысла пилить опилки, – сказал Патрик. – Во всяком случае, сейчас пуля обнаружена. И я получил от Турбьёрна первичный рапорт. Это оболочечная пуля сорок пятого калибра. Я могу вам объяснить, что это означает, но вы наверняка разбираетесь в вопросе не хуже меня. Самое главное в полученной мною информации – что пуля, скорее всего, выпущена из «кольта».

– Так это означает, что мы теперь с точностью знаем – самоубийство Лейфа на самом деле убийство? – спросил Мартин.

Патрик задумался. В расследовании исключительно важно не делать поспешных выводов, даже если они кажутся очевидными. Но в конце концов он произнес:

– Лейф был левша, но рана от пули обнаружена в правом виске, и пистолет он держал в правой руке, а не в левой. Пистолет был его именным оружием – «вальтер ППК», тридцать второго калибра. Пуля сорок пятого калибра, обнаруженная в гробу, никак не могла быть выпущена из этого оружия. В связи со всем этим я могу с большой вероятностью утверждать, что речь идет об убийстве, а не о самоубийстве. И у нас есть подозреваемый. Лейф записал в своем ежедневнике инициалы JJ, и нам известен некий Джеймс Йенсен, имеющий в своем арсенале «кольт», хорошо подходящий к той пуле сорок пятого калибра, которую нашли вместе с телом – вернее, с останками.