Академия Бикон. Том 1: Дисциплина и Портянки - Yirtimd2

А инструктор хлопнул в ладоши:

— А теперь — завтрак! Радуйтесь этому, мои псы войны!

Доув в ответ только кашлянул, вытер кровь с губы и потопал, возвращая автомат одному из старшаков возле ящиков — также броском, но те уже приловчились и ловили автоматы словно циркачи, после чего складывали их в ящики.

* * *

После учений, стрельбы и перегара вперемешку с матюками от инструкторов, курсанты волокли ноги в сторону столовой — если это, конечно, можно было так назвать.

Металлический ангар, в котором пахло сваркой, хлоркой и чем-то… сгоревшим. Кастрюли больше напоминали топливные баки, а повар — мясника, который скорее сварит тебя, чем кашу.

Курсантам раздавали по большой металлической миске.

А внутри — перловка.

Пережаренная, прикипевшая, местами чернеющая, словно её выкапывали со дна гриля. Мясо? Ха. Где-то там был норматив: одна банка тушёнки — на ведро каши. Кто-то умудрялся найти жиринку, кто-то — клочок чего-то, похожего на хрящ.

Доув сел, скреб ложкой по дну миски, запивая кипятком, так как чай тут был только «по праздникам».

Рядом кто-то хрустел. Не хлебом — зубами по ложке, на автомате.

Но никто не жаловался.

Ведь трущобы были хуже. Там бывали дни, когда еда была несбыточной мечтой, а спать приходилось даже не на жесткой койке — на земле под дождём, прикрываясь целофаном. И когда голод — не чувство, а постоянный фон, то перловка с гарью — это уже почти что пир.

Доув ел молча. Не торопясь, хорошо прожёвывая и думая:

«Хреново. Но все равно лучше, чем ничего…»

Так прошёл завтрак.

* * *

После завтрака, который даже перевариваться начать не успел — просто осел комом в желудке, курсантов согнали к старой бетонной пятиэтажке, где выбитые окна, ржавые двери и краска, облезающая хлопьями.

Выглядело все — как родное, трущобное.

Инструктор стоял, облокотившись на дверной косяк. В одной руке — дымящийся бычок, в другой — толстенная палка, больше похожая на ножку от сломанного стола.

— Учебная зачистка. Внутри — противник. Такие же салаги, как и вы, но с задачей удержать здание. Ваша задача — взять этажи. Без пушек. Без гранат. Только вот этим! — он с грохотом бросил палку на землю и вслед за ней туда посыпались и другие из здоровенных плетенных корзин, — Вы — пехота. Грязная, дешёвая, тупая. В бою у вас может не быть ни автомата, ни поддержки, ни гранат. А враг у вас будет. Поэтому учимся воевать тем, что есть!

Доув взял палку. Она была кривая, с занозами, но тяжёлая — хорошо предназначенная, чтобы ей кого-то лупить.

— Вперёд! Зачистка с черного входа! — гаркнул кто-то из старших и волна курсантов с дубинами хлынула внутрь.

Внутри — ад.

На первом же пролёте их встретили яростными криками и ударами. Другие курсанты — первачи с обороны, засели в коридоре и комнатах, кто с табуреткой, кто с ножкой от шкафа. Защитники ловко запулили несколько прямых длинных палок — словно дротики, а тому, кто бежал впереди, те прилетели по торсу и когда последняя попала ему прямо в лоб — тот упал с характерным звуком «сломанной» ауры.

Доув влетел боком в ближайшего, врезал палкой в грудь, от чего тот глухо охнул и отлетел в стену.

Слева — ещё один. Удар. Снова. Бах! Доска трещит. Один… второй…

ХРЯСЬ!

Палка ломается пополам, когда Доув с размаху бьёт по перекрытию, пытаясь попасть по прячущемуся за дверью. Обломок он бросает прямо в морду кого-то из защитников, хватается за каркас стола и с прыжка бросается в рукопашную.

Теперь — кулаки. Только кулаки.

Без слов. Без смысла.

Пыль, хрип, удары, звон ломающейся ауры.

Один на него прыгнул с лестницы — Доув поймал и свалился с ним вниз, но вскочил первым и вмазал с колена.

Кто-то попытался ударить по спине, он развернулся, поймал, втащил, ещё раз. Ногой в живот. Лбом в нос. Звон в ушах — и вперёд.

Так — до самого пятого этажа…

Пока последние защитнички «держали оборону», заныкавшись в дальней комнате, Доув выломал дверь плечом, влетел внутрь и вышиб изнутри сразу двоих, а затем влетели его оставшиеся товарищи и они в яростной схватке допинали последних оборонявшихся чисто за счет злобы и упорства.

Всё. Зачистка завершена.

Внутри валяются защитники и атакующие — кто-то без сознания, кто-то блюёт, кто-то пытается отползти в угол. Все избиты, все — в грязи.

Инструктор заходит следом, хлопает в ладоши:

— Ну вот, мясо! Теперь покажу, как не сдохнуть.

Он подходит к одному из «раненых», который задыхался, затем рвет его майку и показывает всем тряпку.

— Берёшь любую херь. Футболку. Штанину. Штаны соседа. Рвешь нужной длины кусок, потом завязываешь — вот так! Давишь — вот тут. Понятно объясняю? Нет? Плевать! Главное, чтобы кровь не лилась. А если не знаешь, что делать — просто пытайся, все лучше, чем ничего.

Он подзывает двоих:

— Ты — тащи его за подмышки! Ты — тащи за ноги. Остальные — также хватайте раненных по двое и в медчасть, бегом!

Раненных схватили и понесли.

Доув идёт и тоже тащит кого-то…

* * *

Жара вновь плавила воздух. Пыль стояла столбом от сапог. Пот заливал глаза.

Курсанты стояли на плацу — в лоскутной форме, с перевязанными руками, фингалами и ссадинами. Кто-то прихрамывал. Один стоял без футболки — она теперь повязка для товарища.

Доув стоял в первом ряду. Молча. Как все. Ровно. Стройно.

И тут — вышел инструктор. Тот самый — бритый, с автоматом на ремне и вечным прищуром, будто кого-то собирался прирезать. Он оглядел их и засмеялся. Громко. Противно. Почти искренне.

— А че это вы тут построились-то, а⁈ Я не понял, это чё — парад, что ли⁈ Стоите, как бараны, глаза выпучили, шеи вытянули! Ща маршировать будем, да⁈

Он прошёлся перед ними, разворачиваясь резко и ковыляя на правую ногу, как будто играл в театр кривляний.

— Вон, Доув — вообще как статуя. Остальные такие же: стоит тут строй красавцев, понимаешь! Кто вам сказал, что в КРОМе есть «строевая подготовка», а⁈

Пауза.

Злобная ухмылка.

— СТРОЙСЯ… ПО ДВОЕ!

Все молча переглянулись. Уже почувствовали неладное. Доув встал напротив того же челика, с которым вместе вытаскивал «раненых».

— СПАРРИНГ! НАЧАТЬ!!!

И понеслось.

Кулаки, удары, грязь под ногами. Никаких стоек или кат — только инстинкты и рефлексы.

Доув