Книга тьмы - Марина и Сергей Дяченко

— Он заразился, ты понимаешь? — Кривляясь, его собеседник повернулся в сторону движущейся человеческой массы и послал в нее пару выстрелов. — Заразился… понимаешь?!

— Ты… ты… — Первый отступил на шаг назад. — Ты спятил!

Смешок повторился, и на охотника уставились горящие глаза.

— Ты, бабушкин сынок! Ты что-то сказал? Они заразились, ты слышишь? Все… заразились!.. — Новый взрыв смеха мог принадлежать только безумцу.

— Ты сумасшедший, — уже более твердо произнес бывший охотник. — Ты — пьяный псих…

— И ты заразился…

Дуло ружья начало разворачиваться в его сторону, а лицо безумца перекосила уродливая улыбка.

Бывший «охотник на зомби» отпрыгнул вовремя — через секунду пуля впилась в штукатурку за его головой. Он сам не понял, как ему удался следующий маневр, но каким-то чудом он ухитрился поднырнуть под ружье и выбить его из рук сумасшедшего. Недолгая возня позволила констрикторам придвинуться ближе — теперь отстреливаться стало попросту бесполезно. Наугад нажимая на курок, охотник рванулся прочь, стараясь не смотреть, как безжалостные руки душителя захватывают его бывшего товарища.

Он не заметил другого — что из-за угла ему навстречу тянется еще одна пара рук, поджидая, когда к ним приблизится удобная для поимки спина. Последний выстрел сбил лампу, после этого ружье со стуком упало на пол, и поднимать его стало уже некому.

* * *

— Рудольф! — Эльвира бросилась ему на шею и сжала так сильно, что чуть не напугала его, но нет — ее объятия не были объятиями больного.

— Что случилось? — проговорил он, не без труда высвободившись из ее рук.

— Я только что снизу! — Она совсем не была похожа на себя — испуганная, жалкая. — Похоже, там никого не осталось… Констрикторы наступают!

— Так. — Рудольф поразился собственному спокойствию. — А как дела в бомбоубежище?

— Я не проверяла, но туда они вряд ли ворвутся.

— Что ж, этого следовало ожидать. — Рудольф машинально погладил журналистку по голове. — Вы уже успели записать? Простите! Сядьте, успокойтесь и постарайтесь сосредоточиться на хронике. Сможете?

— Думаю, да. — Мысль о том, что надо заниматься делом, помогла ей прийти в себя. — Да, я сделаю это.

— Хорошо. — Рудольф прислушался к ударам своего сердца: оно билось громче и сильнее обычного, но не быстрее. — Видите эту веревку?

— Да. — Обреченность, при появлении которой страх куда-то уходит, передалась и Эльвире.

— Быстрее разбирайтесь с записями. Я постараюсь сплести что-то вроде стульчика, и вы сможете дождаться спасителей на стене. Надо полагать, констрикторы не застанут вас врасплох…

— А вы? — Эльвиру даже затошнило от такого варианта спасения.

— Это неважно. — Рудольф подошел к окну.

Где-то за городом уже начиналось утро. О его приближении свидетельствовали изменения в оттенках неба, но здесь, на площади, об этом можно было только догадываться. Дым — то черный, то буроватый, а порой белый — тянулся ввысь, забрасывая внутрь здания удушливый запах гари. «А ведь мы могли просто задохнуться», — осознал еще одну, прошедшую стороной опасность Рудольф. Руки его задвигались быстрее, узлы появлялись на веревке один за другим — ровные, аккуратные, словно сделанные машиной.

— Нет, — неуверенно сказала Эльвира, не стараясь, чтобы ее услышали. Несколько стенографических загогулин чистом листке — она отмечала только самое главное — напомнили ей, что спасаться теперь следует не ради себя. Кто-то должен будет все это расшифровать. Кто-то должен будет сберечь эти записи, донести их до людей.

И тут дверь тряхнуло…

* * *

Лестница была достаточно узкой — только это и позволяло последнему из защитников укрепления держаться. Он догадывался, что, скорее всего, остался один — выстрелов больше не было слышно. Догадывался он и о том, что патроны вот-вот закончатся, и лишь то, что лестница, которую он защищал, вела в сторону бывшего бомбоубежища, не позволяло ему прекратить стрельбу. Пусть двери рассчитаны на атомный взрыв — кто знает, как выдержат их замки атаку совсем иного рода…

Он отступал до лестничной площадки, пока не уперся спиной в стену. Безжизненные лица плыли навстречу, тупо шевелились выставленные вперед кривые пальцы…

Он собирался стрелять, пока не закончатся патроны, но вышло иначе — среди ползущей навстречу толпы констрикторов возникла вдруг маленькая фигурка: розовое платьишко с оборочками и бантиками, золотистые локоны…

Ему повезло в одном — еще раньше, во время первой атаки, удалось сменить неудобное ружье на пистолет.

Дуло развернулось на сто восемьдесят градусов, и прозвучал выстрел — последний в истории укрепления.

* * *

— Все… — Рудольф отступил от окна на шаг. На его лбу, незагорелом и побледневшем от волнения, выступило несколько крупных капель пота. — Скорее сюда!

Эльвира поспешно двинулась с места, надевая ручку сумочки себе на шею. В дверь снова ударили — засунутая в щель отвертка должна была задержать констрикторов хоть на пару минут.

— Быстро, — почти не открывая рта, произнес Рудольф и протянул ей свое изделие. Журналистка ухватилась за веревку, кое-как просунула ноги в вывязанные Рудольфом петли и встала на подоконник.

Дверь вылетела как раз в тот момент, когда Эльвира должна была спокойно опуститься. От неожиданности она дернулась, поскользнулась на железном карнизе и поняла, что падает. Веревки грубо рванули ее за ноги, несколько задержав падение, но соскользнули, обдирая щиколотки Эльвиры и срывая с нее туфли. Удаляющийся крик заставил Рудольфа снова развернуться к окну, но помогать было уже поздно: раздался глухой удар, и он увидел женщину лежащей на мостовой. До боли сцепив зубы, Рудольф посмотрел вниз, затем назад, в сторону приближающихся жадных рук, снова вниз и опять назад. Дальше он действовал скорее механически: он не помнил, как вытянул веревку, как уселся, как опустился… Что-то раздвоилось в его сознании, бросив половину его личности перед катящейся с гор лавиной, за которой слышались предательские голоса бывших начальников и приятелей. Снег кипел, рассыпаясь искрами, солнце слепило глаза… Сквозь видение на миг прорвалась стена, каменная, грубая и надежная на вид, а потом вновь наступило полусумасшедшее забытье. Он понял только, что висит между небом и землей, а веревка раскачивается от постепенно усиливающегося ветра. Затем сквозь подступившую темноту донесся рокочущий звук, слишком упорядоченный, чтобы его можно было принять за шум лавины. Рудольф открыл глаза — на поголубевшем и слегка очистившемся от дыма небе висел вертолет, а где-то за ним горело солнце — небольшое и желтое…

* * *

До самого утра Альбина пролежала неподвижно, глядя в потолок, и ее взгляд легко было спутать со взглядом констриктора — кипящие в голове мысли забирали из него всю энергию, но при этом она не смогла бы объяснить, о чем думает. Почему увели Тихого? Почему он так настаивал на том, что она — просто попутчица? Что все это означает? В какие-то моменты ей хотелось встать и попытаться разузнать, в чем дело, поинтересоваться его судьбой, уточнить, когда будет запущена привезенная ими методика лечения, но всякий раз ее охватывала усталость, и девушка говорила себе, что через минуту она отдохнет, силы вернуться, и вот тогда… Ей чудилось, будто даже тело знает о загадочных опасностях больше, чем она, и потому не пускает.