Заклинательница бурь - Мира Вольная

Я снова собираю все ветра, закрываю глаза, пропускаю пару заговоров, что кислотой вгрызаются в тело, вырывая из горла сдавленный стон. Магия Мирота снова передо мной, как карта. Я вижу связи и направляю энергию точно в них. Туда, под купол.

Звенит, трещит воздух, гремит все вокруг, так громко, невозможно громко. Собственный крик дрожью прокатывается вдоль тела. Так странно. Словно я сама ветер!

Ловец снов набрал полную силу, Маришка лежит на земле не двигаясь, из ее рта и носа течет кровь, тело мелко трясет. Больше не осталось ни одной нити. Кричат Неприкасаемые где-то в глубине эльфийского леса.

Жарко.

Мисса хватает ведьму и швыряет ее в центр ловца, он сжимает свои нити.

Валиор опускает нас с Миной ниже.

— Вот и все, Маришка, — я смотрю на метрессу, разглядываю израненное тело, царапины и глубокие порезы на лице.

— Ты… — бормочет ведьма, — Заклинательница.

— Да, — просто отвечаю.

Мина кладет мне руки сзади на плечи, шепчет на ухо заговор.

— Луной, землей, огнем, водой и ветром, — повторяю вслед за мертвой, Иншар чертит внутри ловца снов новые руны, ветра полностью закрывают купол, Рьорк прижимает Неприкасаемую к земле, — Я, Софи, Заклинательница бурь…

— Я, Мина, убитая сестра из ковена Неприкасаемых…

— Заклинаем! За осквернение имени Неменет, за преступления против сестер, за уничтожение источников, за создание шабаша Неприкасаемых, ты, Маришка, метресса ковена Неприкасаемых будешь, представлена ведьминскому суду по законам мироздания и Мирота!

Вспыхнули красным, желтым, зеленым и синим руны, засветились ярче нити ловца.

Маришка драно вскрикнула, стоило заклинанию набрать полную силу, несколько нитей протянулись к нам с Каминой, легко опутали, убаюкали, глаза закрылись, и, уже падая, я почувствовала, как меня подхватил Укхан, не давая коснуться земли.

Иншар, что дует за гранью, и Сонэй, что навевает сны, оплели и укатали тело.

Сон Маришки так же сильно отличался от сна Мины, как южный и северные ветра.

Я стояла в центре огромного мраморного зала, конца которому не было видно, и рассматривала вычурную плитку под ногами, витиеватый позолоченный узор на стенах, массивную и тяжелую мебель, картины, на каждой из которых была метресса.

— Самолюбование в абсолюте, — фыркнула мертвая.

— Аж тошнит, — подтвердила, переводя взгляд на мертвую. Ведьма все еще была полупрозрачной, все еще оставалась призраком, но…

Иншар и Сонэй знали, что делать. Очередная роза ветров распустила свои лепестки под нашими ногами, я протянула девушке руку. Мина несмело коснулась кончиками пальцев моих, а затем, поняв, что все в порядке, сжала крепче.

— Ветрами северными, южными, западными и восточными заклинаю! Ветрами мертвыми и живыми, теми, что сквозь время и сны смотрят, теми, что на грани обитают. Сон наведенный, вещий, вечный плету. Камина из ковена Неприкасаемых здесь хозяйка, ее слово и ее воля здесь закон! Иншар и Сонэй — силы, Ривал и Таамар — защитники, Валиор и Мисса — судьи. Заклинаю! Нитью свяжите нас, цепью, оковами. Все, что от меня к ней, все, что от нее ко мне. Заклинаю!

Воют ветра, свистят, нас с Миной связывает нитями, и постепенно приживалка обретает тело. Сначала кончики пальцев, что дрожали в моей руке, ладонь, запястье, плечи, а вскоре и она вся обрела плоть.

Я отняла руку и отступила, оставаясь в розе ветров.

— Иди, — подтолкнула мертвую, Мина кивнула и сделала несколько шагов вглубь зала. Но вдруг замерла и оглянулась.

— Иди, Мина, ты же знаешь, я рядом, но без проводника в этом месте никак. Так уж лучше я, чем ты. У меня удержать ветра шансов больше, согласись.

— Ты все увидишь?

— Да.

— Услышишь?

— Да. Иди же, — закатила глаза. — И помни, пусть это и сон Маришки, хозяйка в нем ты.

Чувствуешь Иншар?

— Чувствую, — немного подумав, ответила Мина. — И Сонэй тоже. И… тебя.

— Так и должно быть.

Камина кивнула, вздернула подбородок и уверено направилась на поиски метрессы.

Я закрыла глаза. Мне теперь не нужны глаза, чтобы видеть. Не здесь. Здесь я всего лишь проводник, всего лишь источник силы для Камины. И… создатель нового плетения.

Непривычно и тяжело было заклинать во сне. Нити не слушались, были слишком тугими, тяжелыми, непокорными. Все время выскальзывали из рук, рассыпались и разбивались, и приходилось начинать все заново.

А огромный зал действительно оказался почти бесконечным. В этом месте время и пространство вели себя странно. В помещении менялись убранство и картины, пол то поднимался в гору, то спускался вниз, падала прямо с потолка вода, летали вокруг какие-то белые уродливые птицы с вытянутыми головами и плоскими телами, под ногами ползали пестрые змеи, а вдоль стен на некотором расстоянии друг от друга стояли мужские фигуры. Красивые мужские тела и полное отсутствие лиц. Словно их размыли, как размывают краски на холсте.

Неприятное ощущение.

Стены то сужались, то расширялись, становилось то светлее, то темнее. Но чем ближе мертвая была к центру, тем резче и ярче бросались в глаза эти изменения. Из ниоткуда возникали серебристые порталы, слышался вой неизвестных тварей, начала появляться нежить.

Чужое сознание все еще старалось вытеснить, выкинуть незваных гостей. Вот только Маришка уже проиграла. Снаружи ее держал ловец снов, внутри — мы.

Мина шла вперед и что-то мурлыкала себе под нос, совершенно не обращая внимания на чудовищ, что вырастали на пути: ветра-защитники даже не позволяли им полностью сформироваться. Иншар осторожно перебирала короткие черные волосы, Сонэй опутывал руки. Камина была по-прежнему юной и прекрасной, девятнадцатилетней… если бы не холод и вечность в красивых кошачьих глазах.

Мертвая уже почти добралась до центра, а я только-только смогла закрыть первую руну.

Плохо… Надо поторопиться.

Метресса сидела в самом центре огромной комнаты на кошмарном золотом троне, и возле ее ног, склонив головы, стояли ведьмы. Молодые ведьмы Мирота, все до одной.

Неменет была к трону ближе всего.

— Вот теперь тошнит уже меня. Софи, могу я сменить антураж, это просто невыносимо.

— Ты хозяйка, помнишь? — прошептала в ответ. — Делай, что хочешь.

Камина передернула плечом, и белые стены рухнули в один миг, раскрошился под ногами мрамор, по "лицам" девушек пошли трещины, как по стеклу от сильного удара. И уже через вдох мертвая оказалась в лесу, а с бирюзово-индигового неба светило яркое солнце. Портила почти идиллическую картину Маришка, оставшаяся сидеть на вычурном золотом троне. Но Мина снова повела плечом, и уродливый монстр разлетелся на крошки, поляна сменилась болотами Северных земель, а метресса оказалась привязанной к столбу в центре сложенной поленницы.