Истинная ученица дракона - Адриана Дари

внутри меня начинает зарождаться жар, подбирающийся к кончикам пальцев. Я посмотрела на руки, пытаясь понять, не вырвалась ли сила. Комендант заметил мой мимолетный взгляд на ладони и обеспокоенно посмотрел на меня.

Если сила сейчас взбунтуется, и я подпалю королевского канцлера, вряд ли добром это закончится. Я спрятала руки за спину и отрицательно помотала головой:

— Нет. Я хочу доучиться до выпуска.

Неужели я набралась смелости сказать Геральду “нет”? Он осклабился и снова потянулся, чтобы схватить меня за руку. Но на его пути возник эн Гордин. Он закрыл меня своей спиной так, что я даже не видела выражения лица Геральда. Полагаю, что к счастью.

— Кадет Арно отправляется на занятия, на которые вы и так её задержали, — тоном, не терпящим возражений, сказал комендант. — Пока в академии есть ректор и я, ни один кадет не покинет её без добровольно принятого решения.

— Что ж, эн Гордин, видимо, пора это изменить, — прошипел Геральд и ушёл прочь по коридору.

— Кадет? — не оборачиваясь окликнул комендант.

Я обошла его и вытянулась перед ним по стойке смирно. Хотя очень хотелось кинуться его обнимать и благодарить. Ну можно было даже не благодарить, объятий было бы достаточно.

— Кадет Арно слушает, — голос немного дрожал, но оптимизма во мне прибавилось.

— Жду вас после занятий на большой тренировочной площадке. Без опозданий, — властно сказал он, но в его глазах появился мягкий, шутливый огонёк. — Посмотрим, на что способны ваши одногруппники.

— Есть, эн Гордин! — отчеканила я.

— Свободны, — комендант махнул рукой, но, когда я уже уходила, кинул мне вслед. — И помните, никто без вашего согласия и приказа ректора забрать вас отсюда не имеет права.

Что ж, это очень... Нет, не так. Это ОЧЕНЬ хорошая новость. Я была почти в безопасности. От мысли, что именно эн Гордин отстоял моё право остаться в академии стало тепло, и на лице появилась довольная улыбка.

На тренировочную площадку мы с Эрикой пришли вдвоём, без Дары. Потому что всех, кто собирался участвовать в отборе (а это был без малого весь курс), сначала пригласили отдельно на плац, чтобы распределить по командам.

На большой площадке мы не занимались никогда: для тренировок ангелов хватало минимума пространства. А для драконов требовался простор. Вот, они и тренировались тут, а мы наблюдали за их плавными грациозными полетами и учебными боями издалека.

По краям были расположены трибуны для зрителей Соревнований Большого Крыла, которые проводились каждую весну между драконами. Зрелище было всегда безумно захватывающее. Но на этот период родители старались забрать всех ангелов домой, поэтому я ни разу не видела самих соревнований.

Было необычно: до другого края поля было так далеко, что стоявшие там люди (и другие расы) казались меньше ногтя. Я думала, что тут, как на плацу будет очень ветрено, но как только мы пересекли границу тренировочной площадки, весь ветер стих, и осталось лишь нещадно палящее солнце и невыносимая духота.

По краям тренировочного поля собралась, наверное, вся академия. Протиснуться в первые ряды было практически невозможно. Теперь я поняла, почему эн Гордин советовал не опаздывать.

Мы попытались пробраться ближе к смотровой площадке, но нас запихали локтями, обругали и отдавили ноги. Поэтому я плюнула на эту затею и предложила устроиться на верхних рядах трибун: оттуда всё хорошо было видно и народ не толпился.

— И скажи мне, Ани, ну вот зачем ей это надо? — в очередной раз, ворча, спросила Эрика. — Ей развлечение, а нам на солнцепёке торчать.

— Она бы тебя сейчас спросила, неужели тебе не интересно поближе познакомиться с драконами, — изображая голос Дары, ответила я.

— Нет. Они… такие непредсказуемые, — нахмурилась Эрика. — Вспыльчивые. Их не поймёшь.

— Ты так говоришь, как будто уже общалась с кем-то из них.

Она как-то неопределенно мотнула головой, и я решила не лезть с вопросами. Если бы хотела — уже бы сказала.

Мы почти дошли до нужного сектора со скамейками, чтобы подняться повыше, как в проходе я увидела их. Тех самых бескрылых спиногрызов, у которых я спёрла… Ой, то есть выиграла магические усилители.

Один из них поднял голову и расплылся в недоброй улыбке, пихнув своего дружка локтём в бок. Увидели. Я попала.

Глава 13

— Эрика, иди садись, я присоединюсь чуть позже, — шепнула я на ухо подруге и кинулась в толпу, чтобы, петляя между кадетами, выйти с обратной стороны сектора, а потом нырнуть под трибуны и отсидеться.

В прошлый раз ушла, и в этот тоже сбегу! Наверное.

Расталкивая народ, я всё время оборачивалась, опасаясь, что вот-вот меня догонят. И сейчас эна Гордина на их головы не будет, он точно далеко и точно занят.

Я не знаю, сколько раз мне наступили на ноги и пихнули локтем в живот или бок, но я с готовностью всё это стерпела. Просочившись в узкий проход между двумя секторами кресел, я пролезла между опорными балками и… столкнулась нос к носу с двумя довольными драконами.

— Вот и поймали птичку! — выдал дракон слева. Его ярко-красные кудрявые волосы торчали в разные стороны, создавая, несмотря на всю серьезность, немного комичный эффект. Это же подчеркивалось россыпью веснушек на широком носу с горбинкой.

— Помнится, мы перышки ей обещали повыдергивать, а, Ромус? — второй почти откровенно смеялся, но пока не нападал. Он был почти на голову выше первого, чуть шире в плечах и выглядел на порядок опаснее. Пронзительный взгляд, длинный острый нос и абсолютно гладко зачёсанные в хвост чёрные волосы делали его похожим на хищную птицу, высматривающую в степи свою добычу.

— Неужели два сильных и ловких дракона будут нападать на одного маленького и слабого ангела? — попыталась я скорчить из себя саму беззащитность.

Но, к сожалению, это хорошо у меня получалось только в присутствии эна Гордина. Не помогли даже сведённые домиком брови. А жаль.

— Видел эту святую невинность? — кивнул на меня второй, имени которого так и не назвали. — Из-за тебя, ангелочек, мы вдвоем отдраивали половину казармы.

— Вручную! — добавил Ромус. — Знаешь, каково это?

Ну вообще я не знала, как обстояли дела с чистотой в драконьей казарме, а у нас там и мыть было почти нечего. Поэтому точно не могла разделить их негодования. Но мой язык