Ночная жажда - Скотт Сиглер

– Мамочка очень стара, – сказала Хиллари. – Стара даже для нас.

– Сколько же ей лет?

Хиллари пожала плечами.

– Я родилась в тысяча восемьсот шестьдесят четвертом. Мамочке тогда было по крайней мере пятьдесят…

Значит, Хиллари уже сто пятьдесят лет? Боже мой! А сможет ли Рекс прожить столько? Почему бы нет? Возможно, даже дольше, ведь Мамочке уже как минимум двести лет.

Хиллари поцеловала ребенка в лоб.

– У Мамочки столько детей, сколько она сама захочет, но чем старше она становится, тем больше их рождается мертвыми. Те, кто выживают, часто болеют. Большинство детей не доживают до своего первого дня рождения.

Рекс снова осмотрел комнату, мысленно подсчитывая детей. Эти младенцы были его братьями и сестрами – сколько же из них просто умрет? Это было ужасно и невыносимо; ему больно было даже думать об этом.

– А как же врачи? Разве нельзя отправить детей в больницу?

Хиллари пожала плечами, нежно качая одноглазого ребенка.

– Можно ли такого отправить в больницу? Думаю, нет. Мы делаем все, что можем, но даже если б у нас были лекарства, мы бы не знали, какое кому давать. Вот почему я так усердно старалась привести сюда нового короля, чтобы люди могли снова плодиться. Если наш род хочет выжить, нам нужно постоянно плодиться.

Многие младенцы умирают, а Первенец тем не менее все равно безжалостно убивал их? Как можно вообще убивать детей? Рекс уже задумался, не зря ли он пощадил Первенца. Наверное, с этим высоким человеком связано что-то важное…

Должна быть причина, по которой Первенец убивал младенцев.

– Слай, а где живет Первенец?

– В каюте на «Аламандралине» – том самом корабле, который ты увидел, когда пришел сюда, – ответил Слай. – Первенец хорошо устроился: его каюта – лучшее место во всем Доме.

– Отведи меня к нему, – сказал Рекс. – Если его там нет, возьми Пьера, Форта и всех, кто тебе понадобится, и приведи его ко мне. У него не будет выбора.

В подвале у Джессапов оказалась мастерская, идентичная той, которую Брайан обнаружил в доме Эриксона. Брайан осмотрел снаряжение. Здесь находились приспособления для ухода за луками, несколько колчанов со стрелами, стойка с начищенными до блеска наконечниками, четыре пистолета FN калибра 5,7 мм и три полуавтоматических дробовика USAS-12. Совершенно очевидно, что это была резервная база Эриксона – на случай, если что-нибудь произойдет с его домом.

У Джессапов имелся также целый набор различного оборудования: дрели, прессы, шлифовальные круги и многое другое. Целую стену занимал большой стеллаж, состоявший из выдвижных пластмассовых ящиков, каждый из которых был аккуратно промаркирован. На них были отмечены наименования различных деталей и компонентов. Здесь было предусмотрено абсолютно все, и каждая мелочь занимала строго определенное место.

В дальнем краю подвала располагалась полностью оборудованная больничная койка. Рядом стояло инвалидное кресло. Все предметы, которые здесь находились, сверкали чистотой. Видимо, уборка производилась ежедневно. Здесь также были кардиомонитор, паровой стерилизатор, портативная рентгеновская установка, огромный запас медикаментов и различное оборудование, которое Брайану было незнакомо. Он спрашивал себя, нет ли в холодильнике, находящемся рядом с больничной койкой, образцов крови Эриксона…

– У вас тут что, целая домашняя лаборатория?

– Это для Джебедии, – ответил Олдер. – Сражаясь с Детьми Мэри, он иногда получает ранения.

Брайан на секунду представил, что Эриксона случайно ранили в схватке. Кто же придет к нему на выручку, кто прикроет?

– А вы когда-нибудь помогали ему в охоте на Детей Мэри?

Олдер пожал плечами.

– Иногда он просит у нас помощи…

Брайан еще раз окинул эту парочку оценивающим взглядом: старик, который едва мог двигаться, и костлявый юноша. Он мысленно прикинул, что если б он действительно стал охотником на чудовищ – как бы смешно это ни звучало сейчас, – то обзавелся бы помощниками понадежнее…

Олдер слегка покачнулся, подошел к креслу и медленно сел.

Адам тут же подбежал к нему.

– Дед, с тобою всё в порядке?

Старик кивнул.

– Все хорошо. Просто мне нужно пару минут передохнуть. Адам, передай Брайану все необходимое.

Адам кивнул. Уже без былой заносчивости он вытащил из стойки два пистолета и положил их на стол. Брайан взял один из них, ощутив внушительный вес оружия. Извлек 20-зарядный магазин и увидел, что наконечники пуль черные – это были бронебойные SS190.

– Но ведь это незаконно, – буркнул Брайан и нахмурился.

– О господи, – простонал Адам и протянул к нему руки. – Давай, коп, надевай скорей свои браслеты. Или постой… ты ведь, кажется, уволен.

Он подошел к стеллажу, выдвинул ящик и достал сверток.

– Вот, примерь-ка это, – сказал он и швырнул Брайану.

Клаузер развернул брезент. Снаряжение включало в себя две поясничные кобуры, три полные обоймы на левом плечевом ремне и еще три – на правом. Он расстегнул толстовку, снял ее и положил на стол, затем просунул руки через лямки и закрепил пояс вокруг талии. Взял пистолеты и сунул каждый в свою кобуру. Опустил руки вниз, затем попробовал быстро вытащить оружие. Пистолеты выходили из кобуры очень легко, ни за что не цепляясь. Он повторил это действие три раза – все движения получались естественными и интуитивными.

Брайан с удовлетворением вложил оружие в кобуру.

– А как насчет ножа? Такого, как у Эриксона?

Адам выдвинул еще один ящик и передал Брайану. Тот открыл его, обнаружив внутри боевой нож морской пехоты «Ка-Бар». Кромка ножа ярко блеснула, но плоская грань мерцала довольно тускло. Брайану это показалось странным, и он провел по ней пальцем, соскребая полоску геля.

– Не делайте этого, – сказал Олдер.

– Почему? – спросил Брайан, но в этот же момент почувствовал, что кончик пальца горит огнем.

Джессап вздохнул.

– Потому что это ядовитый состав, вот почему.

Адам передал Брайану тряпку. Тот быстро стер с пальца остатки геля.

– Мы обнаружили пасту на стреле Эриксона. Тот же самый состав? И как он работает?

Адам кивнул.

– Вы, наверное, уже догадались, что у Детей Мэри очень быстро заживают раны. Дядя Джеб говорит, что они могут выжить даже при эвисцерации[56]или обезглавливании. Серебряная паста блокирует эту способность, то есть рана, которая оказалась бы смертельной для обычного человека, будет смертельной и для них.