Однажды на краю времени - Майкл Суэнвик

«Безумие! – подумала Элли. – Я не собираюсь делать ничего подобного».

Но одновременно с этой мыслью пришло осознание того факта, что она обладает навыками наведения торпеды. Должно быть, ей внушили эти знания, когда вернули молодость и хорошее зрение.

– Из вас выживет лишь один на тысячу, чтобы добраться до половины пути. Но те немногие, кто сумеет приблизиться к дредноутам, оправдают жертвы остальных. Ибо своей гибелью вы убережете человечество от порабощения и вымирания! Мученики, я приветствую вас! – воскликнула она, потрясая сжатым кулаком. – Мы – ничто! Рациональность – все!

Присутствующие дружно вскочили, повернулись к визи-экрану и воздели сжатые кулаки, скандируя хором:

– Мы – ничто! Рациональность – все!

Элли, ужасаясь и не веря себе, услышала собственный голос, самозабвенно выкрикивавший лозунги в унисон с остальными. Хуже всего была искренняя убежденность, звучавшая в ее голосе.

Женщина, отобравшая ключ, сказала что-то насчет «внушения принципов преданности». Теперь Элли поняла, что означал этот термин.

Элли с трудом пробиралась к хроноторпеде в сером внепространстве нулевого времени. На достаточно умудренный опытом и критический взгляд, которым она уже обладала, эта штука казалась довольно примитивной: наномеханизм весом пятнадцать граммов, приделанный к разборному корпусу из коллапстали, снабженному неинерционным двигателем и нагруженному пятью тоннами чего-то такого, что ее мысленный переводчик определил как «аннигиляциум». Элли всеми фибрами своего существа чувствовала, что это вещество огромной разрушительной силы.

Надин втиснулась рядом с ней.

– Давай я поведу шлюпку, – попросила она. – Я часами просиживала за игрушками еще с тех пор, как Марио был злодеем в «Донки Конг».

– Надин, дорогая, я хотела кое о чем спросить, – пропыхтела Элли, втискиваясь в щель, предназначенную для стрелка. Для приведения в действие аннигиляциума следовало проделать двадцать три операции, одна сложнее другой, и при любом неверном движении взрывное устройство не срабатывало. Но у Элли не было ни малейших сомнений, что она сделает все быстро, четко и правильно.

– Что именно?

– Скажи, этот твой футуристический жаргон действительно что-то означает?

Смех Надин был прерван щелчком визи-пластины. Снова появилась женщина, чуть раньше произносившая перед ними пафосные речи. На этот раз вид у нее был суровым.

– Вылет через двадцать три секунды. За Рациональность!

– За Рациональность! – истово ответила Элли в один голос с Надин, думая, однако, при этом: «Во что это я впуталась? И каким образом? Ах, нет никого глупее старой дуры!»

Она с сожалением вздохнула, краем уха прислушиваясь к отсчету:

– Одиннадцать секунд… семь секунд… три секунды… одна секунда…

Надин отвела рычаг управления.

Вне времени и пространства не может быть ни плана, ни последовательности, ни распределения попаданий. Битва между дредноутами Послелюдей и флотом Рациональности, при всех перемещениях, уклонениях от встречи с противником, увертках и отвлекающих ударах, может быть сведена сначала к единственной вспышке одномоментного действия, а потом к такому же единственному двоичному победа/поражение.

Рациональность потерпела поражение. Хронодредноуты Послелюдей захватили еще один год прошлого.

Но где-то в самом сердце этого не слишком важного сражения две шлюпки, одну из которых вела Надин, по-прежнему мчались к горячей точке того руководящего сознания, которое вело и управляло флагманом временной армады Послелюдей. Два толкателя привели в действие взрывные устройства. Две взрывные волны пошли навстречу друг другу, столкнулись, смешались и слились с поднявшейся вверх третьей, противоударной взрывной волной, посланной сработавшим охранным механизмом дредноута.

Произошло нечто невероятно сложное и недоступное пониманию.

Элли вдруг очутилась за столом в баре отеля «Алгонкуин» в Нью-Йорке. Напротив устроилась Надин. Соседями по столу оказались пройдоха-альбинос и мужчина с татуированным лицом и сточенными зубами. Альбинос широко улыбнулся:

– А! Примитивы! Из всех, кто мог уцелеть – исключая меня, разумеется, – всего приятнее видеть именно вас!

Его татуированный приятель нахмурился.

– Пожалуйста, Сед, веди себя хоть немного тактичнее! Сами себя они примитивами не считают!

– Ты, как всегда, прав, Дан Джал. Позвольте представиться: Седьмой Клон дома Орпен, лорд Экстратемпорал веков с три тысячи сто девяносто седьмого по три тысячи девятьсот двадцать второй, Резервный Потенциальный Наследник Неопределенного Трона, сокращенно Сед.

– Дан Джал. Наемник, с первых дней Рациональности и до того, как она стала разлагаться.

– Элинор Войт, Надин Шепард. Я из тысяча девятьсот тридцать шестого, а она – из две тысячи четвертого. Где… если это верное слово… где мы?

– Ни «где» и ни «когда», прелестная аборигенка. Нас, очевидно, забросило в гипервремя, это псевдотеоретическое состояние, информирующее и поддерживающее семь временны́х земных измерений, с которыми вы, несомненно, знакомы. Обладай мы разумом, способным проникнуть в них прямо и непосредственно, не сойдя при этом с ума, кто знает, что смогли бы увидеть. А это, – он небрежно взмахнул рукой, – слишком похоже на клонаториум моего Единого Отца, в котором так много моих «я» провели детство.

– А я вижу мастерскую, – возразил Дан Джал.

– Вот я вижу… – начала Надин.

Дан Джал внезапно побледнел.

– Тарблек-нуль! – вскрикнул он, вскакивая и инстинктивно потянувшись к оружию, которого в их нынешнем состоянии просто не существовало.

– Мистер Тарблеко! – ахнула Элли. Она впервые вспомнила о нем с момента внедрения в память технического обучения во временнóй крепости Рациональности, и его имя, произнесенное вслух, вызвало в памяти целые потоки связанной с ним информации. Оказывается, существовало семь классов Послелюдей, или Тарблеков, как они себя называли. Самый низший, Тарблеки-шесть, был классом жестоких и требовательных владетелей. Самый старший, Тарблеки-нуль, властвовал над миллионами покорных подданных. Максимальная мощность, которую могли в одно мгновение собрать Тарблеки-нуль, равнялась четырем куодам в секунду. То есть физическое выражение этой мощности было так велико, что, знай Элли это раньше, в жизни не подошла бы к двери в чулан.

Сед гостеприимно показал на пустое кресло.

– Да, я так и думал, что тебе давно пора показаться.

Зловещий серый Послечеловек придвинул стул и уселся.

– Этот малыш знает, почему я здесь, – начал он. – Остальные – нет. Для меня слишком унизительно объясняться с такими, как вы, так что придется говорить ему.

– Верно. В числе моих привилегий – возможность изучить наиболее таинственные процессы времени.