Мои воспоминания. Брусиловский прорыв - Алексей Брусилов

Тяжелая местность – сплошные болота – чрезвычайно затрудняла бои и делала невозможным использование сосредоточенной в Ковельском направлении конной массы в 5 дивизий – 15 000 пик и шашек 4-го конного корпуса генерала Гилленшмидта и 5-го конного корпуса генерала Вельяшева. Генерал Брусилов имел в виду стремительным наскоком 4-го конного корпуса по воде, трясинам и колючей проволоке захватить Ковель – важнейший узел сообщения в тылу врага.

Невозможные местные условия и наличие в Полесье сильнейших групп Гауэра и Фата совершенно не принимались им в расчет. Генерал Гилленшмидт – начальник храбрый без опрометчивости – видел на месте всю невыполнимость этого плана. 23, 24 и 26 мая он пробовал наступать совместно с войсками 46-го корпуса генерала Истомина, в боях у Рафаловки и Костюхновки не добился особенного успеха и имел мужество не исполнить категорические, но неосновательные требования штаба фронта.

В корпусе Гауэра – Польский легион (3 пехотные бригады) и 3 кавалерийские дивизии – 17 000 бойцов с 85 орудиями. В корпусе Фата – 2 пехотные дивизии – 27 000 бойцов и 105 орудий. В боях у Костюхновки были разбиты поляки. У Рафаловки отличилась 16-я кавалерийская дивизия генерала Володченко (черниговские гусары взяли батарею лишь месяц спустя, 23 июня у Волчецка).

В направлении на Ковель атаковали 30-й армейский корпус генерала Зайончковского и 39-й корпус генерала Стельницкого. Упорными трехдневными боями им удалось отбросить за Стырь левый фланг армии эрцгерцога – 2-й австро-венгерский корпус. В боях 23 мая в 29-м корпусе особенно отличился 407-й пехотный Саранский полк, взявший 3300 пленных (в том числе 1000 германцев) и 8 пулеметов.

Если в Ковельском направлении нами был одержан только тактический успех, то в Луцком – на путях главного удара – нас ждала полная победа.

Блистательным прорывом 40-й корпус генерала Кошталинского растерзал в боях 23 и 24 мая у Жорнища и Олыки центр 4-й австро-венгерской армии – 10-й армейский корпус, тогда как 8-й армейский корпус (где генерала Вл. Драгомирова временно замещал генерал Булатов) нанес полное поражение правофланговому сводному корпусу генерала Шурмая.

Во 2-й стрелковой дивизии генерала Белозора особенный успех имели 5-й и 6-й полки, открывшие 12-му корпусу путь на Олыку и Луцк. В 4-й стрелковой дивизии генерала Деникина первым прорвал все шесть линий неприятельских позиций 3-й батальон 13-го стрелкового полка капитана Тимановского, будущего начальника Марковской дивизии[194].

8-го стрелкового полка прапорщик Егоров с десятью разведчиками, скрытно пробравшись в тыл противнику, заставил положить оружие упорно дравшийся венгерский батальон и сам-11[195] взял в плен 23 офицера, 804 нижних чина и 4 пулемета, отразив еще при этом конную атаку неприятельского эскадрона.

Эрцгерцог отвел свою разбитую армию на Стырь, и здесь 25 мая она была окончательно разгромлена. В этот день наша 14-я пехотная дивизия форсировала Стырь у Круп, а «железные стрелки» генерала Деникина ворвались в Луцк. 56-й пехотный Житомирский полк, на который был возложен штурм Круп, вначале не мог одолеть могучее предмостное укрепление. Штаб 8-го корпуса распорядился прислать подкрепление. Услышав об их подходе, офицеры и солдаты отказались от поддержки: «Нас будут выручать? Житомирцы сами постоят за себя!»

Дружным ударом взяли они оплот врага, захватив при этом 67 офицеров, 2000 нижних чинов и 13 пулеметов. Луцк взял 16-й стрелковый полк.

В то же время левофланговый корпус 8-й армии – 32-й генерала Федотова имел многотрудные бои с цепко державшимся на реке Икве левым флангом 1-й австро-венгерской армии. Генерал Каледин подкрепил его своим единственным резервом – 14-м армейским корпусом генерала Лайминга. 25 мая войска 105-й пехотной и 2-й Финляндской дивизий форсировали Икву в боях у Дорогостая и Торговицы. 23 мая в 101-й пехотной дивизии полки 401-й Корневский и 402-й Усть-Медведицкий потеряли одними только убитыми 35 офицеров. 24 мая эти же полки захватили 2000 пленных.

В 105-й пехотной дивизии отличился у Дорогостая 420-й пехотный Сердобский полк, взявший 4 орудия, а 6-й Финляндский полк Свечина форсировал Икву у Торговицы по горящему мосту, повторив бессмертное дело павловских гренадер под Клястицами и взяв 2000 пленных. Штаб 8-й армии плохо разбирался в обстановке, иначе он подкрепил бы не свой левый фланг, а свой центр – 40-й корпус, имевший наибольший успех и наибольшие возможности.

В Луцком сражении с 23 по 25 мая войсками 8-й армии было взято 45 000 пленных, но только 66 орудий. Трофеи 8-й армии в Луцком сражении составили пленными 922 офицера, 43 628 нижних чинов, 66 орудий, 71 миномет и бомбомет и 150 пулеметов. Львиная доля добычи – половина пленных и две трети орудий – приходится стрелкам 40-го корпуса. Неприятель показал свой урон в 82 200 человек – 51 процент всего состава войск Линзингена (10-й корпус потерял свыше 80 процентов). Наш урон в 8-й армии составил: 417 офицеров и 32 957 нижних чинов убитыми и ранеными – 20 процентов общей численности.

А между тем большая часть неприятельской артиллерии – без малого 300 пушек и мортир – и все штабы, начиная со штаба 4-й армии – давались нам в руки, оставшись без прикрытия за гибелью либо бегством пехоты. Но вся наша конница оказалась где-то в ковельских болотах, и некому было пожать плоды победы…

На Луцком направлении оставалась одна 12-я кавалерийская дивизия, но генерал Каледин запретил ей преследовать разбитого врага. Генерал Каледин держал 12-ю кавалерийскую дивизию за 8-м армейским корпусом, тогда как главный успех и возможность конного наскока представились в 40-м корпусе. Став высшими начальниками, Брусилов и Каледин перестали быть кавалеристами.

Начальник 12-й кавалерийской дивизии барон Маннергейм просил разрешения преследовать разгромленного и бежавшего неприятеля, потерял время и получил отказ. Будь на его месте граф Келлер, он без всякого спросу давно был бы во Владимире-Волынском, а эрцгерцог Иосиф Фердинанд – в штабе Каледина!

Штаб Юго-Западного фронта совершенно не отдавал себе отчета в размерах и значении Луцкой победы. Ставка смотрела не на Брусилова, а на Эверта. И связанный ее директивами генерал Брусилов смотрел не на Луцк, а на Ковель – не на Деникина, а на Гилленшмидта.

Командовавший же 8-й армией генерал Каледин не чувствовал пульса боя. Он придерживал рвавшиеся вперед, чуявшие скорую и полную победу войска, подравнивал их, не смел преследовать, все время оглядывался на штаб фронта и неумело израсходовал резервы.