Волонтеры вечности - Макс Фрай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Короче говоря, я ушел, демонстративно хлопнув дверью, отключил телефон и пару месяцев приводил себя в порядок. Все мои романы рано или поздно кончались плюхой в таком же роде, мог бы и привыкнуть! За все надо платить: уж если ты решительно отказываешься принимать некоторые фундаментальные принципы человеческого бытия, будь готов, что рано или поздно окружающие перестанут принимать тебя самого. Они просто аккуратно извлекут тебя из своей жизни, как здоровый организм отторгает инородное тело во имя самосохранения…
Но Юлия была не просто очередной симпатичной девушкой в череде моих тогдашних коротких романов. Мне казалось, что она была моим хорошим другом и прекрасным исключением из всех мыслимых правил. Услышать от нее в точности то же, что и от всех остальных, — это был удар ниже пояса и какой удар! Я всегда был неисправимым идеалистом, удивительно еще, что я умудрялся прощать представителям рода человеческого ежедневные походы в сортир…
Два месяца я пребывал в самодельном, наспех обставленном разрушенными планами и детскими обидами аду, но потом начал, наконец, приходить в себя. Вообще-то обычно я прихожу в себя гораздо быстрее, сэр Махи Аинти не зря говорил, что я принадлежу к самой живучей породе. Два месяца качественных страданий — это был мой абсолютный рекорд. Но роман с Юлией того стоил, во всяком случае именно так мне тогда казалось.
А вернувшись к жизни, я затосковал по своей видеотеке.
Надо сказать, что до знакомства с Юлией никакой видеотеки у меня не было, поскольку я никак не мог собраться обзавестись соответствующей аппаратурой. Зарабатывал я не слишком хорошо; к тому же, мне никогда не удавалось откладывать деньги. Тут я был полностью солидарен с потомком укумбийских пиратов Андэ Пу, который недавно жаловался мне: «эти маленькие кругляшки все время куда-то деваются»!
А вот у Юлии был отличный видеомагнитофон и всего несколько никуда не годных старых записей. Любимые мелодрамы ее мамочки, несколько дурацких боевиков и все те же уроки французского: она учила этот несчастный язык всю свою жизнь и всеми возможными способами. Правда, мне так и не довелось услышать, чтобы она хоть раз воспользовалась своими знаниями…
Таким образом, нам удалось достичь полной гармонии и в этом вопросе: отправляясь к Юлии, я непременно покупал новую кассету с фильмом. Со временем ей даже пришлось разжиться специальным сооружением для хранения этого добра, поскольку кассеты расползались по дому, как тараканы. Честно говоря, я был абсолютно уверен, что покупаю фильмы для себя: когда-нибудь к этой коллекции приложится и собственный видеомагнитофон, а пока можно расслабиться и смотреть свои любимые фильмы в гостях у любимой девушки — что может быть лучше?!
Два месяца лютой депрессии здорово сократили мои повседневные потребности, так что у меня скопилась довольно приличная сумма. Часть ее я собирался истратить на покупку видеоплеера и для начала пересмотреть заново свою коллекцию. Не краем глаза, не урывками, как прежде, а внимательно, от начала до конца. Надо же хоть как-то убивать время…
Но коллекция находилась в недоступном месте, и это нужно было как-то исправлять. В один прекрасный день я собрался с духом, позвонил Юлии и сообщил, что собираюсь забрать свою видеотеку. Она сухо сказала: «приезжай». Я собрал волю в кулак, стиснул зубы и поехал.
Юлия встретила меня на пороге и решительно заявила, что отбирать подарки — дурной тон. Из гостиной раздавалось многозначительное покашливание ее мамочки, вызванной, как я понимаю, для моральной поддержки. «Почему — подарки? — ошеломленно спросил я. — Я покупал эти фильмы, чтобы смотреть их вместе с тобой, но…»
Из последующего выступления я узнал, что моя бывшая девушка твердо намерена оставить спорное имущество у себя. «Так будет справедливо, — объясняла она. — В конце концов, ты же каждый день здесь что-нибудь ел, а это тоже стоит денег, не меньших, чем эти твои кассеты. И вообще, зачем они тебе нужны? У тебя все равно нет видео и никогда не будет при твоем-то легкомысленном отношении к жизни; впрочем, это прекрасно, это — лучшее твое качество, Макс, если разобраться…»
В общем, объяснились.
Объявлять меня нахлебником было глупо и несправедливо. Я никогда не приходил к ней с пустыми руками. Все время что-нибудь покупал: ароматный чай в маленьких бумажных пакетиках или крошечные, тающие во рту печеньица; экзотические фрукты или засахаренные цветы, — просто потому что люблю делать подарки, а ничего, кроме таких вот мелочей, не мог себе позволить.
Наверное, я действительно живу как во сне и плохо понимаю, что происходит вокруг. По крайней мере, прежде мне и в голову не приходило, что когда я встаю ночью и иду на кухню, чтобы сделать себе бутерброд, в голове моей любимой женщины начинает работать калькулятор. Пережить это откровение оказалось гораздо труднее, чем все прочие сюрпризы. Это был окончательный и бесповоротный крах всех моих иллюзий. Какая уж там коллекция! Я молча развернулся и пошел вниз по лестнице, забыв о существовании лифта.
На прощание мне довелось услышать почти беззвучный вздох облегчения, который вырвался у Юлии. Еще бы! Ей удалось отстоять имущество, которое она привыкла считать своим. Так и надо. А я мог отправляться на ближайшую свалку за полной ненадобностью…
Между мною и остальным миром вырос тогда прозрачный, но непроницаемый барьер. Действительность больше не имела ко мне отношения, она осталась где-то далеко, и это было не так уж скверно. Во всяком случае, я наконец-то перестал чувствовать что бы то ни было.
Юлия позвонила через неделю. Просила не обижаться, предлагала встретиться, но я вежливо отказался. Потом она звонила еще несколько раз, сетовала, что я ее не навещаю. Я не радовался этим звонкам, но и не бросал трубку. С деланным дружелюбием отвечал, что у меня сейчас нет времени, — может быть, на следующей неделе или через месяц… Ее голос больше не вызывал у меня никаких эмоций; я не понимал, что хочет от меня эта чужая женщина. Какого черта привязалась?
Но я так и не собрался купить себе видеодвойку. Мне и думать-то о ней тогда было тошно. А полгода спустя, в один из пасмурных ноябрьских дней, мне приснился сэр Джуффин Халли, и моя здешняя жизнь закончилась раз и навсегда…
Я одним глотком допил кофе и пошел бриться. Решил обрушиться на Юлию внезапно, как преждевременная кончина, без всяких там предупреждений по телефону. Мало ли, какие отговорки у нее найдутся, а мне требовалось попасть в ее гостиную, всего на несколько минут. И тогда… Сюрприз, сюрприз!
Надо сказать, при этом я не испытывал ничего, похожего на жажду мести. Мною руководили холодное любопытство и какая-то неконтролируемая безжалостная веселость, немного пугающая даже меня самого. Я собирался хорошо развлечься, а мое таинственное второе сердце твердило, что я поступаю правильно. Дескать, так и надо. Не знаю, какими принципами руководствовалась эта загадочная мышца: уж у нее-то точно не было никаких счетов с Юлией, поскольку в достопамятный период упадка нашего романа я вполне обходился одним-единственным сердцем, как все нормальные люди…
Я привел себя в полный порядок: тщательно оделся, подверг геноциду щетину на подбородке, волосы собрал в хвост — отличная, стильная молодежная прическа получилась, все восьмиклассницы мои!..