Портрет семьи - Наталья Нестерова

Андрей удивленно посмотрел на Марину:

— Тебе плохо?

— Очень! Убей ее! — серьезно потребовала Марина и ткнула пальцем в Лену.

Он не нашелся что ответить. А Семен Алексеевич прояснил положение:

— Девочки немного поспорили.

— Хватит лясы точить! — Лена одернула норковую курточку. — Где Петя? Мы уезжаем!

— Собираешься одна воспитывать ребенка? — спросил Андрей.

— Не твое дело!

— Это правда, что ты хочешь отдать Петьку в чужую семью?

— Тебя не касается!

— Ошибаешься, голубушка! Судьба моего сына касается меня самым непосредственным образом.

— Да идите вы все к чертовой матери! — Лена посмотрела на часы. — Самолет на Берлин вечером, а я еще хотела матрешек купить. Гоните моего ребенка!

— Убей ее! — снова потребовала Марина. — Придуши стерву!

Андрей никогда не видел Марину в подобном состоянии и даже не предполагал, что она может быть вот такой — зомбированно яростной. А если она уже беременна? Повлияет на их девочку, и родится припадочная истеричка… Спасибо, не надо!

Лена, решительно всех расталкивая, попыталась пройти в комнату. Андрей ей не позволил.

— Извините, Семен Алексеевич! — бросил он дедушке.

Схватил Лену поперек талии (ее длинные конечности заболтались, как у куклы-марионетки) и понес на выход. На лестничной площадке поставил на ноги и дал легкого пинка под зад:

— Катись! И чтобы я больше тебя не видел!

Лена спускалась по ступенькам и орала так, что было слышно всему подъезду. Грозилась вернуться с милицией и забрать то, что ей полагается по праву.

Мимо Андрея проскользнул Семен Алексеевич и тоже стал спускаться по лестнице:

— Присмотрю за дурой, как бы чего не натворила.

— Вы шапку забыли, — машинально напомнил Андрей.

Семен Алексеевич не выходил на мороз без своего игольчатого треуха. Говорил: котелок мерзнет. Но тут только рукой махнул.

Андрей вернулся в квартиру и первым делом обнял Марину. Она тряслась осиновым листочком:

— Ты… ты… не представляешь, что со мною было! Господи! Даже не подозревала, что так люблю Петечку!

Марина хотела сказать: люблю тебя и ревную безумно. Но вырвались совершенно другие слова, и полностью правдивые.

— Тихо, малыш, тихо! — гладил ее по спине Андрей. — Самое отвратное — если Лена сейчас заявится с милицией, то мы будем вынуждены отдать ей Петьку. Она мать… по документам… закон на ее стороне.

— Смываемся! — отстранилась Марина. — Берем Петю и едем к моим родителям. Адреса Ленка не знает, а Мариванна не выдаст.

— А где вообще Петька и Мариванна?

Их не было ни в одной комнате, ни в другой… После недолгих поисков обнаружили — в ванной прячутся.

— Осада снята, — постучал в дверь Андрей. — Заключенные могут выйти на свободу.

Петьку собрали в рекордные сроки. Андрей одевал сына, Мариванна и Марина швыряли в сумки жизненно необходимые ребенку вещи, в том числе утрамбовывали барабан, который отзывался идиотской музыкой…

Из парадного выходили как шпионы. Первым выскользнул Андрей с сумками, огляделся по сторонам — чисто. Свистнул Марине, стоявшей с Петей за подъездной дверью. Она юркнула в машину, Андрей бросил сумки в багажник, сел за руль и на скорости рванул с места.

Предостережения были не напрасны. Лена в минутах разминулась с беглецами и действительно явилась с милицией.

Не долго раздумывая (сложно мыслить она была не способна, но хватку имела железную), тормознула на улице патрульный милицейский «газик» с водителем и сержантом на переднем сиденье.

— Мальчики! Плачу по сто баксов, помогите забрать ребенка, тут рядом.

Хотя «мальчики» и были впечатлены внешностью дивы, все-таки уточнили: чей ребенок и что за происшествие?

— Мой собственный ребенок! Вот паспорт. Чисто по закону. Папа, скажи! — ткнула Лена отца.

Семен Алексеевич побаивался представителей правоохранительных органов и только продудел:

— Оно, конечно, она мать, хотя…

— Отец моего маленького, — Лена сделала трогательную плаксивую гримасу, — шантажирует, требует денег, издевается над крошкой… Ну, мальчики! Помогите нечастной женщине!

Не помочь такой красавице? Да еще за хорошую мзду?

Бравые милиционеры ворвались в квартиру и обнаружили там лишь испуганную женщину, представившуюся няней. Она твердила:

— Отец Андрей велел все решать через адвокатов. Через адвокатов отец Андрей велел…

Это были точные инструкции Андрея: пусть Лена добивается ребенка через адвокатов.

Никаких адвокатов, конечно, в наличии не имелось. Но милиционеры об этом не знали. «Отец Андрей» было воспринято как имя священнослужителя. Разборки в поповской семье? Адвокаты и родительские дрязги? Тухлое дело. Накостылять, не нарушая закона, в угоду симпатичной барышне и за хорошую плату — это пожалуйста! С адвокатами связываться — извините! Милиционеры, не будь дураками, развели руками и поспешили на выход. Деньги обратно и не подумали вернуть.

У Лены от злости, разочарования, рухнувших планов слезы из глаз брызнули. Но Марию Ивановну не растрогали. И Семен Алексеевич горько покачал головой:

— Кукушкиным слезам веры нет. Не обломилось Петьку продать? Убирайся, доченька! Я ж не Марина, так тебе накостыляю, что ни в какой бордель-балет не примут!

Мария Ивановна отчетливо услышала, как дочь Семена Алексеевича, выходя, бормотала: «Уроды! Отмороженные уроды!»

Это о них? О родном отце, раздавленном горем после смерти любимой жены, и ее, Лены, матери? Об Андрее, взвалившем на себя тяжкий груз ответственности за ребенка, в кровной принадлежности которого остались сомнения? О ней, няне и крестной матери, готовой жизнь отдать за улыбку Петечки? О Марине, истово любящей не ею рожденного ребенка?

Первопричина бурления страстей, Петька, единственный пребывал в полном неведении разыгравшейся драмы и никак не реагировал на происходящее. То есть вел себя как обычно — дул в подгузники, поскольку горшок, конечно, забыли, рвался на пол исследовать плинтусы на предмет их отрывания и ножки мебели на предмет устойчивости. Маринины родители бегали за мальчиком, шустро ползающим на четвереньках по квартире, и только успевали отнимать у него предметы, к еде не предназначенные.

Однако вечером Петька раскапризничался, не засыпал, хотя глаза тер не переставая.

— Животик у него твердый, — определила Марина и стала звонить Мариванне. — Петечка сегодня какал?

Няня, она же крестная мама, говорила замедленно, точно спросонья:

— У меня не какал. И у вас? Сегодня утром дала Петечке грушевое пюре. Груши его крепят. Надо, чтобы обязательно облегчился! Лучше всего поставить микроклизму с маслом.