Должность во Вселенной. Время больших отрицаний - Владимир Савченко

…Особенно запомнились глаза Али, выражение муки от раздирающей тело боли и вместе – счастья. Она рожала, становилась Матерью – разделялась на две жизни. Вверху и за стенами башни колыхалось пространство, в Меняющейся Вселенной протогалактические облака свертывались в вихри, выделяли из себя звезды – тоже рожали их?.. – а здесь ее тело выделяло новое живое тело.

Первее материнства нет ничего во Вселенной. Недаром слово материя того же корня.

Это произошло на третий К-день после их подъема. Внизу шел все тот же восемнадцатый час 16 сентября – и неясным оставалось, чем он закончится. Поднимавшийся среди грохота к энергощиту с перебитой ключицей Буров спасал не только Шар с башней, но и их тоже.

Похоже было, будто и Шар намеревался что-то родить. Звезду.

Внизу вытянулся у стены на проходной холодеющий труп Пеца.

Роды в бассейне, в теплой колышущейся среде тоже были как-то соразмерны судорожным колыханиям пространства окрест от попыток Шара выделить из себя звезду. Сына – красный мокрый комок – Панкратов выхватил из воды сразу, не дал наглотаться. Сын заорал. Панкратов перенес Алю и его, завернув в одну простыню, в номер, уложил на кровать, облегченно думая, что все позади. И ошибся.

– Ой!.. Миш, Мишечка… опять! – Аля приподняла голову с мокрыми волосами; в глазах мука и счастье. Тело ее выгнулось. – Ох… снова. Ой, мамочки!..

Через четверть часа появился второй пацан. Этот на суше.

К такому повороту событий Миша не был готов.

– Все? – не слишком ласково спросил он жену, укладывая второй комок, скользкий и орущий, рядом с первым. – Ты уверена?

– Иди к черту, – прошептала та бледными губами. – Обмой.

Обмыв младшего, Михаил Аркадьевич включил на компьютере табло времен, выделил и зафиксировал нужные даты. Старший – для которого имя было давно придумано и согласовано: Димка, Дмитрий Михайлович – появился на свет в 17 часов 56 минут 34 секунды Земли 16 сентября (16 + 107 сентября, 15 часов 10 минут по уровню К144). Младший, имя которому еще предстояло выбрать и вписать в файл, родился на уровне К146 в 17 часов 56 минут 37 секунд Земли, или того же 16 + 107 сентября в 15 часов 20 минут по времени своего уровня.

По крупному, все произошло в триста сорок седьмой день Шара, между восемьсот восемьдесят первым и девятьсот шестидесятым шторм-циклами Меняющейся Вселенной на пятьсот девяносто девятом миллионе сто семьдесят девятой тысяче шторм-циклов от таращанской беды.

Теперь Миша и Аля иными глазами смотрели на табло времен, на числа, сопутствовавшие им всюду. Особенно на дни за знаком «+». На нижних уровнях к каждому земному прибавлялись единицы, на средних десятки, на верхних к вечеру до полутора сотен; пять месяцев.

…Конечно, наиболее полно они добавлялись к времени служения материалов и оборудования в башне. Оставленные невыключенными лампы или приборы могли сгореть. В испортившемся холодильнике пропадал весь запас. И так далее.

Что же до людей, то дни, недели и месяцы за знаком «+» для них оставались, как правило, в категории возможности. Можно было провести наверху земные календарные сутки, заниматься долгими исследованиями, выполнить большую работу – и, как на блюдечке, назавтра поднести коллегам могучий результат. Но жить, конечно, все предпочитали в «нулевом времени», на родимой Земле. В Катагани.

И вот теперь супругам Панкратовым и их детям предстояло жить эти «+»-дни, недели, месяцы всерьез. Наравне с материалами и оборудованием. Как на космическом корабле.

4

В 18:03 Земли Виктор Буров достиг уровня 7,5, взломал щит регулятора натяжения канатов, повернул пакетники – и все успокоилось. Рев перекачки сменился тишиной; оседала пыль.

На этом уровне (старом координаторном) было 16 + 5 сентября, 15 часов 11 минут.

Наверху, в гостинице, пришло условное утро 16 + 108 сентября, 7 часов. Новорожденные, впервые покормленные мамой, спали. Намаявшиеся Миша и Аля тоже – и не восприняли, что снизу перестал доноситься гул, прекратились скрипы и пошатывания стен.

Стоит заметить, что в сравнении с тем, что творилось внизу, воздействие Шаротряса здесь было очень умеренным. Колыхания пространства растягивались в К раз и во столько же ослаблялись. Разрушений не было. Даже освещение не мигало.

Но Миша решил осмотреть, все ли в порядке. Начал с мастерской на 146-м уровне. Прихватил там цилиндрик НПВ-концентратора, прибор для него. Поднялся на крышу, сел в пилотное кресло от кабины ГиМ – обдумать положение.

В этом кресле сутки назад сидел и размышлял Пец – для Миши он был еще живой.

1

…Жизнь была чудом – и она была жизнь.

Вверху, над головой, неспешно накалялся, проходя оттенки от буро-сиреневого до бело-голубого, вселенский шторм; он казался близким – да до недавних пор и был таким. Миша сам не раз поднимался в МВ. Но сейчас мысли и чувства его были далеко не горние, не вселенские – самые что ни на есть земные. Состояние как у молодого волка: его самка принесла детенышей, теперь надо бегать, искать, добывать и приносить им пищу, защищать их, свое логово. Лапы и клыки, клыки и лапы; пощады никому.

Только усилием воли Панкратов сдерживал себя, чтоб тотчас не броситься что-то искать и делать. Надо было все хорошенько обдумать.

Лампочка на шесте осветила какой-то темный предмет неподалеку. Он присмотрелся: дохлая ласточка. Жертва НПВ.

…Немало их устраивали себе гнезда в стенах башни – повыше, повинуясь инстинкту. Высиживали птенцов при К100-150 очень быстро. А далее ускоренное время столь же быстро все завершало. Пищу-то надо искать внизу, в зоне (К2) или на пустыре (К1). В однородном мире время поиска плюс доставка в гнездо соизмеримы со временем питания и переваривания пищи птенцами. А здесь – нет. Выбивающиеся из сил родители не успевают находить, приносить, кормить; птенцы дохли. Затем дохли надорвавшиеся ласточка-папа и ласточка-мама.

«И со мной так выйдет, если стану суетиться по животному отцовскому инстинкту. Затем и с выводком моим тоже, с Алей… Нет, надо иначе».

Но вот что: побоку это все. Громада материала подпирает, нависает и давит. Прочтите, пожалуйста, о подобных переживаниях персонажей в других книгах: как выжить в неблагоприятных условиях, выкормить детей и тэ дэ и тэ пэ. Об этом много пишут. Мы же здесь сосредоточимся на том, о чем в других книгах не пишут.

…Если без обиняков, то последовавшему вскоре созданию Ловушек и развитию соответствующего направления институт обязан (и будет обязан, как говорят в простом социуме, по гроб жизни) не столько Мише Панкратову, сколько родившимся близнецам. И еще, вероятно, квартирохозяйке Александре Владимировне. А вдобавок и общей ситуации: развалу великой страны, краху социализма с его, что ни говори, заботой о трудящихся – и заменившему все это повальному шкурничеству.