Возвращение в Бэлль-Эмбер - Маргарет Уэй

— Боюсь, я не смогу выполнить твое желание, Кэрин! Одеть тебя к тому же — весьма необходимое занятие!

— Я сойду и со своей одеждой!

— Звучит очень добродетельно, малышка. В прежние времена ты, без сомнения, скиталась бы всю ночь, не имея пристанища!

— А вы бы держали меня в цепях, — парировала Кэрин и сама рассмеялась. — Это, как обычно, ни к чему вас не приведет.

Она сонно закрыла глаза.

— А куда именно ты хотела бы попасть?

— В свою постель, разумеется, — отрезала Кэрин, несколько озадаченная двусмысленностью его вопроса.

Оставив дом на Кэрин, Гай и Патриция уехали в город на ежемесячное заседание правления. До начала занятий в новой школе у Филиппа осталось несколько свободных дней, и он наслаждался солнцем и постижением секретов виноделия. Это в десять-то лет. Ему так много надо было увидеть, узнать, а дядя Марк обещал позволить ему прокатиться до парадных ворот на одной из винных цистерн!

Слушая возбужденную болтовню брата за завтраком, Кэрин переполнялась чувством гордости за него. Просто невероятно, сколько может впитать в себя молодой восприимчивый ум за такое короткое время! К их взаимному удовлетворению, он уже оперировал всевозможными названиями сортов винограда, которые используются для изготовления различного вина, как красного, так и белого. В качестве дополнительного стимула, дядя Марк обещал свезти его в их поместье в долине Лагонды, что в сорока милях к северо-востоку от Бэлль-Эмбер. Долина славилась своими рислингами.

Воспользовавшись тишиной, установившейся после завтрака, Кэрин решила привести в порядок свою комнату, убрав разбросанные вещи, и найти время полюбоваться окрестностями. По стилю ее комната отличалась от убранства остального дома «вызывающей» современностью: выполненная по заказу кровать, два глубоких кресла, сплошная стеклянная стена, задернутая портьерами восхитительного ржавого цвета с золотистыми и оранжевыми разводами. Письменный стол и длинные пристенные шкафы по обе стороны кровати, представляли собой красивые современные вещи, чей цвет соответствовал оттенку жалюзи на окнах, из которых открывался вид на сад с бассейном. Даже небольшая ванная комната до мельчайших деталей была выдержана в той же цветовой гамме и, несомненно, отличалась индивидуальностью. Без всякого сомнения, комнаты отделывали с любовью к Кэрин.

Спустившись в гостиную, она раскрыла «Стейнвей» и для пробы взяла первый аккорд. Отзвук его раздался в тишине и вызвал у нее желание серьезно помузицировать. Высокий потолок, и тяжелые ковры будут, значительно, заглушать звук рояля, следовательно, нет опасений потревожить кого-нибудь. Последний раз она играла три недели тому назад. Кэрин села за рояль, пробежалась по клавиатуре и взяла несколько сильных, уверенных аккордов. На нее нахлынуло прежнее чувство силы и удовольствия от предстоящего наслаждения игрой.

Она уверенно уселась на длинную банкетку и начала с гамм — технической работы, крайне полезной для исполнителя, но настоящей пытки для слушателей. Незаметно пролетело три четверти часа, от усердия на лбу ее появилась чуть заметная морщинка. Эти виртуозные упражнения требовали полного внимания.

Ее очень испугал голос Рикки, раздавшийся в дверях:

— Еще одно арпеджио… и помоги мне Бог, а то я сойду с ума!

Кэрин повернулась и встретила сердитый взгляд брата.

— Прости, Рикки, я тебе помешала?

— Конечно, слабоумная идиотка! Иначе, почему я здесь? — Вдруг он неожиданно смягчился и заговорил убежденно: — Думаю, любая техническая работа закрепляет навыки, но серьезно, Каро, как насчет того, чтобы попозировать мне сегодня, во второй половине дня?

— Я с удовольствием, Рикки! Когда?

— Где-нибудь около двух. — Он прищурился. — Знаешь, Каро, у меня с сердцем творится что-то неладное, когда я смотрю на тебя. У тебя такое лицо, что в прежние времена рыцари бы дрались из-за тебя на турнирах!

— Насмехались бы надо мной? [5] — остроумно заметила Кэрин.

Рикки не обратил внимания на ее шутливый тон, будучи совершенно серьезным в своей похвале.

— Не знаю, насколько мне удастся твой портрет. В твоем лице увлекательнейшее сочетание высокомерия и озорства!

— Боже правый! — рассмеялась Кэрин.

— Прости за откровенность, моя дорогая девочка, но во мне говорит художник, — саркастически протянул Рикки.

— И с этим трудно спорить. — Глаза Кэрин блеснули из-под темных ресниц. — Рикки слишком высокого мнения о себе!

— Если бы это сказала другая девушка, а не ты, я бы не поверил! Возмутился!

— Ладно, Рикки, я сейчас кончаю! А ты пока повозмущайся!

Рикки нахмурился.

— Дай Бог мне сил!

Кэрин покачала ногой, а затем погрузилась в изысканное «Посвящение» Листа. Это, по крайней мере, успокоит Рикки! И успокоило! Его золотистая голова моментально показалась в двери.

— Почему ты мне не говорила, что играешь, как ангел?

За Листом последовали этюды Шопена, потом Фалла, Равель и Дебюсси. Это доставило Кэрин огромное удовольствие после безмолвных недель, когда она не подходила к роялю.

Марк Эмбер, пришедший за нею, появился в гостиной с восторженным выражением лица. Кэрин заметила его только через некоторое время.

— Так скоро вернулись, дядя Марк?

— Я бы вернулся еще раньше, если бы знал, что здесь будет концерт. Мы с Пипом хотели, чтобы ты присоединилась к нам, но теперь, думаю, я сам останусь здесь!

Он подошел к креслу и опустился в него, рассыпав по его высокой спинке свою серебристую шевелюру.

— Ну и почему же говорят, что женщины не могут играть на рояле? Исполнение удивительное, великолепное, однако, так печально старомодное. В мое время от каждой юной леди требовалось некоторое умение играть, но я не припоминаю, чтобы кто-нибудь играл хотя бы наполовину так же прекрасно, как ты, Кэрин!

Его искренний тон заставил ее улыбнуться.

— Подозреваю, вы милейший человек, дядя Марк!

— У меня есть любимая пьеса, — улыбнулся он, польщенный комплиментом. — «Посвящение» Шумана. Ты знаешь ее? Я слышал ее в исполнении Горовица на «бис» много лет тому назад, на одном из его концертов в Нью-Йорке и никогда этого не забуду!

Левой рукой Кэрин нашла до бемоль.

— Я не Горовиц, дядя Марк, но, если вы закроете глаза, это будет не столь заметно!

Он улыбнулся и закрыл глаза, чтобы немедленно их открыть. Его очаровали как звуки, так и зрелище. Юная Кэрин была прирожденным музыкантом, но особую склонность имела к роялю, как и ее покойный отец. Когда отзвучала последняя нота, дядя Марк выразил свое удовольствие энергичным кивком головы: ему вовсе не хотелось нарушать чары музыки пустыми словами.