Путь. Книга третья - Анюта Соколова

– Мама, Лейгни, привет!

Смотреть на них – загляденье.

Во-первых, оба высоченные. Настолько, что не уступают ростом Орнгу, хоть тонхи и повыше людей. А Эдра даже ниже их – обидно для лэктэрха.

Во-вторых, великолепные фигуры почти одинаковые. Если бы Джэда откормить, совсем сровнялись бы, хотя сложно сказать, что пленяет больше – грациозное изящество бронзы с подтянутой прорисовкой или светлый атлетический стан с чётко обозначенными мышцами.

В-третьих, гривы оба отрастили всем девчонкам на зависть. Всегда хотела спросить – в постели не мешает? Хотя как представлю реакцию на подобный нескромный вопрос, так и остаётся только воображать картину. Волны иссиня-чёрных волос, перемешанные с белыми прядями… Красотища!

А главное – их взгляд, постоянно обращённый друг на друга. Иногда я думаю, насколько были слепы мы. Ведь они смотрели так с самого начала – Дэрэк открыто, с первых дней, с восторгом и трепетом, откровенно любуясь. То, что Джэд отвечает с не меньшей теплотой и нежностью, не так бросалось в глаза… правда, мы и не вглядывались!

– Ты помирил этих забияк? – Гэсса уверена в ответе.

– Не я – Дэрэк! – улыбается Дэйкен. – Он у меня настолько на тонха похож, что легко их проблемы понимает!

– С чего это я похож?! – обижается тот.

– Ревнивый такой же! И скандалы из-за ерунды устраиваешь!

Их вечные нежные перебранки удивительны. Неясно – ругаются они или восхищаются друг другом. «Невыносимый, мерзкий, несносный», произнесённое Дэрэком звучит так, что иная похвала в сравнении проигрывает. Тем более когда взгляд принца неслышно прибавляет – «любимый»…

Король и принц Саора. Сводные братья, сыновья одной матери. Когда я вижу их – мне завидно. Хотя я в жизни никому не завидовала. Ни первым красавицам Саора, ни брату с его тысячей побед. А этим юношам – завидую от души. Их пальцы всегда переплетены в желании быть как можно ближе.

– Мы в Орж! – и они исчезают.

– Оболтусы, – ворчит Гэсса. – Стараются совсем не разлучаться! Вот и чувствуют друг друга постоянно, и слышат – и всё равно рук не размыкают! Я тоже пойду, Лейгни. Тор волнуется, поди.

Машинально киваю, вспоминая прошлое.

Когда мы заметили, что отношения двух братьев далеко не братские? Я, к собственному стыду, одной из последних. Хотя сколько было поводов заподозрить!

Сын Дэфка сразу заявил королю Саора – «мой!». Это звучало гордо и одновременно как вызов – «мой Синеглазый»! Дескать, попробуйте отберите! Жену он всегда звал по имени, домашним прозвищем Льдинка – редко-редко, в самые исключительные моменты. Своего же синеглазого красавца как только не величал! Моё счастье, моё наказание, моё совершенство…

И только потом на свободу вырвалось истинное – любовь моя! Женщины не так нежны и откровенны в выражении своих чувств!

Джэд, шарахающийся от всех и вся, любую, даже невольную, попытку прикоснуться воспринимающий словно враждебный выпад – никогда не упускал случая взять за руку, обнять, прижаться! Я даже не думала, что Дэйкен умеет так улыбаться, станет настолько похож на человека. Словно Дэрэк вытащил его из кокона невозмутимости и бесстрастия, ледяного холодного взгляда и вечной язвительности. Синеглазый, обрывавший любые попытки говорить с ним на любые, отличные от деловых, темы, млел от глупостей, что шептал ему на ухо принц. И краснел. Нет, может, то, что говорил ему Дэрэк, и не глупости. Но то, что они не политику Шэньри обсуждали, – это точно. Однажды я своими ушами слышала, как принц читал стихи! Правда, сразу развернулась, забыв, куда шла, и почти сбежала. Те строчки, что мне посчастливилось разобрать, явно в свидетелях не нуждались.

А кресла?! В Зале Совета место принца Соледжа испокон веков напротив трона, как знак особого положения этого края в Саоре. Первый раз, когда король и принц сели рядом, вынудив Расха пересесть, мы недоумевали. Затем они просто переставили кресла. Нельди, заглянув в Зал, решила, что обязана устранить непорядок. Вечером весь Совет был свидетелем намертво прикреплённых к полу кресел, и шекр прочно занял своё место рядом со зверем-символом королей. Этого им показалось мало. Расстояние между их местами как-то незаметно и постоянно уменьшалось – до тех пор, пока они не смогли втихую держаться за руки.

Я всё ждала, что это пройдёт. С годами или десятилетиями. Так нет, вопреки расхожему мнению, их связь становится теснее и теснее. После своего Обряда они из спальни не вылезают… Интересно, Эльги действительно не задевает такое явное предпочтение?

Что окончательно поражает и заставляет трепетать – они оба парни. Нет, я не имею в виду буквально пол! Но женственного в них обоих нет ни капли. Стремления, цели, мужественность поступков… Ни один не притворяется девушкой, не играет роль слабой стороны. Вспылить, наорать способны оба – и так же честно попросить прощения через полчаса. На Совете они по-прежнему Правители, их личные отношения на решения не влияют. Проблемы разбирают дружно и тоже по-мужски: не «из-за чего», а «что надо сделать», а чаще – кто в этот раз будет делать, а кто страховать.

Извиняюсь за подобные мысли… В постели они тоже чередуются? Ох, не представляю, как столь властный и гордый, как Дэйкен, способен отдаваться! Хотя только наделённый бесстрашием и настойчивостью Дэрэка достоин таким обладать. Правда, с такой любовью и упоением, что отдаться ему – это, наверно, волшебно.

Потому на постоянные и шаловливые приставания принца обычно следует непередаваемый ответ, протест, который звучит сильнее любого призыва – бесподобное тихое «прекрати…» вкупе с проступившим нежнейшим румянцем – как команда к действию, после которой не только Дэрэку хочется уволочь его подальше от посторонних. Что принц с восторгом и выполняет… счастливец!

И самое странное – подобное поведение, в других обстоятельствах вызвавшее бы насмешки, в их случае воспринимается с одобрением и умилением. Саор не просто принял – он признал их отношения! Во всей этой радужной картине есть только одна неприятная грань: их мать.

Зэльтэн никогда не была женщиной с лёгким характером. И судьба у неё, мягко говоря, не сложилась. Но дети-то при чём?! Особенно старший! И так уж наказан без вины – из мира выбросили, детства лишили, приглядывал кое-как сам Хранитель… Какой из Тора воспитатель! Две тысячи лет даже не представлял, что такое любовь и отцовство! Сам теперь стыдится, прощения просит. От матери же, обрётшей сыновей, все ждали иного чувства. Тепла, ласки…

Однако Зэльтэн всех поразила. Объявившегося первого сына сначала наотрез отказалась признавать, затем, вероятно, стыдилась своего поведения, только за все восемь лет ни разу не предприняла попытки сблизиться. Со вторым мальчиком и того удивительнее. Так ждала Посвящения наследного принца – и вдруг на самой церемонии вспыхнула, закусила губу, вышла из Зала – и не вернулась. То ли первая угадала, что между её сыновьями завязывается, то ли приревновала младшего к старшему. Но почти сразу отдалилась. Держалась отстранённо, общаться не стремилась, встречалась лишь на официальных церемониях вроде того памятного бала.

Да, тот день в Орже я буду помнить долго – первый раз, когда король и принц Соледжа появились рука в руке. Не вызов – утверждение. Мы вместе, нравится это кому или не очень. Скрываться не будем, оправдываться – тем более. Как напряжённо стоял Дэрэк, неосознанно стараясь прикрыть самого сильного человека в Саоре – от возможных косых взглядов, от ухмылок, от кривотолков.

Рука на рукояти меча – и решимость пустить его в ход! Жаль, этот смелый мальчик не знал, что точно так же сзади его закрывали потоки невиданной силы, готовой вырваться на свободу, если б хоть кто-то посмел неосторожно обидеть самого близкого человека… Их ощутил каждый присутствующий в Большом Зале, даже те, кто не увидел, – магия такого уровня чувствуется. Убил бы Джэд? Вряд ли, но желающих проверить не нашлось. Магия гораздо быстрее меча.

Потом они научились контролировать себя, сдерживаться при проявлениях неприязни. К сожалению, как ни терпим Саор, всегда найдётся кто-нибудь злобствующий. Но – за спиной! В лицо ни сильнейшего мага, ни великолепно владеющего мечом принца никто оскорблять не отваживался. Но смешки были, пусть и единичные.

Это сейчас кажется, что ничего особенного, когда двое парней друг с другом спят. Вначале же в каждом доме, Жилище или Коконе, в любой Пещере и Развилке только и разговоров было о Правителях, открыто заявивших о своей любви.