Чарлстон - Александра Риплей

– Только за наличные! – отрезала Элизабет.

Джо фыркнул, и все разом грохнули от смеха. Все собравшиеся – белые и черные, взрослые и дети – долго не могли успокоиться, от души потешаясь над всесильным магнатом с Уолл-стрит.

Праздники кончились, и о подобном безудержном веселье Элизабет пришлось забыть надолго. Несмотря на горячее рвение рабочих, доходы продолжали неуклонно снижаться. Спустя год Элизабет, не дрогнув, упрямо настояла на сохранении заработной платы на прежнем уровне, хотя собственное жалованье вынуждена была урезать наполовину. К июню выяснилось, что и этого недостаточно.

– Знаешь, Люси, – призналась она как-то подруге, – у меня иногда возникает желание поселиться вместе с тобой. Здесь так тихо, спокойно…

Люси Энсон окинула взглядом просторную, увитую вьющимися растениями веранду. Веранда длиной в полторы сотни футов представляла собой оазис прохлады. Подруги пили чай, разместившись в плетеных креслах у такого же плетеного стола. Прислуживали им горничные в скромных, неброских передниках, бесшумно сменяя посуду и подавая угощения. После кончины Джошуа Энсона Люси поселилась в Конфедератском приюте.

– Да, здесь чудесно, – отозвалась Люси, – и никаких тебе забот: впору с ума сойти. Ты, Элизабет, наверняка свихнешься. Тебе необходимо действовать.

– Действовать? Но как? Я качусь по наклонной плоскости.

Элизабет с грохотом опустила чашку на стол. Мерный приглушенный говор за соседними столиками на минуту затих, потом, едва недоумение схлынуло, возобновился вновь.

– Прошу прощения, Люси! – язвительно заметила Элизабет. – Я бросаю тень на твою репутацию. Устраиваю тарарам. Настоящие леди так себя не ведут. И не ноют чуть что. У меня до сих пор в ушах голос тетушки Джулии: «Леди никогда не жалуются». Но я чертовски устала и с радостью готова была отказаться быть леди.

Люси протянула ей наполненную чашку.

– Можешь жаловаться вволю, – подбодрила она собеседницу. – Даже тетушка Джулия допускала, что близкие подруги вправе изливать друг другу душу. Они с мисс Эммой шушукались без стеснения.

Глаза Элизабет расширились.

– Ты шутишь? Сроду не представляла, что они хоть на миг способны повесить нос.

– Тем не менее это так. Бывая в городе на Рождество, мисс Эшли частенько заглядывала к нам по вечерам. Я сидела на ступеньках и подслушивала.

– Люси! Это совсем на тебя непохоже.

– Нет, как раз очень похоже. Я чуть ли не всю жизнь провела тихоней, приглядываясь к окружающим из уголка. Меня редко кто замечал. Вот на это я и пеняю судьбе. Всегда была Мартой – и никогда Марией. Не попадись в такую же ловушку. Живи, пока живешь, хватай, сколько ухватишь.

– Люси! – Элизабет протестующе воздела руку.

– Ничего-ничего, дорогая, со мной все в порядке. Допивай чай и поведай мне о своих неприятностях. Все мои уже давно позади.

У огорченной Элизабет все ее беды вылетели из головы. Раньше она как-то не задумывалась над тем, что за внешним хладнокровием Люси скрывает тайные муки. Люси позволила себе выплеснуть наружу свои чувства только сразу после землетрясения.

– Ты все еще горюешь о Пинкни? – спросила Элизабет.

– Никогда не прощу ему того, что он умер… Тебя это шокирует, не правда ли? Любовь, как полагают, несовместима с гневом. Совсем наоборот! Любовь обостряет все чувства, придает им особую силу – и все чувства вмещает в себя. Пинкни одарил меня величайшим счастьем, какое только может испытать женщина. Недоставало только физической близости, но это было впереди. И тогда мне принадлежал бы весь мир. А теперь, без него, на душе у меня мертвенное успокоение. Неважная замена счастью.

– Люси! Я так тебе сочувствую.

– Спасибо… Как видишь, все мы жалуемся. На сердце от этого делается легче… Теперь твой черед.

– По сравнению с твоим горем мои неприятности – сущие пустяки. Сплошь мелочи – вроде жужжащих над ухом москитов. Кэтрин в будущем году кончает школу и уже донимает меня просьбами устроить для нее вечер. Многие девочки поступают именно так. Кроме танцевального вечера, их представляют обществу и в частном кругу. Иначе им не познакомиться с мальчиками, отцы которых не состоят в Обществе святой Цецилии. Кавалеров становится все меньше. Трое сыновей Стюарта пойдут нарасхват, как только подрастут, хотя и не блещут воспитанием. Генриетту они совсем не слушаются.

– Зато у тебя с Трэддом никаких проблем.

Элизабет улыбнулась:

– Слава Богу, никаких. Это моя отрада. Жаль, впрочем, что ему приходится ходить в школу Портера. Там всех малышей обрядили в солдатскую форму, а мне это претит. Никогда не могла взять в толк, почему мужчины так обожают муштру. Сыновья Стюарта обучаются в закрытом пансионе, и он гордится ими как не знаю кто. Младший Стюарт уже капитан, а ему едва исполнилось пятнадцать. Но папаша рассказывает о нем так, будто он второй Роберт Ли.

– Это все оттого, что Стюарт по молодости лет не видал настоящей войны. К тому же военная карьера всегда казалась привлекательной для джентльмена. В наше время не все могут быть плантаторами и выращивать рис на продажу.

– В Барони – могут. Но дело в том, что Стюарт прекращает посадку риса. Я только и жду: вот-вот разразится новое землетрясение, тетушка Джулия наверняка ворочается в гробу.

– Чем же собирается заниматься Стюарт?

– Бог его знает. Поговаривает о том, чтобы разводить лошадей или выращивать клубнику зимой для отправки в Бостон. Строит и другие дурацкие проекты… А между тем каждый год распродает участок за участком. О необходимости экономить он и не подозревает.

– Так вот о чем ты толкуешь, Элизабет. О деньгах.

– Люси, ты меня сегодня не перестаешь удивлять. Никто не произносит этого слова вслух.

Люси усмехнулась:

– Когда ты перебираешься на остров?

– Еще одно больное место. Нынче мы никуда не сдвинемся. Я сдала летний дом в аренду знакомым Джо.

– Странно, что он не устроил шума. Он все еще пытается подкинуть тебе деньжат?

– При всяком удобном случае. Но всему есть границы. Он неодобрительно отнесся к сохранению прежней заработной платы в Карлингтоне, а я не могу позволить, чтобы он диктовал Мне, как следует поступить. К счастью, в расчетные книги Джо не заглядывает. Сейчас он с Эмили в Нью-Порте и о моей сделке понятия не имеет.

А я рассказала тебе о приеме, который он задал перед отъездом?

– Нет… Расскажи скорее! Обожаю слушать, как живут богачи и разные знаменитости.

– Знаменитости – это точно. Знаешь, кого из актрис я там встретила?

И подруги увлеченно принялись перемывать актрисе косточки.

Несмотря на все ухищрения, Элизабет пришлось сделать уступку реальности и в 1896 году пойти на сокращение заработной платы рабочим в Карлингтоне. Известие об этом было выслушано собравшимися без малейшего протеста. Все понимали, что даже урезанная сумма превышает получку рабочих на других предприятиях по переработке фосфатов. Подписание нового контракта ни у кого не вызывало недовольства.