Приключения обезьяны - Михаил Зощенко

СОСЕД. Да вы оставьте беспокоиться. Я же специально пришел вас успокоить. Дама вы, так сказать, в цветущем возрасте… Можете еще нравиться. На вас, пожалуй, еще жениться могут. Мало ли чего бывает…

Входит БРАТ жены.

БРАТ (торопливо). Ну чего? Ну? По какому делу? (Соседу.) А этот еще чего?

ЖЕНА. Это сосед наш.

СОСЕД. Решил маленько успокоить даму. Вижу – повели голубчика. Ну, думаю, дама теперь чересчур встревожена… Пойду, думаю, успокою.

БРАТ (сестре). Дело-то какое, я говорю?

ЖЕНА. И сама, братец, не знаю.

БРАТ. Ну, бросьте свои дамские штучки. «Не знаю»! Ну, припомните, чего у него было.

ЖЕНА. И прямо, братец, сама теряюсь. Было. Конечно, было. Сахар и туалетное мыло… Наверное, конечно… мало ли…

БРАТ. Это плохо. Это тогда плохо. Тогда надо чего-нибудь спешно сейчас придумывать.

СОСЕД. Это, я так понимаю, полная конфискация имущества может сейчас произойти.

БРАТ. Чего? Конфискация? Ну да, я же и говорю. Тут надо на полных парах гнать. Сейчас же кругом все имущество продавайте. (Тянет коврик, на котором стоят сосед и сестра. Свертывает.)

ЖЕНА. Неужели же, братец, кругом все имущество продавать?

СОСЕД. Тут, я так понимаю, вам надо подчистую все продавать. Рафинад, для примеру, я себе возьму.

БРАТ. Сахар в продажу не поступает. Я на себя сахар беру. (Подходит к телефону.) Але. Семьсот шестнадцать – тридцать два.

СОСЕД. Тогда, может, из текстильного товару?

БРАТ (сестре). Нюша, покажите им быстро пальто и костюмы. Им костюмы в аккурат будут. Только быстро у меня. Быстро!

Горбушкина показывает костюмы.

СОСЕД, (рассматривает на свет). Костюмы – это, конечно, мало интересу. Хотелось бы чего-нибудь такое более вечное… Сколько за это сильно поношенное тряпье на круг хотите?

БРАТ (в телефон). Але. Федор Палыч? Да, это я… Чего? Именно так. Кругом все продается. Полная спешная распродажа. Ну да, разная обстановка. Да, и шкапы. И картины, и картины. Чего? Чьих кистей? Каких кистей? Кистей? Кистей, кажись, нет. (Смотрит на картину.) Нету, картина без кистей. Ну, обыкновенная рама, и кистей, знаете, нету. Чего? А, это. (Сестре.) Он говорит: какие-то кисти.

ЖЕНА (сердито). Какие кисти? Нет у меня кистей.

БРАТ. Але. Кистей у вдовы нету. Чего? Ах, это. А-а. (Сестре.) Он говорит: чьих кистей? Ну, какие мастера?

ЖЕНА. Да какие кисти? Без кистей!

СОСЕД. Нет, это так прежние буржуазные классы гуманно выражались: чьи кисти. Кто, одним словом, картины красил? Смех, ей-богу.

ЖЕНА. А пес их знает, кто их красил.

БРАТ. Фамильи. Он фамильи спрашивает. Только быстро отвечайте.

ЖЕНА. Ай, я не могу про это думать… Этот, как его, на «ой» фамилья. Или, погоди, на «ух»…

СОСЕД. Ахов? Чехов?

БРАТ (в телефон). На «ух» фамилья начинается.

ЖЕНА. Или, погоди, – на «ай».

БРАТ. На «ай» начинается. Айвазовский? Ну да, этот, Айвазовский. Одним словом, на одной картине чудная сухая березовая роща – метров сорок сухих березовых дров, а на другой, извиняюсь, простая вода. За рощу не меньше трехсот, а за воду – сговоримся. Значит, ждем вас, Федор Палыч.

СОСЕД. Ну, я забираю этот товар, Анна Васильевна. А насчет супруга вы оставьте беспокоиться. Я на это так завсегда гляжу. Меня, например, лично это никогда не пугает… Только бы, думаю, не высшую меру. Высшую меру я, действительно, с трудом переношу, а остальное как-нибудь утрясется.

БРАТ. Деньги-то он, бродяга, уплатил? Чего он вам зубы заговаривает?

СОСЕД. Уплатил, уплатил. Не сомневайтесь. (Уходит.)

БРАТ. Давайте сюда деньги-то. Чего вам в руках держать-то.

ЖЕНА. Да ничего… Я бы подержала.

БРАТ. Тут надо, для примеру, очень все спешно провернуть. Тут надо – полная быстрота. Сейчас этот небель возьмет. Этот – шкапы. Этот пущай – костюмы. Я тоже чего-нибудь возьму. Уж не оставлю вас по мере возможности. Помогу, чем могу.

ЖЕНА. Да уж спасибо, братец. Только как же это так? Ну, это прямо имущество на глазах уплывает.

БРАТ. А вы, сестра, не можете много понимать. Человек засыпавшись по такому важному делу. Неисчислимые убытки, может быть, государству нанесены. Тут нам с вами одной минуты зевать нельзя. Тут надо совершенно ударно провернуть. А которые придут – у вас и нет ничего. Жена в полной нищете на койке сидит… Да вы одеты-то как! Одеты-то вы как? Накрутили на себя, ну, ровно верблюд. А ну, оденьте темненькое платье победней. Остальное все продайте… Куда вы сверток-то тычете, дайте его сюда.

Жена уходит. Входит, потирая руки, НЕИЗВЕСТНЫЙ, перекупщик мебели.

БРАТ. Федор Палыч! Очень приятно и все такое. Пожалуйте, глядите небель. Только просьба поскорее.

НЕИЗВЕСТНЫЙ. Так. Это можно купить… Так. Картины. (Рассматривает через кулак.) Можно… Сколько за этот хлам хотите?

БРАТ. Там еще чудная дамская спальня.

НЕИЗВЕСТНЫЙ (смотрит, открыв дверь). Можно. Это тоже можно. Сколько на круг за весь этот лом? Три возьмите.

ЖЕНА (входит в тряпье). Ох-ох, три. Он дешево покупает, только домой не носит. Три!

НЕИЗВЕСТНЫЙ. Ну, тогда четыре дам, и разговор кончен. (Снимает картины. Ставит стулья на стол.)

БРАТ. Соглашайтесь, сестра, соглашайтесь. Нам тут каждая минута дорога. Пишите ему расписку.

ЖЕНА. Батюшки мои! Да что же это получается?! Да как же это так?! (Пишет расписку, берет деньги.)

НЕИЗВЕСТНЫЙ. Тогда я лошадь сейчас пришлю. (Уходит.)

БРАТ. Только лошадь-то поскорей засылайте…

БРАТ. Тут, сестра, главное – быстрота. Вы мой характер знаете – я в панику не вхожу. Но дело делать – я понимаю. Тут надо провернуть в ударных темпах.

ЖЕНА. Да, я понимаю, конечно. Я вхожу в ваше положение. Но только мне имущества жалко. Это что же, мне теперича в своей квартире и сесть не на что будет?

БРАТ. Ах да. А квартера? Квартеру-то ведь вы купили за десять тысяч. Тут надо сейчас и квартеру провернуть. (Звонит по телефону.) Але, три ноля – пятнадцать. Але. Я, я. Квартера – две комнаты. У застройщика. (Сестре.) Да не хватайтесь за меня руками. (В телефон.) Нет, небель, к сожалению, уже продана. И костюмы проданы. Нет, это все продано. Вдова все продала. Тогда заходите насчет квартерки.