Вопреки разуму - Кэтти Уильямс

Сара возвратилась в кухню вместе с Оливером и застала Рауля за нарезанием лука.

Оливер принес с собой кубики, и Сара усадила его за стол, а затем окликнула Рауля. Она постаралась, чтобы ее голос звучал естественно и дружелюбно, хотя каждый нерв в ней трепетал, когда тот повернулся и направился к ним с кухонным полотенцем через плечо.

– Кубики… Мои любимые.

Сара присела рядом с сыном, а Рауль, встав позади них, наклонился над ней, положив руки на стол по обеим сторонам от нее. Когда же он заговорил, она почувствовала на шее его теплое дыхание.

– Ты слышал, Оливер? Рауль тоже любит строить из кубиков. Не могли бы вы вдвоем построить что-нибудь для меня? Как насчет башни? Тебе же нравится строить башни. Помнишь, какой высокой получилась одна недавно? А потом упала?

– Она была из двенадцати кубиков, – серьезным тоном ответил Оливер, не глядя на Рауля. – Я умею считать до пятидесяти.

– Это серьезное достижение! – Рауль наклонился чуть-чуть ниже и почувствовал чистый, мятный запах волос Сары.

Она сделала попытку отклониться, но в ловушке его рук у нее практически не было пространства для маневра. Сара скосила глаза на его руки, покрытые тонкими, блестящими темными волосками, на красивые, видно, очень дорогие часы на запястье.

– Почему бы тебе не присесть, Рауль? – выдавила она из себя. – Поможешь Оливеру строить башню.

– Мне не нужна помощь, мама.

Оливер бросил быстрый взгляд на Рауля и тут же вернулся к своему занятию.

Сара услышала сдерживаемый вздох разочарования. Затем Рауль резко выпрямился и отошел к кухонной раковине. Обернувшись, она заметила по его лицу, что он очень огорчен.

– Дай ему время, – тихо произнесла она, подходя.

– Сколько? Я не из терпеливых.

– Уверена, ты скоро сам поймешь, как вести себя с ним. Отличная работа, кстати. Я о луке.

Сара ощущала его нетерпение и напряженность в течение всего вечера. Оливер вел себя не столько враждебно, сколько опасливо. Он отвечал на вопросы Рауля, не глядя тому в лицо, и по окончании ужина согласился пойти с ним во двор и опробовать машину, которую отверг поначалу.

Через кухонное окошко Сара с замиранием сердца следила за их неуклюжей попыткой сближения.

Она раздумывала над тем, как усадит сына перед собой и скажет ему о том, что Рауль – его отец, но только тогда, когда между ними протянется ниточка доверия. Но сколько времени должно пройти до этого момента? Надо было отдать должное Раулю – он очень старался.

Сара увидела, что Оливер вдруг направил большую машину прямо в густые кусты, что росли в углу их неухоженного сада, быстро потеряв к ней интерес. А когда Рауль наклонился к нему зачем-то, отвернулся и ушел в дом.

Она вдруг остро пожалела, что Рауль пропустил, пусть и не по своей вине, четыре года жизни сына. Другой мужчина на его месте, выросший в полноценной семье, может быть, и отступил бы в ситуации такого рода. Но Раулю же, не имевшему подобного опыта, приходилось действовать методом проб и ошибок.

Сара отказалась от намерения предложить Раулю почитать Оливеру перед сном. Вместо этого она попросила его подождать в кухне, пока она подготовит ребенка ко сну.

– Ты можешь съесть что-нибудь… что найдешь в холодильнике. Я понимаю, что ужин был не совсем таким, к какому ты привык… Мы же с тобой живем в разных мирах. Это когда мы работали в Африке, между нами не было такой пропасти. Ты решил, что сможешь купить любовь Оливера дорогими подарками. Тебя заставило так думать твое прошлое. А когда это не сработало, ты стал нервничать и проявлять нетерпение.

– Ты ищешь любой повод – любой! – чтобы поспорить. Ужин оказался для меня трудным. Я не знал, как себя вести с собственным сыном.

Черт побери! Оливер за ужином все время играл с едой, вываливая большую часть на стол, а Сара лишь ласково его журила! Личные же воспоминания Рауля о приеме пищи в детстве – это полное молчание. За малейшее нарушение правил поведения следовало наказание.

– Я действительно не знаю, как вести себя с Оливером.

Ошеломленная этим откровенным признанием, Сара пожалела о своей вспышке. Рауль, такой умный, такой всезнающий, вдруг оказался в полной растерянности.

– Извини, Рауль. Я должна искупать Оливера перед сном.

Сара вернулась сорок пять минут спустя и выглядела свежей, как маргаритка. Рауль же чувствовал себя так, будто провел десять раундов на ринге.

– Мне кажется, что Оливер начинает оттаивать по отношению к тебе, – бодро заметила она.

Рауль выразительно приподнял брови, демонстрируя скептицизм.

– Из чего это ты сделала такой вывод? – Он провел рукой по волосам, затем качнул головой с коротким, сухим смешком. – Не надо представлений, Сара. Да, я совсем мало знаю о детях, но мой IQ позволил мне понять, что моему собственному сыну нет до меня никакого дела. Ты права, все эти игрушки – потеря времени и денег.

– Ты просто не имел дела с детьми и не понимаешь хода их мыслей. Оливеру нравится раздвигать границы – в любом смысле. Это характерно для большинства детей, Рауль. Он будет долго возиться с едой, пока я не проявлю твердость; будет канючить, упрашивая дать ему еще пять минуточек; прочитать еще одну сказку или позволить съесть еще два шарика мороженого.

– А как насчет дисциплины? – сердитым тоном осведомился Рауль, которому была совершенно непонятна такая легкомысленность Сары.

– С ней все в порядке. Просто нужно понимать, когда следует проявить твердость, а когда не стоит.

Сара внимательно посмотрела на Рауля. Человек, способный двигать горы, вдруг обнаружил у себя ахиллесову пяту. Она была уверена, что он не станет просить ее о помощи. Он ведь был упрямо, безумно гордым. Просить о помощи – значит признать свою слабость. А Сара знала, что для Рауля это немыслимо.

Но помочь ему – это их единственный выход сейчас.

– Знаешь, Оливер в восторге от машины. Вечером я уберу все другие подарки, которые ты принес, оставлю только ее. Остальные же буду выдавать ему время от времени в качестве поощрения за что-нибудь.

Рауль сидел, откинувшись на спинку стула и сцепив руки на затылке. Глядя на Сару, он вдруг подумал, что время не изменило ее. Впрочем, нет. Она больше не была той светловолосой влюбленной девушкой, которая отдала ему всю себя с безоглядной щедростью. Ее взгляд стал тверже, и Рауль внезапно осознал, что эта твердость всегда присутствовала в ее глазах. Просто тогда он ее не распознал. Воздух между ними по-прежнему искрил, хотела она это признавать или нет, но появилось и еще что-то…

Рауль почувствовал какое-то очарование, помноженное на любопытство.

– Ты собираешься и дальше выводить меня из себя? – протянул он, окидывая Сару взглядом с головы до ног, прекрасно понимая, что выбивает ее из колеи.