Революция муравьев - Бернард Вербер

– Как здоровье Нарцисса? – прервала его девушка.

– Вопросы задаете не вы. И приличия, и закон требуют, чтобы вы обращались ко мне «господин председатель». И я уже напоминал об этом только что одному из ваших пособников. Мне кажется, мадемуазель, что вы весьма невежественны в том, что касается судопроизводства. Вам бы очень помогло, вам и вашим друзьям, назначение профессионального защитника.

– Я прошу извинить меня, господин председатель.

Судья несколько смягчился, сохраняя выражение лица ворчливого деда.

– Хорошо. Отвечая на ваш вопрос, скажу, что состояние господина Нарцисса Арепо остается прежним. И находится он в этом состоянии благодаря вам.

– Я всегда была сторонницей революции без насилия. Я считаю, что Революция муравьев – это синоним мелких незаметных действий, совокупность которых приводит в движение горы.

Повернувшись в сторону матери и желая убедить хотя бы ее, Жюли заметила преподавателя истории, кивавшего головой в знак согласия. Это был не единственный учитель, который пришел сюда. Учителя математики, экономики, физкультуры и даже биологии тоже были здесь. Не было лишь преподавателей философии и немецкого языка.

– А что значит символ в виде муравьев? – поинтересовался председатель.

На местах для прессы теснились многочисленные журналисты. Сейчас Жюли могла обратиться к широкой аудитории. Ставка была немалой. Надо было взвешивать каждое слово.

– Муравьи образовали общество, в котором все граждане движимы желанием служить всеобщему благу.

– Ну, это, конечно, поэтическое видение, слабо связанное с реальностью! – прервал ее прокурор. – Муравейник отлично функционирует, подобно компьютеру или стиральной машине. Тратить время на поиски там интеллекта или сознания бессмысленно. Поведение муравьев запрограммировано генетически.

Оживление на местах для прессы. Быстро опровергнуть его.

– Вы боитесь муравейника потому, что он представляет собой социальный успех, которого мы никогда не достигнем.

– Это мир с военной организацией.

– Вовсе нет. Напротив, это скорее сообщество хиппи, где каждый делает то, что ему нравится, где нет вождей, генералов, священников, президента, полиции и репрессий.

– Ну и в чем же тогда, по-вашему, секрет муравейника? – спросил задетый за живое прокурор.

– Да в том, что его нет, – спокойно сказала Жюли. – Поведение муравьев хаотично, они живут в беспорядочной системе, функционирующей лучше, чем система организованная.

– Анархистка! – бросил кто-то из зала.

– Вы – анархистка? – спросил председатель.

– Ну, я анархистка, если анархия означает возможность жить в обществе без вождей, иерархии, давления на мысли, обещаний повысить зарплату, обещаний рая после смерти. В принципе анархия – верх гражданской сознательности. Муравьи, кстати, живут так уже тысячелетия.

Раздались свистки, аплодисменты, мнения аудитории разделились. Присяжные записывали что-то для себя.

Прокурор поднялся, взмахнув черными рукавами.

– Короче говоря, все ваши умозаключения сводятся к тому, чтобы создать общество, подобное обществу муравьев. Я не ошибаюсь?

– Надо позаимствовать у них хорошее, оставив плохое. В общем, да, в чем-то муравьи могут прийти на помощь человеческому обществу, которое, исчерпав свои возможности, топчется на месте. Попробуем, и тогда станет видно, что это даст. Если ничего не получится, обратимся к другим системам организации. Может быть, дельфины, обезьяны или скворцы научат нас лучше жить в коллективе.

Надо же, Марсель Вожирар был тут. В первый раз он присутствует на месте события. Жюли подумала, что он, возможно, изменил своему девизу: «Лучше всего говоришь о вещах, которых не знаешь».

– В муравейнике все, между прочим, вынуждены работать. Как это сочетается с вашим... анархистским духом? – спросил председатель.

– Снова заблуждение. В муравейнике эффективно работает только 50% населения. 30% заняты непродуктивной деятельностью, вроде наведения чистоты, дискуссий и тому подобное, а 20% отдыхает. Вот что великолепно: с 50% бездельников и в отсутствие полиции и разных пятилетних планов, муравьям удается быть гораздо эффективнее нас и жить в несравненно большей гармонии со своим городом.

Муравьи достойны восхищения и зависти, так как демонстрируют нам образец общества, не нуждающегося в насилии для прекрасного функционирования.

Шепот одобрения пробежал по публике.

Судья погладил бородку.

– Муравей не свободен. Он биологически зависим от обонятельного зова.

– А вы? С вашим мобильным телефоном? Ваши начальники звонят вам в любое время и отдают приказы, которым вы обязаны подчиняться. В чем разница?

Судья поднял глаза к небу.

– Хватит апологий обществу насекомых. Присяжные услышали достаточно для того, чтобы составить себе мнение на этот счет. Вы можете сесть, мадемуазель. Следующий обвиняемый.

Заикаясь на каждом слоге, не отрываясь от бумаги, он разобрал:

– Жи... вунг... Шуа.

Кореец предстал перед судом.

– Господин Жи-вунг Шуа, вы обвиняетесь в том, что создали компьютерную сеть, распространявшую повсюду пагубные идеи пресловутой Революции муравьев.

Лицо корейца осветилось улыбкой. Дамы из числа присяжных оживились. Учительница в отпуске по болезни перестала рассматривать свои ногти, а контролерша метро – барабанить пальцами по столу.

– Хорошие идеи, – сказал Жи-вунг, – должны распространяться повсеместно.

– Это была мирмекийская пропаганда? – спросил прокурор.

– Во всяком случае, многим подключившимся понравилось менять образ человеческой мысли, вдохновившись мыслью другого мира.

Прокурор вскочил, повторив маневр с рукавами.

– Вы все слышали, дамы и господа присяжные. Обвиняемый, используя ложные идеи, хотел подорвать самые основы нашего общества. Разве общество муравьев не кастовое общество? Муравьи рождаются рабочими, солдатами или самцами и самками, и ничто не может изменить уготованной им судьбы. Нет никакой социальной мобильности, никакого вознаграждения за заслуги, ничего. Это самое неравноправное общество в мире.

Лицо корейца откровенно повеселело.

– Когда рабочему у муравьев приходит в голову какая-то мысль, он говорит о ней всем вокруг себя. Остальные тестируют ее, и, если идея оказывается удачной, ее осуществляют. У нас, если вы не увенчаны дипломами или не достигли определенного возраста, если вы не принадлежите к соответствующему социальному слою, вы не имеете возможности высказать свои идеи.

У председателя не было ни малейшего намерения предоставлять трибуну этим мятежным юнцам. К тому же присяжные, как и основная масса публики, слушали доводы молодого человека чересчур внимательно.