Снежная пантера - Виктория Лайт

— Тебя нелегко найти, Йен-англичанин, — раздался насмешливый женский голос, и сердце молодого человека подпрыгнуло в груди. Она … и все остальное больше не имело значения…

— Я хотел поработать в тиши, леди Линн, — сказал он, поднимаясь с колен.

— Я думала, что художники работают только днем, — усмехнулась она. — Тебе же ничего не видно.

С этими словами ночная гостья вышла из тени. В скудном свете луны, пробивавшемся сквозь крохотную прорезь окна, можно было разглядеть красивую молодую женщину в темном, шитом золотом платье. Волосы ее были уложены в замысловатую прическу, а на шее сверкало ожерелье. По всему было видно, что женщина эта из благородной и состоятельной семьи.

Художник невольно подался вперед, стараясь запечатлеть в памяти мельчайшие детали облика женщины.

— Я вижу все, что мне нужно, леди Линн, — хрипло пробормотал он. — Когда нет света, мне помогает воображение.

— И что же ты рисуешь сейчас, англичанин?

Молодой человек опустил глаза. Край платья красавицы уже размазал часть его картины.

— Вы стоите на моем рисунке, леди Линн.

Женщина шагнула назад.

— Что это? — воскликнула она с презрением. — Ты рисуешь углем на полу? Ты мог бы взять у моего отца новый холст и краски, а вместо этого малюешь углем!

— Я никогда бы не осмелился перенести на холст то, что малюю углем на полу, — с горечью ответил молодой человек.

Женщина усмехнулась и склонилась над картиной.

— Это женщина, как я понимаю? Я ее знаю?

Художник молчал. Вопросы леди Линн были очередной издевкой, к которой он так и не успел привыкнуть за короткое время пребывания в Гленку. Даже в лунном свете нельзя было не заметить потрясающего сходства между портретом и насмешливой дочерью хозяина замка. Но она требовала признания из уст художника, и она его получила.

— Я пытался нарисовать самую прекрасную женщину Хайленда, а может быть, и целого света, — тихо проговорил молодой человек.

— Может быть? — Голос леди Линн обжег Йена ледяным презрением.

Йен вымученно улыбнулся. Как она любит восхваления, эта заносчивая шотландка! Ей нужно все время слышать, что она красива, и видит Бог, нет недостатка в желающих восхвалять рыжеволосую дочь Данслаффа Макроя!

— Самую прекрасную женщину в мире, — глухо пробормотал Йен.

Впервые он увидел ее в обеденном зале замка Гленку восемь дней назад, и с тех пор вся его жизнь переменилась. Какой злой рок занес его в это горное королевство из родного уютного Лондона, где Йену Шеппарду по прозвищу Художник прочили великое будущее? Но спокойная сытая жизнь и ласки заботливых лондонских купчих, а порой и знатных дам, до жути надоели Йену, и он с радостью поехал в далекую Шотландию оруженосцем сэра Синклера, графа Уэссекса. Несмотря на прохладные отношения между Англией и Шотландией, многие дворяне устремлялись на север, чтобы мечом или пиратством заработать себе состояние. К тому же при дворе короля Якова было гораздо интереснее, чем у старого доброго Генриха, известного своим миролюбием, а графу Уэссексу стало скучновато в Лондоне…

Графу не повезло — в придорожной таверне ему проломили голову из-за хорошенькой трактирщицы, а Йен отправился дальше в одиночку. Шотландия нравилась и не нравилась ему одновременно. Его восхищала природа — прозрачный воздух, горные пики на фоне лазурного неба, туман, стелящийся по земле утром, неожиданные озерца в лесной глуши с чистой, как слеза, водой… И раздражал пронизывающий ветер, набрасывающийся на одинокого путника, медлительные и грубоватые местные жители, некрасивые крепкотелые женщины, которые совсем не привлекали золотоволосого тонколицего Йена. Их язык был ему непонятен, а нравы и обычаи казались лондонцу варварскими. И все же Йен никак не мог повернуть назад и продолжал свое странствие по этому суровому краю…

Он побывал в крупных городах и мелких поселениях, ночевал в замках и трактирах, спал на шелковых простынях и соломе, ел грубую сытную пищу поселян и изысканные блюда за столом у знатных господ. Его искусство открывало перед ним все двери. В столице нередко можно было встретить гаэльских бардов и итальянских музыкантов, французских алхимиков и фламандских оружейников. Молодой король обещал свое щедрое покровительство всякому, кто вместе с ним будет трудиться на благо этой неприветливой страны, и находилось немало охотников всех сословий и ремесел попытать свое счастье.

Там Йену и посчастливилось попасть на время в свиту Эрика Кэмпбелла, графа Аргайла, которому король поручил контролировать владения короны в Хайленде, горной Шотландии. Гордые горцы лишь делали вид, что подчиняются воле короля, а на самом деле постоянно замышляли заговоры. Присутствие королевского посланника было необходимо, и граф Аргайл засобирался в дорогу, а вместе с ним и Йен-англичанин.

Случай занес их в замок Гленку, оплот клана Макроев. Вопреки поговорке, выставляющей шотландцев нищими скрягами, Данслафф Макрой не был ни бедным, ни жадным. И это делало его стократ опаснее для шотландского короля, ибо независимый горец пользовался большим влиянием среди тех, кому была не по душе власть Якова III. Граф Аргайл прибыл как друг, но не забывал держать уши и глаза открытыми. Данслафф Макрой встретил его как гостеприимный хозяин и закатил роскошный пир, но остерегался откровенничать с посланцем Якова…

Но Йен-англичанин был далек от интриг и с раскрытым ртом любовался дикой красотой Гленку. Не знал тогда бедный Йен, что его безмятежной жизни подходит конец, а если б и знал, то нашел бы в себе силы изменить судьбу? Вряд ли… Она неумолимо влекла его к роковой встрече, чтобы он потерял себя, не найдя ничего взамен.

Леди Линн Макрой, старшая и единственная дочь Данслаффа Макроя, была прекрасна как ангел и опасна как дьявол. На шумном пиру в Гленку она сидела рядом с отцом, гордая, независимая, готовая дать отпор любому наглецу, красивая, как сто тысяч женщин. Темно-рыжие волосы сплетались в тугие кудри, опускались на гибкую прямую спину и терялись в складках бархатного платья, в продолговатых темных глазах горел огонь… Уже потом Йен узнал, что глаза у леди Линн темно-карие, с вкраплениями зеленого и желтого, и когда она смеется своим жестоким, жалящим смехом, они становятся изумрудными…

Йен-англичанин влюбился с первого взгляда. Не он один — многие в пиршественном зале Гленку не могли оторвать глаз от обольстительной дочери хозяина. Но она не замечала никого, никому не отдавала предпочтения: и знатный лорд, и простой воин, и бедный художник могли похвастать разве что единственным равнодушным взглядом, случайно брошенным красавицей поверх голов.

Как непохожа была леди Линн на остальных женщин! Откуда взялась у грубого неповоротливого Данслаффа такая дочь? Возможно, леди Макрой могла бы приподнять завесу тайны, но вот уже десять лет как супруга Данслаффа покоилась в семейном склепе, и оставалось только гадать, от кого унаследовала Линн свою яркую красоту.

Данслафф Макрой захотел получить портрет дочери, и Йену предложили задержаться в Гленку. Знал он, чувствовал, что нужно бежать как можно быстрее из замка, где правит рыжеволосая красавица, но уже тогда не смог противостоять влечению сердца. Что же говорить теперь, когда за восемь дней леди Линн полностью покорила его, превратила в своего раба, готового за секундное блаженство продать душу дьяволу…